В. И. Ленин — руководитель большевистской фракции IV Государственной Думы.
ПРЕДИСЛОВИЕ.
Помещаемые ниже две речи «К вопросу о национальной политике» и «К вопросу о смете министерства земледелия» были произнесены мною в IV Гос. Думе и написаны Вл. Ильичем.
Деятельность думской фракции с.-д. большевиков постоянно обсуждалась и направлялась нашим партийным центром. Эти две речи явились серьезным и ходом нашей фракции, а стало быть и нашей партии., против царского правительства в его национальной политике и политике по отношению к крестьянам. В И. не довольствовался тем, что эти две речи он со мною основательным образом обсудил, но в данном случае, как и во всех других, потребовал от нас присылки всех материалов министерства, в которых обычно тщательно скрывалось истинное положение дел и все изображалось в состоянии благополучия. Фракция же в своей деятельности должна была вскрывать все язвы самодержавного строя. Но для подготовки к выступлениям в Думе не так просто было доставать необходимый материал: круг интеллигенции, обслуживавший нас в думской раб те, был весьма невелик, а через нее главным образом и добывался этот материал. Да к тому лее наше внимание часто отвлекалось от думских вопросов обслуживанием рабочего движения в Питере, в провинции, поддержкой «Правды» и т. п. Все же материалы мы раздобыли и переслали их Владимиру Ильичу, они-то послужили ему для составления этих двух речей. Мы имели в виду эти два вопроса огромной государственной важности развить до такой степени, чтобы создать вокруг них движение, с одной стороны. подавленных национальностей и, с другой, угнетенного крестьянства.
Что касается первого вопроса, то наше выступление в Гос. Думе создало тогда большую тревогу, которой мы сами не ожидали. В ответ на него было выступление всех лидеров реакционных националистических фракций IV Гос. Думы, старавшихся всячески умалить значение тех фактов и объяснений, которые были в этих речах. Но черносотенцам этого было недостаточно: после перерыва и совещания, октябристы решили выпустить самого Родзянко, который, обращаясь в мою сторону, сказал, что никакого национального угнетения нет ни в Екатеринославской, ни в других губерниях и что там крестьяне «свободно живут и учатся русскому языку».
Эти выступления создали движение в стране и вскоре со стороны мелкобуржуазной интеллигенции украинской, латышской, эстонской, финляндской, киргизской и других стали поступать к нам обильные материалы по этим вопросам, но они уже запоздали. Обсуждая с Владимиром Ильичем речь по аграрному вопросу, мы имели в виду развить ее так, чтобы закончить предложением крестьянству организовать крестьянские комитеты на предмет обсуждения вопросов об отобрании помещичьей земли в пользу крестьян и вообще о национализации всей земли. При этом Владимир Ильич говорил, что после того, как будут затронуты интересы самого дикого реакционного дворянства, фракции нужно будет подготовиться к аресту.
Во время этих обсуждений присутствовала и Надежда Константиновна, она упрекнула Владимира Ильича за знаменитые «пятки» и «тройки» в 1905 г., на что Вл. Ильич серьезным тоном сказал, что в будущей революции, может быть, будут и «десятки» вооруженных крестьян, которые проучат помещиков, а 1905 год был только пробой.
Когда я докладывал фракции о предполагаемых планах развития нашей деятельности вокруг двух важнейших вопросов, — национального и крестьянского, — которые должны завершиться предложением организации крестьянских комитетов для отобрания помещичьих земель, а также и о возможности ареста фракции в результате нашей деятельности, сообщение это очень заинтересовало всех членов, и тогда же фракция решила, упорядочив всю свою работу, подготовиться к выступлению в Думе, но не давать правительству внешних поводов для ареста фракции.
События развивались не по нашему плану, и, прежде чем мы подошли к организации крестьянских комитетов, вся фракция была арестована, правда, совсем по другому поводу.
Вот маленькая историческая справка о появлении двух речей, проработанных вместе с Владимиром Ильичем. Если представится возможность, я постараюсь изложить историю всей нашей думской и революционной деятельности за время существования с.-д. фракции большевиков IV Гос. Думы.
Г. И. Петровский.
I.
К вопросу о национальной политике.
Я хочу остановиться на политике нашего правительства по национальному вопросу. В области тех вопросов, которые «подведомственны» у нас министерству внутренних дел, это — один из весьма важных. С тех пор, как Гос. Дума обсуждала последний раз смету этого министерства, национальный вопрос в России нашими командующими классами выдвигается на очередь и обсуждается все более и более.
Дело Бейлиса еще и еще раз обратило внимание всего цивилизованного мира на Россию, раскрыв позорные порядки, которые царят у нас. Ничего похожего на законность в России нет и следа. Все позволено администрации и полиции для бесшабашной и бесстыдной травли евреев — все позволено вплоть до прикрытия и сокрытия преступления. Именно таков был итог дела Бейлиса, которое показало теснейшую и интимнейшую связь ме…*
Чтобы показать, что я не преувеличиваю, говоря о погромной атмосфере, которой дышит Россия, можно привести свидетельство самого «благонадежного», самого консервативного «делающего министров» писателя, именно, князя Мещерского. Вот приводимый им в его журнале «Гражданин» отзыв «русского человека из Киева»:
«Наша атмосфера жизни душит нас: куда ни пойдешь, везде шопот заговора, везде пахнет жаждою крови, везде вонь доносов, везде ненависть, везде ропот, везде стоны» тот политический воздух, которым Россия дышит. При такой атмосфере говорить или думать о праве, законности, конституции и подобных либеральных наивностях — просто смешно; — вернее было бы смешно, когда бы не было... серьезно!
Эта атмосфера чувствуется ежедневно всяким сколько-нибудь сознательным и внимательным человеком в нашей стране. Но не все имеют достаточно мужества, чтобы дать себе ясный отчет в значении этой погромной атмосферы. Почему царит у нас такая атмосфера? Почему может она царить? Только потому, что страна переживает на деле состояние плохо прикрытой гражданской войны. Кое для кого очень неприятно сознаться в этой истине, кое-кому хочется надеть на это явление покрывало. Наши либералы, и прогрессисты, и кадеты особенно любят сшивать такое покрывало из лоскутков совсем почти «конституционных» теорий. Но я позволяю себе думать, что нет более вредной, более преступной для народных представителей вещи, как распространение с трибуны Г. Думы «нас возвышающего обмана».
Вся политика правительства по отношению к евреям и другим — извините за «правительственное» выражение — «инородцам» сразу станет понятной, естественной, неизбежной, если взглянуть правде в лицо и признать несомненный факт, что страна переживает состояние плохо прикрытой гражданской войны. Правительство не управляет, а воюет.
Если оно выбирает «истинно-русские», погромные средства для войны, то это потому, что других в его распоряжении нет. Всякий защищается как может. Пуришкевич и его друзья не мо(гут)жет защищаться иначе, как «погромной» политикой, ибо другой в его распоряжении нет. Тут нечего вздыхать, тут нелепо отделываться словами о конституции или о праве или о системе управления, — тут дело просто в интересах класса Пуришкевича и Компании, в трудном положении этого класса.
Либо «сосчитаться» решительно и не на словах только с этим классом, либо признать неизбежность и неустранимость «погромной» атмосферы во всей политике России. Либо мириться с этой политикой, либо поддерживать народное, массовое и прежде всего пролетарское движение против нее. Либо — либо. Середины тут быть не может.
В России даже правительственная, то-есть заведомо преувеличенная и подделанная сообразно «видам правительства» статистика считает во всем населении страны только 43% великоруссов. Великоруссов в России меньше половины населения. Даже малорос(с)ов или украинцев у нас официально, устами «самого» Столыпина зачислили к «инородцам». Значит «инородцев» в России 57% населения, т.-е. большинство населения, почти 3/5, а в действительности, наверное, свыше трех пятых. Я выбран в Г. Думу от Екатеринославской губернии, в которой подавляющее большинство населения состоит из украинцев. Запрещение чествования Шевченко было такой превосходной, великолепной, на редкость счастливой и удачной мерой с точки зрения агитации против правительства, что лучшей агитации и представить себе нельзя. Я думаю, все наши лучшие социал-демократические агитаторы против правительства никогда не достигли бы в такое короткое время таких головокружительных успехов, каких достигла в противоправительственном смысле эта мера. После этой меры миллионы и миллионы «обывателей» стали превращаться в сознательных граждан и убеждаться в правильности того изречения, что Россия есть «тюрьма народов».
Наши правые партии и наши националисты так усердно кричат теперь против «мазепинцев», наш знаменитый Бобринский с таким великолепным рвением демократа защищает украинцев от притеснения австрийским правительством, — как будто бы Бобринский хотел записаться в австрийскую социал-демократическую партию. Но если «мазепинством» называют влечение к Австрии и предпочтение ее политических порядков, то Бобринский, пожалуй, окажется не из последних «мазепинцев»: ибо Бобринский жалуется и шумит по поводу притеснения украинцев в Австрии!!. Подумайте только, каково это читать или слышать русским украинцам, хотя бы жителям представляемой мной Екатеринославской губернии! Если «сам» Бобринский, если националист Бобринский, если граф Бобринский, если помещик Бобринский, если заводчик Бобринский, если знакомый с самой высокой знатью (почти со «сферами») Бобринский находит несправедливым и утеснительным положение инонациональных меньшинств в Австрии, где нет ничего похожего ни на позорную черту еврейской оседлости, ни на гнусные высылки евреев по капризу самодуров-губернаторов, ни на изгнание из школ родного языка, — то что же сказать об украинцах в России?? Что сказать о прочих «инородцах» в России??.
Неужели Бобринский и прочие националисты, а равно и правые, не замечают, что они будят среди «инородцев» России, то есть среди 3/5 населения России сознание отсталости России даже по сравнению с наиболее отсталой из европейских стран, Австрией??
Дело все в том, что положение России, управляемой Пуришкевичами или, вернее: стонущей под сапогом Пуришкевичей, так оригинально, что речи националиста Бобринского превосходно поясняют и разжигают социал-демократическую агитацию.
Старайтесь, старайтесь, сиятельный заводчик и помещик Бобринский: вы, наверное, поможете нам пробудить, просветить и встряхнуть украинцев и австрийских, и российских!! Я слышал в Екатеринославе от нескольких украинцев, что они хотят послать благодарственный адрес графу Бобринскому за успешную пропаганду в пользу отделения Украины от России. И я не удивился, услыхав это. Я видел агитационные листки, в которых на одной стороне был указ о запрещении чествовать Шевченко, а на другой — цитаты из красноречивых речей Бобринского в пользу украинцев. Я посоветовал послать эти листки Бобринскому, Пуришкевичу и прочим министрам.
Но если Пуришкевич и Бобринский являются первоклассными агитаторами в пользу преобразования России в демократическую республику, то наши либералы и в том числе кадеты желают скрыть от населения свое согласие по некоторым основным вопросам национальной политики с Пуришкевичами. Говоря о смете министерства внутр. дел, ведущего всем известную национальную политику, я бы не исполнил своего долга, если бы не коснулся этого согласия партии к.-д. с принципами мин — ва вн. дел.
В самом деле, не ясно ли, что, кто желает быть... скажем мягко... в «оппозиции» к мин — ву вн. дел, тот должен знать и идейных союзников этого министерства из лагеря кадетов.
По сообщению газеты «Речь», в С.-Петербурге была 23 — 25 марта текущего года очередная конференция партии к.-д. или «партии народной свободы».
Национальные вопросы, — пишет «Речь» (№ 83), — обсуждались... особенно оживленно. Киевские депутаты, к которым примкнули Н. В. Некрасов и А. М. Колюбакин, указывали, что национальный вопрос есть назревающий крупный фактор, которому необходимо пойти навстречу более решительно, чем это было прежде. Ф. Ф. Кокошкин указал, однако, что и программа и предыдущий политический опыт требуют очень осторожного обращения с «растяжимыми формулами» политического самоопределения «национальностей».
Так излагает дело «Речь». И хотя это изложение нарочно составлено так, чтобы поменьше читателей могли понять суть дела, а все же эта суть ясна для всякого внимательного я думающего человека; «Киевская Мысль», сочувствующая кадетам и проводящая их взгляды, передает речь Кокошкина с добавлением такой мотивировки: «Ибо это может повести к распаду государства».
Смысл речи Кокошкина был, несомненно, таков. Точка зрения Кокошкина победила у кадетов даже самый робкий демократизм Некрасовых и Колюбакиных. Точка зрения Кокошкина есть точка зрения великорусского либерально-буржуазного националиста, который отстаивает привилегии великоруссов (хотя они — меньшинство в России), отстаивает рука об руку о министерством внутренних дел. Кокошкин «теоретически» защищал политику мин-ва вн. дел, — вот в чем суть, вот в чем гвоздь дела.
«Осторожнее с «политическим самоопределением» наций! Как бы оно не повело к распаду государства!» — вот содержание национальной политики Кокошкина, вполне совпадающее с основной линией политики мин-ва вн. дел. Но Кокошкин и прочие вожди кадетов — не дети. Они прекрасно знают изречение: «Не человек для субботы, а суббота для человека». Не народ для государства, а государство для народа. Кокошкин и другие вождя кадетов — не дети. Они прекрасно понимают, что государство у нас есть (на деле) класс Пуришкевичей. Целость государства есть целость класса Пуришкевичей. Вот о чем заботятся Кокошкины, если посмотреть прямо на суть их политики, сняв о нее дипломатические прикрытия.
Для наглядного пояснения позволю себе привести простой пример. Известно, что в 1905 году Норвегия отделилась от Швеции вопреки горячим протестам шведских помещиков, грозивших войной. К счастью, в Швеции крепостники не всесильны, как в России, и войны не вышло. Норвегия, имея меньшинство населения, мирно отделилась от Швеции, демократически, культурно, а не так, как хотелось крепостникам и военной партии. Что же? Проиграл ли народ? Проиграли ли интересы культуры? или интересы демократии? интересы рабочего класса от такого отделения??
Нисколько! И Норвегия, и Швеция принадлежат к числу несравненно более культурных стран, чем Россия, — между прочим, именно потому, что они сумели демократически применить формулу «политического самоопределения» наций. Разрыв насильственной связи означал усиление добровольной экономической связи, усиление культурной близости, усиление взаимоуважения между этими двумя столь близкими по языку и проч. народами. Общность, близость шведского и норвежского народов на деле выиграла от отделения, ибо отделение было разрывом насильственных связей. Из этого примера, надеюсь, ясно, что Кокошкин и партия к. д. стоят вполне на точке зрения мин-ва вн. дел, когда пугают нас «распадом государства» и призывают к «осторожному обращению» с вполне ясной и во всей международной демократии бесспорной формулой «политического самоопределения» национальностей. Мы, социал-демократы, — враги всякого национализма и сторонники демократического централизма. Мы — противники партикуляризма, мы убеждены, что при прочих равных условиях крупные государства гораздо успешнее, чем мелкие, могут решить задачи экономического прогресса и задачи борьбы пролетариата с буржуазией. Но мы ценим связь только добровольную, а никогда не насильственную. Везде, где мы видим насильственные связи между нациями, мы, нисколько не проповедуя непременно отделения каждой нации, отстаиваем безусловно и решительно право каждой нации политически самоопределиться, т.-е. отделиться.
Отстаивать, проповедывать, признавать такое право значит отстаивать равноправие наций, значит не признавать насильственных связей, значит бо . . . . . . . . . . **
и отстаивания привилегий великороссов. А мы говорим: никаких привилегий ни одной нации, полное равноправие наций и сплочение, слияние рабочих всех наций.
Восемнадцать лет тому назад, в 1896 году, Лондонский международный конгресс рабочих и социалистических организаций принял решение по национальному вопросу, которое одно только указывает правильные пути и для стремлений в пользу действительной «народной свободы», и для социализма. Это решение гласит:
«Конгресс объявляет, что он выступает за полное право самоопределения всех наций и сочувствует рабочим всякой страны, страдающей в настоящее время под гнетом военного, национального или иного деспотизма. Конгресс призывает рабочих всех этих стран вступать в ряды сознательных рабочих всего мира, чтобы вместе с ними бороться за преодоление международного капитализма и за осуществление целей международной социал-демократии».
К единству рядов рабочих всех наций России зовем и мы, ибо только такое единство способно дать гарантии равноправия наций, свободы народа и интересов социализма.
Пятый год объединил рабочих всех наций России. Реакция старается разжечь национальную вражду. Либеральная буржуазия всех наций, а великорусская прежде всего и больше всего, борется за привилегии своей нации (например: польское коло против равноправия евреев в Польше) — борется за национальное обособление, за национальную исключительность и тем помогает политике нашего министерства внутр. дел.
А истинная демократия, с рабочим классом во главе, поднимает знамя полного равноправия наций и слияния рабочих всех наций в их классовой борьбе. С этой точки зрения мы отвергаем так наз. «культурно-национальную» автономию, то-есть разделение по национальностям школьного дела в одном государстве или изъятие школьного дела из ведения государства с передачей его отдельно организованным национальным союзам. Демократическое государство должно признавать автономию разных областей, особенно областей и округов с разным национальным составом населения. Такая автономия нисколько не противоречит демократическому централизму; напротив, лишь посредством автономии областей в большом и пестром по национальному составу государстве можно осуществить действительно демократический централизм. Демократическое государство безусловно должно признать полную свободу разных языков и отвергнуть всякие привилегии одного из языков. Демократическое государство не допустит подавления, майоризирования, ни единой национальности другою ни в одной области, ни в одной отрасли общественных дел.
Но отнимать школьное дело из рук государства и делить его по нациям, отдельно организованным в национальные союзы, это — вредная мера и с точки зрения демократии и еще больше с точки зрения пролетариата. Это повело бы лишь к упрочению обособленности наций, а мы должны стремиться к сближению их. Это повело бы к росту шовинизма, а мы должны итти к теснейшему союзу рабочих всех наций, к совместной борьбе их против всякого шовинизма, против всякой национальной исключительности, против всякого национализма. Школьная политика у рабочих всех наций едина: свобода родного языка, демократическая и светская школа.
Я закончу еще раз выражение признательности Пуришкевичу, Маркову 2 и Бобринскому за их успешную агитацию против всего государственного строя России, за их наглядные уроки о неизбежности превращения России в демократическую республику.
Примечание редакции.
Статья «К вопросу о национальной политике» не была использована т. Петровским целиком, а взята только принципиальная постановка этого вопроса и некоторые отдельные факты, на которые ссылался Владимир Ильич для обоснования своего взгляда на национальный вопрос.
Полностью отметить все те места из речи, которыми воспользовался т. Петровский нельзя, так как четыре страницы этой рукописи утеряны, а потому отмечаем только несколько мест, взятых из речи: 1) ссылка на дело Бейлиса; 2) указание на то, что «статистика считает во всем населении страны 43% великороссов» и большинство остального населения принадлежит к угнетенным народностям — «инородцам»; 3) в Австрии нет позорной черты еврейской оседлости; 4) партия к.-д. оказывает идейную поддержку мин-ву вн. дел в национальном вопросе; 5) в 1905 г. происшедшее отделение Норвегии от Швеции благоприятно отразилось на этих странах; 6) «либеральная буржуазия всех нации, а великорусская прежде всего борется за привилегии своей нации (пример: польское Коло против равноправия евреев)».
Тов. Петровский в своей речи обращался непосредственно к польским депутатам, указывая им на то, что они допускают у себя преследование евреев.
Все отмеченные места были использованы т. Петровским в прениях по смете мин-ства вн. дел, по поводу которых он произнес свою речь но национальному вопросу в духе партии с.-д. большевиков.
(См. «Правду» за 20/V — 1913 г.; стенографический отчет Гос. Думы 4-го созыва, сессия 1, заседание 51, 20/У 1913 г., стр. 1778 — 1792.)
Примечания:
* Из оригинала утеряны тов. Петровским один листок — страницы 3-я и 4-я; сохранилось приложение к 4-й странице, которое приводится здесь. Прим. ред.
** Из оригинала утерян тов. Петровским один листок — страницы 25 и 26. Прим. ред.
II.
К вопросу о слете м-ва земледелия.
Вернуть по снятии копии*.
Свою новую аграрную политику, политику усиленного и ускоренного разрушения общины при помощи земских начальников, политику поощрения отрубов наше правительство считает особенно большим успехом в своей борьбе с революцией. Совет Объединенного Дворянства еще в 1906 году, тотчас после революции, призвал правительство к насаждению частной поземельной собственности крестьян, чтобы поскорее создать слой богатых крестьян, которые бы встали на сторону помещиков против крестьян. Столыпин немедленно вступил на путь, указанный Советом Объединенного Дворянства. Помещичьи партии в III Думе, правые и октябристы, всеми силами поддерживали эту новую поземельную политику, видя в ней не только лучшее средство борьбы с революцией, но и великий прогресс к европейскому экономическому строю, шаг вперед к уничтожению остатков крепостного права.
Известно, что это восхваление новой аграрной политики, как дела «раскрепощения», повторялось и повторяется на тысячи ладов в правительственной, правой и октябристской печати.
Именно с этой стороны я и хочу в своей речи подойти к оценке основ правительственной политики в земельном вопросе. Нам все говорят о том, как растет число «укреплений» земли в частную собственность, как увеличивается количество отрубов. Но нам ни слова не говорят о том, каких размеров и теперь еще достигают кабальные и крепостнические отношения в нашей деревне. А в этом ведь гвоздь вопроса. Нам сулят «европейское» преобразование нашего отсталого земледелия при сохранении экономического и политического всевластия класса крепостников-Пуришкевичей. Посулы остаются посулами, а каково сейчас положение дела в деревнях, после всех тех прогрессов, которыми хвастает правительство? Каково сейчас, в данное время распространение кабалы и крепостнической придавленности массы крестьян??
Для разъяснения этого вопроса я возьму в свидетели такой журнал, руководитель которого заслужил недавно — и вполне справедливо — восторженные похвалы самого Антония Волынского, а вместе с ним, конечно, таких известных своей реакционностью (и своей готовностью быть прислужниками правительства) писателей, как Розанов из «Нового Времени». Это — не какой-нибудь «левый» журнал, боже упаси! Это — журнал людей, которые повторили все нападки и бранные выходки реакционеров против революции. Это — журнал, в котором защищают горой всяческую поповщину и неприкосновенность помещичьей собственности. Вы догадались, вероятно, что я говорю о «Русской Мысли».
Этот журнал, в виде исключения, сказал правду и привел данные, точные данные о распространении в России таких явлений, как испольщина и зимняя наемка. Все знают, что это — самые обычные, повседневные вещи в нашей деревне. Но «все» предпочитают говорить о чем угодно, только не об этих повседневных вещах.
«Зимние наемки, — пишет названный журнал, — разве это не нелепость в наш век, век электричества и аэропланов? А эта форма рабства и кабалы продолжает процветать и посейчас, играя роль пиявок на народном организме... Зимние наемки сохранили во всей свежести крепостной термин «обязанных» крестьян».
Эта оценка зимней наемки принадлежит не мне, а журналу, известному своей ненавистью к революции. Рабство, кабала, крепостничество — вот как вынуждены называть наши деревенские «порядки» вполне «благонамеренные» люди.
При зимней наемке «крестьянин идет на самое строжайшее условие, за цену вдвое-втрое дешевле против весенней и летней оплаты труда. Приблизительно зимой дается за десятину — три раза вспахать, посеять, подвалить (скосить или сжать), связать и свезть в гумно, — то, что летом платится за одну уборку (подвалить и связать)».
И сколько же крестьян находится в этом крепостном, кабальном рабском положении?
«По местным сведениям в юго-западном районе по некоторым деревням «обязанных» дворов насчитывалось к весне 1913 года до 48%, по Могилевской губернии — до 52%, по Черниговской — до 56%».
Заметьте: это говорится о весне 1913 года!! Это — после урожая 1912 года!! Это — во время тех головокружительных будто бы успехов. . . . . . .**
и тому подобное! Какие уж тут усовершенствования, когда отчаянная нужда заставляет втрое дешевле наниматься к помещику, а летом свой хлеб будет осыпаться, — летом полицейские и стражники будут силком тащить к «барину», у которого взяты вперед под работу хлеб или деньги!!
И помещик, дающий зимой под работу хлеб или деньги, вовсе не похож ни на «европейского» хозяина, ни на капиталиста — предпринимателя вообще. Это — не предприниматель, а ростовщик или крепостной барин. Усовершенствования производства не только ненужны при такой «системе хозяйства», а прямо нежелательны с ее точки зрения, ненужны и вредны для нее. Разоренный, нищий, голодный мужик с голодным скотом и убогими орудиями — вот что нужно для подобного помещичьего хозяйства, которое увековечивает отсталость России и забитость крестьян. Если масса крестьянского населения попала в подобные условия зависимости крепостнической, то эти условия могут продержаться еще целые десятилетия, пока крестьяне не освободят себя от такого ярма, — ибо выделение небольшого меньшинства «отрубников»-богатеев или укрепление земли и продажа ее пролетариями ничуть не изменяют кабального положения массы крестьян.
Вот что забывают или, вернее, вот что стараются забыть, заслонить, затемнить хвалители новой, столыпинской земельной политики. Они хором поют, что эта политика означает «прогресс», но они умалчивают, что прогресс касается слишком небольшого меньшинства и идет черепашьим шагом, а большинство все же остается в старом, кабальном, крепостническом положении.
Число отрубников растет, машин ввозится в Россию больше, травосеяние развивается, кооперативы в деревне множатся. Все это верно, господа защитники правительства! Но есть другая сторона медали, которую вы скрываете. Большинство крестьян, несмотря на все пресловутые прогрессы, остается в крепостническом рабстве. От этого так узки и шатки все «прогрессы», от этого неизбежны голодовки, от этого слаб и убог весь внутренний рынок, от этого бесправие и произвол держатся так прочно, от этого еще сильнее неизбежность новой аграрной революции. Ибо сильнее противоречие века аэропланов, электричества, автомобилей и «зимней наемки» или «испольщины».
А вот вам новейшие данные из того же, одобренного Антонием Волынским, журнала об испольщине в России. Испольные посевы крестьян, по сравнению с посевами на собственной земле их, составляют 21 % в центральных губерниях, 42 — в приозерных, 68 % — в северо-западных!! А испольные покосы — 50% в центральных губерниях и 110 — 185 % — в приозерных, заволжских и северо-западных!!
Значит испольные сенокосы преобладают, над собственными в трех громадных районах России!!
А что это такое «испольщина»?
«Крестьянин, пользующийся помещичьей землей, при своих семенах, полной обработке земли и при полной уборке, вплоть до свозки снопов в гумно, берет себе только половину урожая. Сенокосы же работаются «на третьяк» — испольщик берет себе третью копну, а две идут помещику».
Да и этого еще мало!
В некоторых случаях (в Минской и Черниговской губерниях в особенности) кроме оплаты земли половиною урожая, а сенокоса двумя третями, испольщик обязывается 1 — 2 неделями бесплатной работы в экономии, чаще всего с лошадью или с подростком»***.
Разве это не чистейшая барщина? Разве это не старинное крепостное хозяйничанье?
В этих данных нет ничего нового. Напротив, это — седая старина, уцелевшая во всей своей чудовищности рядом с «новой» земельной политикой. Об этой седой старине знает давным давно всякий, соприкасающийся с деревенской жизнью. Об этой седой старине написаны десятки и сотни книг статистиками и наблюдателями деревни. И эта седая старина господствует по сю пору, укрепляя вопиющую отсталость и вопиющее бесправие России.
Никакими законами нельзя прекратить этого крепостничества, пока масса земель находится в руках всевластных помещиков; никакая замена «общины» забитых крестьян «частным землевладением» тут не поможет.
По правительственной статистике землевладения 1905 года, изданной министерством внутр. дел в Европейской России менее чем 30.000 помещиков имело 70 миллионов десятин земли****.
Примечание редакции.
Ниже приводим по стенограмме***** речь т. Петровского, произнесенную им в Гос. Думе 28 мая 1914 г. Не только по содержанию, но и по форме она весьма близка к тексту статьи, написанной Вл. И. Судя по этому, мы можем приблизительно восстановить утерянные страницы рукописи. В речи т. Петровского отмечаем их в квадратных скобках.
Примечания:
* Приписка Вл. И. на оригинале. Прим. ред.
** Из оригинала утеряны тов. Петровским страницы 9 — 12. Прим. ред.
*** Весь этот абзац отчеркнут сбоку Вл. Ильичем. Прим. ред.
**** Конец рукописи утерян. Прим. ред.
***** См. стенографические отчеты речей членов Гос. Думы 4-го созыва, сессия II, часть 4, заседание 97, 28/V 1914 г., стр. 1883 — 1888, а также «Трудовую Правду» от 3 июня 1914 г.
Речь Г. И. Петровского.
Петровский. Тот оратор от крестьян, который на своем горбу вынес всю тяжесть аграрных экспериментов правительства, тут кричал, сетовал, негодовал, а тот помещик и земский начальник, который устраивал этих несчастных крестьян, тот радовался за эти реформы и еще призывал вас благодарить это ведомство, а если кто отблагодарит это ведомство, так это еще история, а как отблагодарит, это мы еще посмотрим. Свою аграрную политику ускоренного и объединенного разрушения общины через земских начальников правительство начало еще в 1906 г. после того, как объединенное дворянство призвало на этот путь это правительство и Столыпин взялся за это дело. Тогда помещичья партия третьей Государственной Думы и правые страшно восхваляли этот способ борьбы и старались всячески насаждать поземельную собственность тех самых отрубов, о которых говорил земский начальник. Известно, г.г., что эта в настоящее время новая аграрная политика, как дело раскрепощения, повторялась и повторяется до сих пор в ваших рядах на все лады, и с этой стороны следовало бы подойти к оценке, насколько она принесла плодотворные результаты. Нам говорят, что число укреплений в частную собственность растет и что увеличивается количество отрубов, но нам не говорят о другой стороне медали этого процесса, не говорят, в какой форме существует крепостничество в деревне и как оно распространено, а в этом, г.г., корень всего вопроса. Чтобы покончить с крепостничеством, нам сулят европейские преобразования в нашем отсталом землевладении при сохранении политического и экономического своевластия крепостников — Пуришкевичей. Посулы и остаются посулами, а каково сейчас положение после всех этих прогрессов, которыми хвастает правительство? Мы посмотрим сейчас, каково распространение крепостничества и придавленность крестьянских масс в Волыни, и для разрешения вопроса возьмем в свидетели такой журнал, руководители которого заслужили недавно полное одобрение Антония Волынского, а вместе с тем известного реакционного журналиста Розанова из «Нового Времени» — вы, вероятно, знаете этот журнал, это — «Русская Мысль»; журнал этот повторил все нарекания, все бранные мысли против революции и защищает всячески поповщину. Этот журнал в то же самое время в заключение сказал правду, точные данные о распространении в России таких явлений, как испольщина и зимний наем. Все знают, что это такое, — это повседневная вещь, но никто из вас не хочет говорить об этом, вы все это прячете, а между прочим этот самый журнал пишет, что зимний наем — разве это не нелепость в наш век электричества и аэропланов — эта форма рабства и кабалы продолжается посейчас, играя роль пиявок на народном организме; зимняя наемка сохранила во всей свежести крепостной термин обязанных крестьян. Зимняя наемка... это принадлежит не мне и не какому-нибудь левому журналу, а самому благомыслящему одобренному известным вам Антонием Волынским, этому самому журналу. Этот самый журнал говорит, что у нас существует рабство, кабала, крепостничество. При зимней наемке крестьянин идет на самые строжайшие условия за цену в два-три раза против весенней или летней. Зимой дается за десятину в три раза меньше, спахать, посеять, подвалить, скосить, сжать, связать, перевезти на гумно, то, что летом уплачивается за одну уборку, повалить и связать. А сколько крестьян находится в этом крепостном кабальном положении!
«...Дальше журнал говорит: в Юго-Западном районе в некоторых деревнях обязанных дворов насчитывается в 1913 г. до 48%; в Могилевской губ. — до 52%; в Черниговской губ. — 56%. Заметьте, г.г., что это говорится весною 1913 г., — это после урожая 1912 г., это после всех тех головокружительных восхвалений [нового землеустройства и после этого урожая. Тогда правительство подняло шум на всю Европу, о том, что оно наконец уладило аграрный вопрос и что революции больше не будет. Можно ли, г.г., после этого назвать это самое пресловутое землеустройство, когда половина крестьян находится в кабальном положении, не иначе, как скрывающим тот самый крепостной порядок, то самое крепостное право, о котором тут говорить не хотим и о котором вы здесь говорите, что это не крепостное право, а улучшение положения крестьян, о котором пищал недавно крестьянин сам?
Половина крестьянских дворов обязаны и закабалены безысходной нуждой; голод, холод, — в самые урожайные годы они идут в кабалу к помещику, а вы тризну справляете по аграрному землеустройству; на деле это равняется целиком продолжению барщины, крепостных отношений, кабалы и больше ничего. Поэтому самому все то, что было в крепостничестве, в большей части сейчас сохранилось в русской деревне: уцелел именно тот самый нищий, разоренный, закабаленный крестьянин, который не может дальше выносить того режима, который вы восхваляете. Но, г.г., пусть увеличивается по нашему число укреплений в частную собственность, — это, быть может, и поможет некоторым пролетариям развязаться с той обузой, которая на нем лежит, и скорее присоединиться к борьбе рабочих за социализм, за лучшее будущее. Но, г.г., ясно, что никакие укрепления, никакие блага частной собственности не помогут тем миллионам дворов, тем миллионам крестьян, которым некуда уйти из деревни и которые вынуждены итти во время зимней наемки в кабалу к помещику; эти крестьяне неизбежно должны стремиться к безвозмездному переходу в их руки всех помещичьих земель, ибо такой единственный для них исход, который можно только предвидеть, и это — исход из той кабалы, в которой крестьяне находятся до сих пор и голодают; тут общинное землевладение не при чем, и подворное, и само общество, и частный собственник, отрубник все равно, если у него до Николы не хватает хлеба, он должен итти в кабалу к помещику, и до тех пор, пока не перейдут помещичьи земли к крестьянам, до тех пор будет совершаться эта кабала; для этих десятков миллионов крестьян смешно говорить о прогрессе хозяйства, о подъеме культуры, об усовершенствованной обработке земли и т. п.].
Какое может быть усовершенствование, когда нужда заставляет крестьян наниматься к помещику? А летом свой хлеб осыпается, летом стражники, полиция должны итти тянуть крестьян к помещику на работу, потому что зимой он из-за голода взял у него заборку. Помещик, дающий, г.г., рабочему хлеб или деньги, совсем непохож на европейского предпринимателя, на европейского плантатора, это — не предприниматель, а ростовщик или крепостной барин; усовершенствованное производство не только не нужно при такой системе хозяйства, но прямо нежелательно, совсем не нужно, а может быть даже вредно; разоренный нищий, голодный мужик с голодным скотом и убогим своим орудием, с истощенной клячей отправляется к этому помещику обрабатывать его поле. Г.г., разве эта форма работы крестьянина в деревне не увековечивает этот порядок, который я раньше нарисовал вам, разве это не увековечивает здесь крепостнический порядок, который существует в деревне? Вот об этом, г.г., вы забываете, никогда не хотели говорить. Если бы вы об этом говорили, то не так бы обеспечили их реформы, о которых земские начальники говорят» (стр. 1888).