На Копенгагенском конгрессе
Перед Копенгагеном Ленин отдыхал во французском приморском городке Порник. Надежда Константиновна и Елизавета Васильевна приехали сюда раньше и поселились сначала в летней колонии Французской социалистической партии недалеко от Порника, в Вандее. «Но в колонии,— вспоминает Крупская,— у нас житье не вышло. Французы жили очень замкнуто, каждая семья держалась обособленно, к русским относились недружелюбно как-то, особенно заведующая колонией... Тогда мы все решили перебраться в Порник... Наняли мы с матерью две комнатушки у таможенного сторожа. Вскоре приехал Ильич. Много купался в море, много гонял на велосипеде — море и морской воздух он очень любил...»47
Вилла, где они жили (маленький двухэтажный домик на тихой улочке рядом с морем), называлась «Розы».
Находясь в Порнике на отдыхе, Владимир Ильич ведет переписку в связи с подготовкой отчета РСДРП к Копенгагенскому конгрессу. Отчет готовился под руководством Ленина. Он поручил написать этот документ Каменеву. Переводил его на французский язык Шарль Раппопорт, а редактировал лично Ленин48.
Каждая партия, входившая в Интернационал, должна была представить Международному социалистическому бюро отчет о своей деятельности за период, прошедший после Штутгартского конгресса (то есть за 1907— 1910 годы)12*.
Январский Пленум ЦК РСДРП 1910 года рассмотрел вопрос о подготовке к Копенгагенскому конгрессу и принял меры к организации делегации на конгресс и к составлению отчета партии, о чем Ленин известил партийных товарищей, требуя своевременной подготовки доклада.
Стремясь в этом докладе представить конгрессу исчерпывающе полную картину жизни партии, Ленин решительно отверг попытку сократить его. Внимание и беспокойство, которое проявлял Ленин, объяснялось и тем, что меньшевики тоже готовили свой доклад; большевики в своем докладе должны были дать развернутый анализ действительного положения дел в РСДРП, грубо искажаемого меньшевиками.
В связи с тем что Гюисманс запретил печатать доклады объемом свыше четырех страниц, Ленин пишет А. И. Любимову: «Я знаю одно: что доклад печатаем мы сами; кто же может нам запретить сделать его большим? Надо только, чтобы не позже конгресса доклад был готов — и мы сами раздадим его делегатам». По поводу пожелания МСБ, чтобы каждая партия напечатала свой отчет на трех языках, Ленин замечает: «Требование печатать доклад на 3-х языках мне известно давно, но раз нет денег? Что же, «запретят» на одном языке?»
«Будет ли доклад (французский) готов к 23 августа? Крайне важно, чтобы был»,— торопит Ленин Д. М. Котляренко, ответственного за печатание доклада в типографии. «Корректуру доклада я просил бы, если можно, посылать мне сюда (хорошо бы второй экземпляр, буде сие осуществимо) »49,— пишет он ему 8 августа13*.
8 августа 1910 года Ленин посылает письмо из Порника М. В. Кобецкому. «Позвольте обратиться к Вам с небольшой личной просьбой,— пишет Владимир Ильич,— Я бы хотел воспользоваться конгрессом в Копенгагене, чтобы поработать в Копенгагенской библиотеке. Вы очень обязали бы меня, если бы сообщили мне:
Открыта ли в сентябре все время Копенгагенская библиотека (национальная или университетская; не знаю, какая лучше; мне нужны материалы о сельском хозяйстве в Дании).
Сколько стоит, понедельно и помесячно, меблированная комната в Копенгагене и могли ли бы Вы, не отрываясь от своих занятий, помочь мне найти комнату...
Простите за беспокойство. Заранее благодарю Вас и жму руку.
Н. Ленин»50.
Получив ответ Кобецкого, Владимир Ильич вновь пишет ему: «Очень благодарен за сведения и за любезное предложение помощи. Если не затруднит, наймите мне комнату простую, дешевую, маленькую с 26-го числа. Я буду в Копенгагене к утру 26-го (собрание Бюро)... Если Вам некогда,— снова подчеркивает Ленин со столь присущей ему деликатностью,— не хлопочите, я успею найти сам 26—27 августа, ибо заседание Бюро возьмет одно лишь утро» 51.
23 августа Ленин возвратился из Порника в Париж. Здесь он встречается с Плехановым и выезжает вместе с ним в Копенгаген. Во временное удостоверение, выданное Плеханову как представителю РСДРП на Копенгагенском конгрессе, Ленин вписывает: «Georges Plekhanoff. Soc. Dem. Arb. Part. Russ- lands». Он извещает Международное социалистическое бюро о том, что, согласно постановлению январского Пленума ЦК РСДРП, представителем РСДРП в МСБ наряду с ним, Лениным, является и Г. В. Плеханов. В письме Ленина, написанном во время работы конгресса, говорится, что это решение январского Пленума было поддержано всей русской социал-демократической делегацией, приехавшей на Копенгагенский конгресс. Необходимо подчеркнуть, что именно Ленин настаивал на том, чтобы Плеханов был на конгрессе делегатом от меньшевиков. Мартов же возражал против кандидатуры Плеханова, бывшего в тот период союзником Ленина, и настаивал на том, чтобы послать на конгресс Ф. И. Дана52.
В состав делегации РСДРП на конгрессе вошли В. И. Ленин, Л. В. Каменев, Г. Е. Зиновьев (от большевиков), А. Барский (от польских социал-демократов), Г. В. Плеханов, Ю Мартов, Ф. И. Дан и А. С. Мартынов (от меньшевиков) и еще до одному делегату от литовских и армянских социал-демократов. Таким образом, всего 10 делегатов с правом решающего голоса.
С правом совещательного голоса на конгресс приехали впередовец А. В. Луначарский, меньшевичка А. М. Коллонтай и «нефракционный» Троцкий. И. П. Покровский присутствовал в качестве представителя при МСБ от социал-демократической фракции III Государственной думы (удостоверение на его имя заполнял сам Ленин)53. Прибыл на конгресс и член думской социал-демократической фракции Н. Г. Полетаев.
Было на конгрессе и много гостей. «Насчет гостей на конгрессе в Копенгагене не могу ничего сказать,— писал Владимир Ильич 1 августа в ответ на запрос Д. М. Котляренко.— Обыкновенно, кажись, пускали на хоры свободно»54. Очень хотелось попасть на конгресс Инессе Арманд. Об этом она пишет в Заграничное бюро ЦК РСДРП из-под Брюсселя, где находилась на отдыхе со своими детьми. Узнав о намерении И. Арманд принять участие в работе конгресса, Владимир Ильич, приехав в Копенгаген, посылает М. В. Кобецкому два гостевых билета (пропуска на заседания конгресса) и просит вписать в один из них имя Инессы Арманд55.
На заседаниях русской секции конгресса Ленину пришлось вести упорную борьбу против меньшевиков. Выше уже приводились злобные выкрики Федора Дана в адрес Ленина: «Он губит партию... Какое счастье было бы для партии, если бы он куда-нибудь исчез, испарился, умер...»56 И когда 3. П. Кржижановская опросила: «Как же это так выходит, что один человек может погубить всю партию и что все они бессильны против одного ц должны призывать смерть в сообщницы?» — Дан с раздражением ответил: «Да потому, что нет больше такого человека, который все 24 часа в сутки был бы занят революцией, у которого не было бы других мыслей, кроме мысли о революции, и который даже во сне видит только революцию. Подите-ка справьтесь с ним»57.
На этот раз ярый враг Ленина сказал, пожалуй, чистую правду...
Нападки политических противников — отступников, ликвидаторов — больше чем что бы то ни было говорили Ленину, что он на правильном пути. Недаром он так любил (и часто повторял) строки Некрасова:
Мы слышим звуки одобренья
Не в сладком ропоте хвалы,
А в диких криках озлобленья...
Особенную ярость Дана вызывало продолжавшееся сближение Ленина с Плехановым.
Во время работы Копенгагенского конгресса состоялось совещание, в котором приняли участие Ленин, Плеханов, Каменев, Зиновьев и представители думской социал-демократической фракции Покровский и Полетаев. На совещании было достигнуто соглашение об издании нелегальной «Рабочей газеты» за границей и легального органа в России (при думской фракции), а также о сотрудничестве в этих газетах меньшевиков-партийцев (плехановпев).
Работа конгресса сосредоточилась в комиссиях. «Я заметил,— пишет в этой связи д М. Майский, присутствовавший на конгрессе от русской прессы,— что все более активные люди среди делегатов, все те, кто хотел оказать действительное влияние на решения конгресса, а не только блеснуть красноречием перед международной аудиторией,— все такие люди шли в комиссии, выбирая для себя ту комиссию или те комиссии, которые они считали особенно важными»58.
Ленин вместе с Луначарским представляет Россию в кооперативной комиссии. Вопрос о кооперации, по убеждению Ленина,— один из существеннехипих в борьбе за укрепление сил международного пролетариата. Оппортунисты выдвинули тезис «нейтральности» кооперативов. А Ленин на заседаниях комиссии решительно отстаивал марксистское положение об обязательном подчинении кооперативного движения задачам классовой борьбы пролетариата задачам борьбы за социализм14*.
По инициативе Ленина было созвано совещание левых социал-демократов — делегатов конгресса. Это была вторая — после Штутгартского конгресса — попытка Ленина объединить левых.
В плане брошюры15* «Европейская война и европейский социализм» сохранилась ленинская пометка: «Приватное собрание левых Интернационала в Копенгагене».
На этом совещании присутствовали: от Франции Ж. Гед и Ш. Раппопорт, от Бельгии де Брукер, от Болгарии Д. Благоев и Г. Кирков от Германии Р. Люксембург и Э. Вурлт, от Польши Ю. Мархлевский (Карский, от Испании П. Иглесиас, от Австрии А. Браун, от России В. И. Ленин, Г. В. Плеханов, Д. Б. Рязанов. Совещание левых обсудило вопрос об опасности оппортунизма во II Интернационале и необходимости усиления борьбы с ним59.
Симптомы решительной размежевки с ревизионистами все более нарастали. «Борьба с ревизионизмом отсрочена, но эта борьба придет неизбежно»60,— писал Ленин, подводя итоги конгресса.
После завершения работы конгресса16* Ленин приезжает 30 августа (12 сентября) 1910 года в Стокгольм для свидания с матерью. Это была их последняя встреча.
Из Стокгольма Ленин снова заехал — по пути в Париж — в Копенгаген и выступил там с рефератом о конгрессе. М. Кобецкий, бывший в то время секретарем Копенгагенской группы содействия РСДРП, вспоминает: «Реферат состоялся в понедельник, 26 сентября 1910 г. На нем присутствовало человек около 100 — членов копенгагенских эмигрантских групп: нашей (группа содействия РСДРП), бундовской, польской, латышской, все почти исключительно рабочие. Владимир Ильич говорил о Копенгагенском конгрессе... говорил очень ясно и просто. Слушатели были очень довольны и благодарны». И далее Кобецкий сообщает один факт, очень характерный для Ленина: «Владимир Ильич с готовностью согласился прочесть этот реферат, тогда как все мои попытки (я был секретарем нашей группы, уговорить кого-нибудь из других наших делегатов выступить с докладом остались безрезультатными»61.