Париж — центр русской политической эмиграции
Ленин неоднократно подчеркивал, что Париж стал главным центром русской политической эмиграции в годы после поражения первой русской революции. Столица Франции, писал он 30 августа 1909 года,— «самый большой эмигрантский центр, где читаются постоянно публичные рефераты всех фракций, происходят дискуссии, ведутся разнообразные кружки, имеются 2—3 недурных русских библиотеки, имеются десятки долго действовавших в партии с.-д. организаторов и т. д.»9.
Поражение революции 1905—1907 годов вызвало большой приток эмигрантов в Париж: это были беглецы с сибирской каторги, бывшие ссыльные, жертвы политических преследований — революционеры, сумевшие уйти от репрессий, чтобы из-за границы вести более действенную пропаганду.
Кроме политических эмигрантов в рабочих кварталах Парижа жили, по словам Ленина, сотни и тысячи российских рабочих. Это была не политическая эмиграция, а «собственно эмиграция», в частности, те, кто бежал от еврейских погромов. К революционному движению в России они отношения не имели, но Ленин считал важной задачей агитационную работу среди них10.
В Париже, где проживала масса русских эмигрантов всех политических оттенков, имелась общая, межпартийная касса взаимопомощи. Заправляли там главным образом эсеры. Ленин — после переезда в Париж — требовал от большевиков тщательного контроля и наблюдения за деятельностью этой кассы, с тем чтобы помощь оказывалась и эмигрантам-большевикам.
Обедали эмигранты (в основном жившие на окраине Латинского квартала, так как там были самые дешевые квартиры) в русской столовой на улице Глясьер. Она субсидировалась фирмой чаеторговцев Высоцких, обеды были дешевые и не очень вкусные. Подавальщицами в этой столовой работали бывшие каторжанки. Здесь сходились представители всех партий: и большевики, и меньшевики, и эсеры, и анархисты, и бундовцы, часто вступавшие в горячие споры между собой.
Другим местом, где можно было встретить представителей всех партий и течений, стала русская библиотека-читальня на авеню де Гобелен (дом 63). Здесь было собрано много книг по общественно-политическим вопросам, подпольные издания, периодика. В помещении библиотеки часто устраивались собрания, в том числе и собрания большевиков.
Имелся в Париже и Рабочий клуб русских политэмигрантов. Он помещался на улице Белой королевы в маленьком ветхом домишке. Его правление состояло из представителей разных партий, но руководящую роль играли большевики. Председателем правления Рабочего клуба долгое время был большевик А. С. Гречнев-Чернов11.
В одной из комнат Рабочего клуба помещалась «биржа труда» для эмигрантов, во главе которой стоял В. А. Антонов-Овсеенко. Он отдавал ей массу сил и времени, неустанно устраивал уже отчаявшихся безработных эмигрантов на заводы и фабрики, а тем, кто не имел профессии, доставал различную случайную работу (переноска вещей, перевозка мебели и т. д.)5*.
В 1912 году в Париже открылись курсы, на которых русские эмигранты могли получить специальности электромонтера, слесаря, токаря - так называемая электротехническая школа «Рашель» (по имени умершей дочери основателя школы). Учились там в основном интеллигенты, не знавшие никакого ремесла, которым в эмиграции приходилось особенно туго. Среди учащихся этой школы (перед отъездом в Россию на нелегальную работу) был и О. А. Пятницкий12.
Таким образом, к концу 1908 года в Париже сосредоточились общие для всех политических эмигрантов учреждения: касса взаимопомощи, русская столовая, «биржа труда», библиотека- читальня, Рабочий клуб и т. д. Там проживало большинство (по сравнению с другими городами Западной Европы) политических эмигрантов всех направлений. Все это говорило за то, что Париж сделался центром эмигрантской жизни. Неслучайно именно туда переезжают из Женевы меньшевики со своей газетой «Голос Социал-Демократа», которую они начали выпускать в Женеве в феврале 1908 года. Переезд этот был задуман еще летом того же года, что явствует из письма организационного комитета газеты «Голос Социал-Демократа» на имя П. Б. Аксельрода от 15 (28) июля 1908 года, в котором, в частности, говорится: «Дейч сообщил нам, что с осени большая часть редакции «Голос Социал-Демократа» переезжает в Париж»13.
«Меньшевики, эсеры перебрались уже в Париж»14,— пишет Крупская, называя это как одну из причин переезда и Большевистского центра в Париж. В рукописи воспоминаний Крупской эта мысль развита следующим образом: «Все партии (эсеры, меньшевики) стали перекочевывать в Париж: после России жить в маленьком городишке, где отсутствовала всякая политическая жизнь, где зимой жилось как-то одиноко, в эти годы второй эмиграции было почти непереносно». Крупская имела в виду то, что они уже жили в Женеве во время первой эмиграции (до революции 1905 года). Она пишет: «Мы по старой привычке еще как- то терпели, Владимир Ильич выдерживал характер, но приезжавшие из России большевики также тянулись больше в Париж, там стала расти и крепнуть большевистская группа и мало-помалу становилось ясно, что придется редакции... перебираться в Париж»15.
Уговаривая Ленина переехать в Париж, Лядов и Житомирский, специально приехавшие из Парижа в Женеву, приводили следующие доводы: 1) можно будет принимать участие во французском движении; 2) Париж — большой город. Там более благоприятные конспиративные условия, чем в Женеве, меньше слежки. «Последний аргумент,— отмечает Крупская,— убедил Ильича»16. Серьезным аргументом в пользу Парижа была в глазах Ленина также возможность принять участие в рабочем движении Франции — страны, столь богатой (в отличие от Швейцарии) своими революционными традициями6*.
Решение о переезде ускорило и изменение условий в Женеве...
Как известно, Ленин вынужден был в начале 1908 года эмигрировать в связи с тем, что ему угрожал арест. После переворота 3 июня 1907 года в России наступила жесточайшая политическая реакция, связанная с именем председателя Совета министров Столыпина — «дикого помещика», как его называл Ленин.
Тысячи рабочих и крестьян были замучены, расстреляны, повешены. Главный удар самодержавие направило против авангарда рабочего класса — его марксистской партии.
Несмотря на жестокие преследования, социал-демократические организации на местах использовали любые легальные и нелегальные возможности для укрепления связей с массами. Постоянно рискуя быть арестованными, большевики боролись за восстановление разгромленных комитетов и групп. Всей деятельностью партийных организаций в условиях реакции фактически руководил Большевистский центр (расширенная редакция газеты «Пролетарий») во главе с Лениным, избранный на совещании большевиков — делегатов V съезда РСДРП в 1907 году для обеспечения последовательного проведения революционной линии в духе решений V съезда РСДРП, для партийной работы и для руководства деятельностью большевиков. В состав Большевистского центра вошли В. И. Ленин, А. А. Богданов, И. Н. Гольденберг, И. Ф. Дубровинский, Л. Б. Красин, В. П. Ногин, М. Н. Покровский, И. А. Теодорович, В. К. Таратута, Г. Д. Линдов, Н. А. Рожков и др.17
В 1907 году конспиративные квартиры Ленина находились в Финляндии (Куоккала, Стирсуддеп, Огльбю). В связи с наступлением реакции в России начались аресты русских революционеров и в Финляндии. 18 июня 1907 года особый отдел петербургского губернского жандармского управления предложил начальнику столичной охранки сообщить все имеющиеся данные о Владимире Ильиче Ульянове (Ленине) и возбудить вопрос о выдаче его из Финляндии.
На заседании Большевистского центра было вынесено решение о перенесении издания газеты «Пролетарий» за границу. Об этом решении Ленин информирует А. В. Луначарского, работавшего вместе с ним в редакциях большевистских газет «Вперед» и «Пролетарий»: «После разгрома Финляндии ничего не осталось, как перенести «Пролетарий» за границу. Так коллегия и решила»18.
7 января 1908 года Ленин приехал в Женеву, куда вскоре прибыли и другие члены Большевистского центра. В 1908 году Большевистский центр находится в Женеве.
13 (26) февраля 1908 года выходит в свет очередной, 21-й номер нелегальной газеты «Пролетарий». Ушедшая в глубокое подполье, партия была жива! И партия жадно внимала голосу своего вождя. «Мы умели долгие годы работать перед революцией,— писал Ленин в этом номере «Пролетария».— Нас недаром прозвали твердокаменными. Социал-демократы сложили пролетарскую партию, которая не падает духом от неудачи первого военного натиска, не потеряет головы, не увлечется авантюрами. Эта партия идет к социализму, не связывая себя и своей судьбы с исходом того или иного периода буржуазных революций. Именно поэтому она свободна и от слабых сторон буржуазных революций. И эта пролетарская партия идет к победе»19.
Организация газеты потребовала от Ленина много энергии и сил. Выпускающим в редакции был И. Ф. Дубровинский, а через некоторое время в работу включился Н. А. Семашко. Вскоре удалось наладить и свою типографию. Однако Женева уже не представляла такого центра эмигрантской жизни, как в первую эмиграцию Ленина. «После Питера все тосковали в этой маленькой тихой мещанской заводи — Женеве. Хотелось перебраться в крупный центр...» — вспоминает Крупская. Это же настроение звучит в письме Марии Ильиничны, которое она посылает в конце октября матери в Россию7*: «...в Женеве очень скучно, и я повела усиленную агитацию за Париж. Публика очень не прочь, и, по-видимому, решат переехать. Тогда и я переберусь»20.
Город был наводнен агентами царской охранки по требованию которой швейцарская полиция чинила препятствия в прописке русским революционерам. Неприятности с женевской полицией, по-видимому, были и у Ленина в связи с отсутствием некоторых документов. «Насчет моего Acte de manage8* беседовал вчера с директором департамента полиции»21,— сообщает он М. И. Ульяновой 14 февраля 1908 года и просит сестру достать копию этого документа из Красноярска.
Домовладельцы отказывались сдавать русским квартиры. Это было связано, в частности, с «делом Семашко», который в конце января 1908 года был арестован швейцарской полицией и заключен в тюрьму. Он обвинялся в участии в экспроприации, которая была совершена в июле 1907 года в Тифлисе. Руководил этой экспроприацией известный большевик Камо (Тер-Петросян), Семашко не имел к ней никакого отношения. Царское правительство придралось к письму, направленному в адрес Н. А. Семашко от одной из арестованных по этому делу. Однако энергичное вмешательство Ленина вызволило Семашко из тюрьмы. После этого отношение к русским политическим эмигрантам еще более ухудшилось. Наборщик газеты «Пролетарий» И. М. Владимиров вспоминает: «Нас притесняли на каждом шагу... Мещанская Женева обнаглела. Русскому эмигранту почти не было возможности найти комнату. На некоторых домах были такого рода наклейки: «Отдается в наем только — без собак, без кошек, без русских»22.
Итак, все говорило в пользу переезда в Париж, однако Ленин не сразу на него решился. По свидетельству Крупской, он колебался: в Женеве жизнь была дешевле, чем в Париже. Кроме того, там «лучше заниматься»,— говорил он. Его удерживали прекрасные женевские библиотеки, особенно Общество любителей чтения. «Вынужденный покинуть Женеву и поселиться в Париже,— пишет он в день отъезда из Женевы 14 декабря 1908 года председателю комитета Общества,— имею честь известить Вас... что я выхожу из общества. Разрешите мне... поблагодарить в Вашем лице Общество любителей чтения, которое оказало мне столько услуг благодаря своей великолепной организации и работе»23.
«В Париже,— пишет Крупская,— пришлось провести самые тяжелые годы эмиграции. О них Ильич всегда вспоминал с тяжелым чувством, Не раз говорил он потом: «И какой черт понес нас в Париж!» Не черт,— комментирует она эти горькие ленинские слова,— а потребность развернуть борьбу за марксизм, за ленинизм, за партию в центре эмигрантской жизни. Таким центром в годы реакции был Париж»24.