Совещание расширенной редакции «Пролетария»
Книга Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» нанесла удар по махизму, который стал своего рода официальной философией отзовизма. На очередь дня встал вопрос: порвать с отзовизмом и организационно, ибо отзовизм окончательно превратился в ликвидаторство «слева», а отзовисты — в антипартийный элемент в российской социал-демократии.
«Разгоравшаяся внутрифракционная борьбу — вспоминает Крупская, — здорово трепала нервы. Помню, пришел раз Ильич после каких- то разговоров с отзовистами домой, лица на нем нет...»58 По усиленному настоянию родных Ленин едет на Лазурный берег. «Я сижу на отдыхе в Ницце, — пишет он 2 марта 1909 года сестре Анне Ильиничне.— Роскошно здесь: солнце, тепло, сухо, море южное»59. Он остановился в отеле-пансионате «Оазис» на улице Гупо, в том самом отеле, где жил зимой 1900/01 года А. П. Чехов, один из самых любимых писателей Ленина. После краткого отдыха в Ницце (между 26 февраля и 8 марта 1909 года) Ленин возвращается в Париж.
Борьба за партию становилась все ожесточеннее. Отзовисты организовали на Капри «партийную» школу, под вывеской которой они создавали центр своей фракции. Во главе школы встали Богданов, Алексинский, Луначарский.
Для сплочения большевиков в борьбе против отзовистов в Париже было созвано совещание расширенной редакции «Пролетария», которое явилось фактически пленарным заседанием Большевистского центра с участием представителей местных организаций. Совещание проходило 8—17 (21—30) июня 1909 года. Как указывал Ленин, дебаты, развернувшиеся на совещании, придали до известной степени законченность той политической линии, которую систематически проводил руководящий орган большевиков60.
На совещании были разоблачены попытки отзовистов и ультиматистов (крайне «левое» крыло отзовистов) создать новый центр фракции под прикрытием партийной школы для рабочего актива на острове Капри. Подавляющее большинство участников совещания приняло резолюцию, в которой отмечалось, что большевистская организация «никакой ответственности за эту школу нести не может»61.
Совещание приняло решение о реорганизации Большевистского центра, определившее его структуру. Были созданы редакционная коллегия газеты «Пролетарий» во главе с Лениным и хозяйственная комиссия, а также секретариат но сношению с Россией. За границей была образована Исполнительная комиссия Большевистского центра, в которую входили редакция «Пролетария» и члены пленума Большевистского центра из хозяйственной комиссии.
В России решено было создать Русский Большевистский центр из трех членов, живущих и работающих в России62.
В резолюции «Об отзовизме и ультиматизме» (ее проект написал Ленин) говорилось, что большевизм но имеет ничего общего с отзовизмом и ультиматизмом и что большевики должны «вести самую решительную борьбу с этими уклонениями от пути революционного марксизма»63.
Участники совещания поддержали Ленина. Его проект резолюции был принят большинством против Богданова и Шанцера.
Затем был рассмотрен вопрос о философских воззрениях Богданова, Луначарского и других отзовистов. Резолюция «О богостроительских тенденциях в социал-демократической среде» требовала решительно отмежеваться от богостроителей64.
Резолюция, написанная Лениным, призывала большевиков не только продолжать борьбу с ликвидаторами и всеми видами ревизионизма, но и идти на «сближение с марксистскими и партийными элементами других фракций, как это диктуется общностью целей в борьбе за сохранение и укрепление РСДР Партии»65.
Совещание исключило А. А. Богданова из большевистской фракции. Разрыв с ним Ленин очень переживал. Крупская пишет в связи с этим: «Года три шла перед этим с Богдановым и богдановцами работа рука об руку,— не просто работа, а совместная борьба... Ильич же имел еще ту особенность, что умел, как никто, увлекать людей своими идеями, заражать их своей страстностью и в то же время он умел будить и них их лучшие стороны, брать от них то, чего не могли взять другие. В каждом из товарищей по работе была как бы частица Ильича — потому, может быть, он чувствовался таким близким...»66 С каждым из делегатов, уезжавшим обратно в Россию на нелегальную работу, Ленин подолгу беседовал: с И. П. Гольденбергом (Мешковским), В. М. Шулятиковым (Донатом), секретарем Русского бюро ЦК РСДРП А. П. Голубковым (Давыдовым) и другими, подробно инструктировал их. Голубкову, в частности, он давал указания по борьбе с провокаторами, проникавшими в партийные организации.
После совещания Ленин едет с семьей отдохнуть в деревушку Бомбон. Этого требовало здоровье Марии Ильиничны, которая весной 1909 года серьезно заболела: у нее был аппендицит. Операцию делал известный французский хирург Дюбуше (он жил долгое время в России и был известен своей симпатией к русским революционерам). Поправка шла медленно. Необходимо было поехать куда-нибудь за город. Владимир Ильич, который очень волновался во время болезни сестры, сам нашел — по объявлениям в газетах — дешевый пансион в деревушке Бомбон (департамент Сены и Марны). Прожили они там более месяца всей семьей (Ленин, Крупская, ее мать Елизавета Васильевна и М. И. Ульянова).
Крупская вспоминает: «...о делах мы старались не говорить. Ходили гулять, гоняли чуть не каждый день на велосипедах... Наблюдали также французские нравы... В общем отдохнул в Бомбоне Ильич неплохо»67.
Однако совсем не думать о делах, не анализировать итоги только что закончившегося совещания Ленин, конечно, не мог. Об этом свидетельствует его письмо А. И. Любимову (Марку), отправленное в Париж из Бомбона в начале сентября 1909 года. В этом письме Ленин называет группу Богданова «канальями», компанией «обиженных литераторов, непризнанных философов и осмеянных богостроителей, которая запрятала свою так наз. «школу» от партии...». Он пишет: «Максимов15* же и К0 шайка авантюристов, заманивших кое-кого из рабочих» в школу на Капри. Напомнив Любимову, который занимал примиренческую полицию, что Богданова из фракции большевиков «выгнали», Ленин требует: «Нет ничего вреднее миндальничания теперь. Полный разрыв и война сильнее чем с меньшевиками. Эта война быстро доучит дураков, которые все еще «не разобрались»»68.