ГЛАВА IV
ПЕРЕПРАВА ЧЕРЕЗ БАЛТИКУ
12 апреля 1917 года
«КТО ИЗ ВАС Г-Н УЛЬЯНОВ?»
Перед тем как «Королева Виктория» 12 апреля вышла в море, в Стокгольм Ганецкому из Засница улетела телеграмма: «Мы приезжаем сегодня 6 часов Треллеборг. Платтен, Ульянов»1. А перед самым выездом из Швейцарии, как отмечалось выше, Ленин послал тому же Ганецкому телеграмму, в которой содержалась просьба, чтобы в Треллеборг непременно прибыли Карл Линдхаген и Фредрик Стрём.
Возникает вопрос, почему Ленин настоятельно просил обеспечить приезд в южный шведский порт Треллеборг Карла Линдхагена и Фредрика Стрёма? Разумеется, не для того, чтобы они участвовали в церемонии встречи русских политэхмигрантов: Ленин исходил из соображений безопасности, ведь не секрет, что поездка была связана с риском.
Допускался такой вариант: через свою территорию власти кайзеровской Германии пропустят революционеров, но на шведском берегу над ними будет учинена расправа германскими или другими агентами.
В то время левые социал-демократы Карл Линдхаген и Фредрик Стрём были известными общественными деятелями Швеции: оба носили звание депутатов риксдага, а Линдхаген, к тому же, являлся бургомистром Стокгольма. В их присутствии русские революционеры конечно же чувствовали бы себя спокойнее.
Но встреча в Треллеборге произошла без них. Почему и как это случилось, рассказывал в своих воспоминаниях Ганецкий. Не дождавшись телеграммы от Ленина и Платтена, он отправился только со Стрёмом.
«Весь день, взволнованный,— писал Ганецкий,— бродил я по Мальмё... «Приедут ли? Не причинят ли им немцы по дороге каких-нибудь пакостей?» Мысли эти сильно тревожили меня... Наконец под вечер едем в Треллеборг... Пароход приближается к берегу... Но какая досада,— ни Ильича, ни других нет... Высчитал ли я плохо день приезда, или что-нибудь случилось с ними в пути?.. Выяснить ничего нельзя, приходится ждать следующего дня. Едем обратно в Мальмё. Тов. Стрём уезжает,— выборная кампания требует его присутствия в Стокгольме. Я остаюсь один, в помощь получаю одного местного товарища»2.
Этим шведским товарищем был молодой левый социал-демократ журналист Отто Гримлунд, живший тогда в самом крупном городе юга Швеции — Мальмё.
В 1924 году, после смерти В. И. Ленина, Отто Гримлунд опубликовал в шведской газете «Фолькетс дагблад политикен» статью, в которой рассказал о встрече русских. В частности, он подчеркивал, что большевики были очень осторожны и старались не разглашать сведений о своем проезде. В его воспоминаниях я нашел слова, которые Гримлунд услышал от Ганецкого, когда они встретились в Треллеборге: «Эта поездка является большим секретом. Все должно быть проведено без шума. Тут он едва прошептал мне на ухо: с ними едет Ленин. Но, дорогой партийный друг, никому ни слова, никому ни слова!»3
...Медленно тянулась ночь, еще медленнее следующий день. Но очередная поездка в Треллеборг снова оказалась безрезультатной: революционеры не прибыли и на этот раз. Утром Ганецкий разговаривал по телефону с женой, которая осталась в Стокгольме. Но новых сообщений не поступило. Тогда Ганецкий отправляет телеграмму в Швейцарию с запросом, выехали ли Ленин и его спутники? Не дождавшись ответа, Ганецкий в третий раз отправляется в Треллеборг.
Надо полагать, беспокойство Ганецкого было вызвано не только «возможными кознями» немецких властей на территории Германии. Балтика в то время тоже была фронтом, там велись военные действия. Листая шведские газеты за этот период, нашел сведения о том, что в балтийских проливах активно действовали немецкие подводные лодки. За несколько недель до описываемых событий они, например, потопили шведское судно «Хуго Гамильтон» и датское «Скугланд».
...Морской паром покрывал расстояние от германского берега до шведского за четыре часа. Казалось бы, не такой уж большой срок. Но в непогоду и его хватает, чтобы многие пассажиры начали страдать морской болезнью. Среди политэмигрантов самыми стойкими к ней, по словам Платтена, оказались Ленин, Зиновьев и Радек. Они стояли на палубе возле главной мачты и вели горячую дискуссию.
А что же Ганецкий?
Степень неопределенности и тревоги за судьбу Ленина и других эмигрантов была столь велика, что 12 апреля Ганецкий решил обратиться к начальнику порта Треллеборг с просьбой дать на паром радиограмму с запросом о группе русских политэмигрантов. «Можно, но принимаются только служебные телеграммы»,— ответил начальник. Ганецкий сориентировался быстро, во время беседы он заметил на столе объявление русского Красного Креста и решил действовать как представитель :этой организации: он-де командирован принять партию эмигрантов и ему необходимо заранее знать, находится ли она на борту парома, чтобы успеть заказать билеты на поезд.
Начальник порта счел это объяснение заслуживающим внимания и послал капитану парома «Королева Виктория» радиограмму следующего содержания: «Г-н Ганецкий спрашивает, едет ли г-н Ульянов, сколько с ним мужчин, женщин и детей»4.
Не знал Ганецкий, какие волнения пришлось пережить Ленину и его спутникам из-за этой телеграммы.
Да, Германию удалось проехать благополучно. Несколько позже, уже находясь в пути к шведской северной станции Хапаранда, со станции Меллансель Ленин отправит в Женеву Карпинскому телеграмму:
«Германское правительство лояльно охраняло экстерриториальность нашего вагона. Едем дальше»5.
Но путники находились на борту шведского парома, а там действовали свои законы. Каждый въезжающий в страну человек обязан был заполнить «детальнейшую и скучнейшую», по словам Ганецкого, анкету. Такую анкету и принесли в каюту Ленина и попросили ее заполнить. Вскоре выяснилось, что все участники поездки должны были пройти через эту процедуру. Ганецкий так описывает сложившуюся ситуацию:
«Что сие обозначает? И тут Владимир Ильич приходит к заключению, что немцы надули: сами пропустили, но сообщили шведской полиции — и та теперь возьмется... Создается тут же «военный совет». Как быть? Написать Ильичу настоящую фамилию или фиктивную. Вдруг появляется с бумажкой в руке капитан и спрашивает, кто из них господин Ульянов... Ильич не сомневается, что его предположение оказалось правильным и его пришли задержать. Скрывать уже нечего — в море не выскочишь. Владимир Ильич называет себя...»6
Но тут выяснилось, что капитан принес радиограмму Ганецкого. Какое облегчение испытали все политэмигранты! Через несколько минут в Треллеборг полетела телеграмма:
«Г-н Ульянов приветствует г-на Ганецкого и просит его заготовить билеты»7.
Понятно, воспрянул духом и Ганецкий. Он по телефону позвонил в Мальмё и попросил закрепить за группой русских политэмигрантов вагон до Стокгольма, заказанный до этого условно, а также организовать для всех приезжающих ужин в ближайшей к вокзалу гостинице. Успел Ганецкий предупредить и таможенные власти о приезде группы эмигрантов, а еще позвонил домой. Оказалось, что его ждала телеграмма Ленина из Засница.
«Вот приближается пароход,— писал Ганецкий.— Эти несколько минут показались мне вечностью... Наконец, он причаливает. Постепенно появляются фигуры Платтена, Владимира Ильича, Зиновьева, Надежды Константиновны и многих знакомых товарищей... Тут же и Радек. Рассчитывая на добросовестное исполнение немцами наших условий о неосмотре паспортов, он решил воспользоваться и «нелегально» пробраться в Россию...
Горячие приветствия, вопросы, суета, крик ребят, у меня от радости слезы на глазах...»8
Следует отметить, что этот фрагмент воспоминаний Ганецкого здесь цитируется по журналу «Пролетарская революция» за 1924 год, так как в последующие годы его книга «О Ленине», куда вошли эти эпизоды, подверглась такому редактированию, что из нее исчезли упоминания о Зиновьеве и Радеке.
Примечания:
1 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 433
2 Ганецкий. Приезд тов. Ленина из Швейцарии в Россию //Пролетарская революция. 1924. № 1. С. 105.
3 Folkets Dagblad Politiken. 1924. 2.11
4 Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1984. Т. 2. С. 377.
5 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 433
6 Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. Т. 2. С. 378.
7 Там же. С. 377.
8 Ганецкий. Приезд тов. Ленина из Швейцарии в Россию //Пролетарская революция. 1924. № 1. С. 106.