ГЛАВА V
ТРЕЛЛЕБОРГ— МАЛЬМЁ — СТОКГОЛЬМ
Вечер 12 апреля — утро 13 апреля 1917 года
ЧТО СООБЩАЮТ ИЗ ПЕТРОГРАДА?
Ступив на шведскую землю, революционеры, надо полагать, вздохнули свободнее. Во-первых, это была территория нейтрального государства. Разумеется, отношение к революционерам и здесь было соответственное, но все-таки Швеция не была в состоянии войны с Россией. Это много значило. Во-вторых, тут путников взяли под опеку друзья — левые социал-демократы и Ганецкий. Последнее вообще в корне меняло все дело.
Прибытие морского парома было состыковано с отправлением поезда. И потому Ганецкий и Гримлунд повели всю группу к составу, который уже стоял неподалеку от причала. Ленину и другим политэмигрантам предстояло непродолжительное по времени путешествие: от Треллеборга до Мальмё всего несколько десятков километров. Там перед посадкой на ночной стокгольмский экспресс будет небольшая остановка. Ганецкий и Гримлунд знали, как ею распорядиться: они организовали для путешественников ужин в отеле «Савой», расположенном в нескольких минутах ходьбы от вокзала. Точнее, ужин был сервирован не в ресторане самой гостиницы, а в кафе, которое помещалось в деревянной пристройке. Этого кафе в Мальмё давно уже нет, пристройку снесли.
Впервые за время поездки политэмигранты смогли отведать горячей пищи и всяких закусок. Эта сцена, судя по всему, произвела впечатление на Ганецкого, который в своих воспоминаниях потом счел необходимым отметить:
«Усталая от четырехдневной поездки, проголодавшаяся эмигрантская братия с жадностью бросается на шведские смэргосы (закуски). Один из товарищей замечает: «Теперь я верю, что в России революция, раз эмигрантов можно так угощать...»1
Эту же сцену по-своему, то есть с большей долей иронии, описал Радек. Думается, она представляет интерес:
«В Треллеборге мы произвели потрясающее впечатление. Ганецкий заказал для всех нас ужин, которому предшествовали, по шведскому обычаю, закуски. Наша голытьба, которая в Швейцарии привыкла считать селедку обедом, увидев громадный стол, заставленный бесчисленным количеством закусок, набросилась как саранча и вычистила все до конца к неслыханному удивлению кельнеров, которые до этого времени привыкли видеть за закусочным столом только цивилизованных людей. Владимир Ильич ничего не ел. Он выматывал душу из Ганецкого, пытаясь от него узнать про русскую революцию все... что Ганецкому было неизвестно»2.
Что ж, все это объяснимо: у политэмигрантов действительно было очень мало денег, а часть продуктов (помните?) была изъята швейцарскими таможенниками. Нетрудно догадаться, что путники жили впроголодь. По еда — не главное, что интересовало революционеров. Во встрече за столом участвовали и некоторые шведские левые социал-демократы, так что время до отхода поезда было использовано для бесед и обмена мнениями. Ленин и его спутники рассказывали о только что пережитой поездке по Германии и сами задавали массу вопросов. Конечно же прежде всего о положении в России.
В тот вечер в Мальмё Ленина интересовали в первую очередь сведения политического характера о России (она была уже так близка!) и о Швеции (раз судьба снова забросила его в эту страну, хотя и очень ненадолго).
После ужина в «Савойе» путешественники сели в забронированный для них Ганецким вагон стокгольмского поезда. Разместились по купе. В одном из них—- Ленин, Крупская и ближайшие товарищи. Но прилечь им довелось лишь под утро. Разговорам не было конца. В центре внимания были Ганецкий и Гримлунд, которые сопровождали эмигрантов в поездке до Стокгольма.
Отто Гримлунд много лет спустя писал, что Ленин буквально забросал его вопросами. Сначала — о России: что слышно из Петрограда? Что думают шведские социал-демократы о русской революции? Как они относятся к Временному правительству? А потом: Брантинг и его влияние? Положение нашей партии? Численность парламентской фракции? Что сделано партией? Профсоюзы? Их позиция по отношению к политическим течениям? Союз молодежи? Насколько велик? Какие условия? Какая тактика? Сколько выпущено брошюр?
Ленин детально расспрашивал о всех новостях. Он указывал на предстоящую упорную борьбу пролетариата, на перспективы развивавшейся революции. Особо Ленин обращал внимание на ту опасность, которая исходила со стороны социал-революционера Керенского. Там, в купе стокгольмского поезда, Ленин высказал и мысль о том, что в Швеции «на всякий случай» следует оставить партийную ячейку для связи с внешним миром.
Записывая в 1946. году свои воспоминания, Гримлунд отмечал: «Я полагаю, что ответы во многом были слабыми и неполными, но Ленин проявил живейший интерес даже к самым незначительным деталям». Потом собеседники поменялись ролями — Гримлунд начал задавать вопросы. О положении в различных европейских партиях, о ситуации в Европе и развитии революции в России.
«...Для меня эти ночные часы, пока поезд грохотал, двигаясь на север, были более чем интервью. Это был урок социализма, полет над полем борьбы, который я никогда не забуду.
Ленин был не из тех, кому обязательно нужна была большая аудитория, чтобы развить свои мысли. Он считал, что молодому журналисту из маленькой Швеции также нужно изложить свои взгляды на политическое положение в мире.
Он ясно определил отношение своей партии к тогдашней стадии русской революции. Он посмеялся над социалистами Керенского и буржуазными империалистами. Он очертил в эти ночные часы программу действий большевиков, которую несколько дней спустя должен был обнародовать, выйдя из поезда на Финляндском вокзале в Петрограде. Всю власть в руки рабочих Советов! Мир народу! Землю крестьянам!»3
Отто Гримлунд писал, что записи эти так и не были им опубликованы, они пролежали в ящике его письменного стола. Но известно, что через несколько недель после проезда русских революционеров через Швецию молодежная газета шведских левых социал-демократов «Стурмклокан» опубликовала большую запись беседы с Лениным. Газета не указала фамилию ее автора, но вот историк и журналист Ю. Дашков, который первым обнаружил этот материал, прямо пишет, что в одной из бесед с ним Гримлунд признал свое авторство. Материал в «Стурмклокан» назывался «Точка зрения ленинской группы. Ленин уточняет позицию большевиков. Интервью для «Стурмклокан». В интервью, в частности, говорилось4:
«Русская социал-демократия, как известно, разделена на несколько групп. Руководителем радикальной группы большевиков является наш друг Ленин. Когда Ленин и другие русские эмигранты — как мы раньше писали — проезжали через Швецию по пути в освобождающуюся Россию, один из наших сотрудников разговаривал с ним по вопросам: как понимают русские друзья... современную ситуацию и какие требования они ставят к социалистическим организациям.
Ленин прежде всего предупредил, что самой важной предпосылкой для «чуда», каким считают нынешнюю русскую революцию, является революция 1905 — 1907 годов. И поэтому мы должны вспомнить, как эту революцию поносили господа типа Гучкова и Милюкова, теперь приставшие к революции. Без революции 1905 года, которая указала путь, расчистила его, быстрая победа в 1917 году была бы невозможна».
Далее Ленин указал на роль англо-французского капитала, «господствующего над всем миром и эксплуатирующего весь мир». В интервью говорилось:
«Он вмешался в революцию тем, между прочим, что мобилизовал Гучкова, Милюкова и высшее военное командование. Я подчеркиваю,— заметил Ленин,— что в 1905 году он был против революции, помогал царизму подавить ее и дал в 1906 году миллиардные кредиты на это. С точки зрения мировой политики и международного финансового капитала правительство Гучкова-Милюкова только агент банковской фирмы «Англия-Франция», орудие для продолжения империалистической политики народоубийства.
В ряду различных общественных сил, объединившихся против царизма, Ленин отметил в качестве самого важного фактора могучего пролетарское движения, о нем Ленин сказал так:
«Эту революцию совершил пролетариат. Он требовал мира, хлеба и свободы. Он не имел ничего общего к империалистической буржуазией, и пролетариат уверенно увлек с собой армию, которая ведь тоже состоит из рабочих и крестьян! Война тогда начала превращаться из империалистической в гражданскую. Б этом лежит, по моему мнению, источник такой двойственной оболочки революции».
На вопрос: «Но каково отношение пролетариата к правительству?» — последовал ответ:
«Новое правительство Гучкова и Милюкова — типичное правительство помещиков и капиталистов. Оно не может дать народу ни свободы, ни мира, ни хлеба. Это правительство — за продолжение захватнической войны. Оно же открыто заявило, что будет верно международным соглашениям, заключенным царизмом. Это правительство в лучшем случае может отсрочить кризис, но ни в коем случае не может спасти страну от голода. Оно представляет интересы дворян—помещиков и капитала. Поэтому оно не в состоянии дать свободу народу. Всего глупее поэтому тактика «поддержки» правительства, которое не в состоянии отмежеваться от империализма».
Далее Ленину был задан вопрос: «Какую тактику, вы считаете, должен применять сейчас пролетариат?» «Стурмклокан» пишет, что ответ звучал так:
«Ленин ответил, что мы стоим на переходе от первого ко второму этапу революции, от восстания против царизма к восстанию против буржуазии, на переходе к конвенту, который может развиться в конституционное собрание. Главная задача сейчас — организованность пролетариата. Но нужна не старая, закостеневшая, а революционная организация». Ленин говорил, что такая организация уже имеется. Это Советы рабочих и солдатских депутатов.
В этом интервью Ленин счел необходимым остановиться на роли Керенского во Временном правительстве. Хотя тот еще не играл существенной роли, но с необычайной прозорливостью Ленин уже видел опасность с его стороны. Ленин говорил:
«С помощью пустых фраз в духе западноевропейских социал-патриотов он (Керенский.— Авт.) пытается примирить рабочих с продолжением захватнической войны. Через Керенского империалистическая буржуазия говорит рабочим: «Мы даем вам республику и 8-часовой рабочий день, обещаем политические свободы, но вы тоже должны помочь нам захватить Турцию и Австрию, отобрать у немецкого империализма его добычу и обеспечить прибыли англо-французскому империализму».
В завершение газета писала:
«Под конец наш сотрудник попросил уточнить позицию Ленина. Он заявил следующее:
- Мы отличаемся от анархистов тем, что признаем необходимость государства для революционных преобразований. Но мы отличаемся и от оппортунистов, сторонников Каутского, говоря: нам не нужна готовая государственная машина, оставшаяся от демократической буржуазной республики, нам нужен немедленный переход власти в руки вооруженного и организованного пролетариата. Вот какое государство нам нужно...
Наши мирные условия следующие:
1. Совет рабочих депутатов в качестве революционного правительства беспромедлительно заявляет, что в противоположность классу буржуа не признает себя связанным царскими соглашениями.
2. Все тайные соглашения немедленно опубликовываются.
3. Всем народам воюющих стран предлагается немедленное перемирие.
4. Как основа мира: все колонии и все угнетенные нации освобождаются.
5. Выражение недоверия всем буржуазным правительствам. Воззвание к рабочему классу свергать эти правительства.
6. Военные долги буржуазии выплачивают сами капиталисты.
Такая политика может собрать большинство рабочих и крестьян на сторону социал-демократии. За эти мирные предложения мы могли бы вести революционную войну. В этой революционной войне мы могли бы рассчитывать на поддержку всего революционного пролетариата».
Хотелось бы остановиться на двух позициях этого интервью, которые имеют политическое звучание и сегодня. Как и в «Письмах из далека», Ленин подчеркивает: программа большевиков строится на основе политики мира и деколонизации. Эти принципы легли в основу политики молодого Советского государства. Люди, которые спекулируют на мифе «о советской угрозе», просто не знают истории, они не знакомы с теоретическими положениями марксизма-ленинизма, с практикой развития советского государства и его политикой. Или они совершенно умышленно искажают положение дел...
Так прошли первые часы пребывания русских революционеров на шведской земле, точнее, так прошли вечер 12 апреля и утро 13 апреля.
Когда экспресс «Мальмё—Стокгольм» прибыл на станцию Сальтскуг под Сёдертелье, в вагон ворвалась шумная компания корреспондентов стокгольмских газет, выехавших навстречу революционерам. Журналисты хотели видеть Ленина и других участников поездки, хотели взять у них интервью. Но Ленин к ним не вышел и просил Ганецкого и Гримлунда передать представителям печати, что по прибытии в Стокгольм шведской прессе будет передано специальное коммюнике о проезде русских революционеров через Германию и Швецию в революционную Россию.
Вторжение журналистов повергло в недоумение Ленина и других русских революционеров, ведь они старались свести к минимуму число лиц, знавших о поездке.
Примечания:
1 Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. Т. 2. С, 378.
2 Платтен Ф. Ленин. Из эмиграции в Россию. С. 129. ;
3 Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1984. Т. б, С. 94.
4 Цит. по: Дашков /О. По ленинским местам Скандинавии. М., 1971. С. 196—200.