ОРУЖИЕ ПРЕЖДЕ ВСЕГО?
В. И. Ленин. Из резолюции III съезда РСДРП о вооруженном восстании
Принять самые энергичные меры к вооружению пролетариата, а также к выработке плана вооруженного восстания и непосредственного руководства таковым, создавая для этого, по мере надобности, особые группы из партийных работников.
А.И. Ульянова-Елизарова:
И на съезде, и в газете «Вперед» Ленин обрушивается на половинчатый, никуда не годный, особенно во время подъема, лозунг меньшевиков: «Вооружить народ жгучей потребностью самовооружения». Он говорит, что необходимо теперь прямо призывать к оружию и содействовать вооружению народа.
В. И. Ленин. Из статьи «Доклад о революции 1905 года»
Боевым лозунгом петербургского пролетариата было тогда: «8-часовой день и оружие!». Для все более возраставшей массы рабочих становилось очевидным, что судьбы революции может решить и решит только вооруженная борьба.
Н. Е. Буренин:
После III съезда РСДРП Боевая техническая группа перешла в непосредственное ведение Центрального Комитета партии. Во главе группы был поставлен, по предложению В. И. Ленина, член ЦК Леонид Борисович Красин («Никитич»)...
Какие же задачи возлагал ЦК на Боевую техническую группу? Эти задачи вытекали из простых и ясных слов Владимира Ильича: «Вооружение народа становится одной из ближайших задач революционного момента».
Рабочему классу, поднимавшемуся на решительную борьбу, нужно было дать оружие. Это была новая, трудная задача, вставшая перед партией...
Владимир Ильич Ленин живо интересовался деятельностью Боевой технической группы. Мы работали, руководствуясь его указаниями.
В. И. Ленин. Из статьи «В хвосте у монархической буржуазии или во главе революционного пролетариата и крестьянства?»
Нас упрекают за то, что мы «вдалбливаем» упорно одни и те же лозунги. Мы считаем этот упрек за комплимент. Наша задача в том и состоит, чтобы наряду с общими истинами с.-д. программы вдалбливать неустанно насущные политические лозунги...
Мы должны миллионы и миллиарды раз повторять теперь «тройку» ближайших революционных задач (вооруженное восстание, революционная армия, временное революционное правительство).
Н. К. Крупская:
Шла громадная работа по снабжению масс оружием, по подготовке вооруженного восстания. Работа эта была, само собой, законспирирована. Законспирировано и огромное участие в ней Ильича. Я была тогда секретарем ЦК и знаю, какое непосредственное участие принимал Ильич в руководстве всей этой организационной работой ЦК, как вникал он во все мелочи.
М. Н. Покровский:
Мочь — значит предвидеть... Уже не будем говорить об обывателях — тем бог велел не видеть дальше своего носа: но сколько раз мы, партийные люди, изучившие и Маркса, и историю, пожимали плечами, слушая речи Ленина. Я никогда не забуду первого своего впечатления в этом роде.
Дело было в Женеве летом 1905 года. Ленин говорил почти исключительно на тему о вооруженном восстании... Я тогда только что приехал из России, сразу после самым печальным образом провалившейся попытки устроить в Москве всеобщую забастовку.
— Что за утописты эти заграничные люди,— говорил я, идя после собрания под проливным дождем по женевским улицам.— Нашего рабочего и на забастовку-то не раскачаешь, а он эка что закатывает — вооруженное восстание.
Вернувшись в Москву в сентябре, в один из первых же вечеров, мирно возвращаясь с какого-то заседания «литературной группы», я попал в свалку на Тверском, помнится, бульваре. Мимо меня скакали казаки, свистели камни. Толпа не боялась более казаков — это меня сразу поразило. Это была не та толпа, которую я оставил в июне. А еще месяц спустя, в октябре, я сам заканчивал свои «преступные лекции» возгласом: «Да здравствует вооруженное восстание!..»
Н.Е. Буренин:
Размах работы «Боевой технической группы», особенно после Третьего съезда партии, необычайно расширился. Она обязана была заботиться о приобретении оружия не только для Петербурга, но и для других промышленных центров... Удовлетворить их в мало-мальски достаточной степени не было никакой возможности. Тогда-то и возникла мысль о применении такого действенного средства вооруженной борьбы, как бомба.
Ручные бомбы предназначались для уличных баррикадных боев, для взрыва кабелей и железнодорожных путей в моменты боевых выступлений. Нечего и говорить, что применение бомб с целью индивидуального террора совершенно исключалось, так как партия отвергла индивидуальный террор как средство борьбы. Владимир Ильич Ленин писал в сентябре 1905 года на страницах газеты «Пролетарий»: «К счастью, прошли те времена, когда за неимением революционного народа революцию «делали» революционные одиночки-террористы.
Бомба перестала быть оружием одиночки-«бомбиста». Она становится необходимой принадлежностью народного вооружения».
Л. А. Фотиева:
В то же время Ленин занимался организацией доставки и отправления в Россию оружия. Владимир Ильич еще раньше тщательно изучал вопрос о подготовке вооруженного восстания.
Н. К. Крупская:
Ильич не только перечитал и самым тщательным образом проштудировал, продумал все, что писали Маркс и Энгельс о революции и восстании,— он прочел немало книг и по военному искусству, обдумывая со всех сторон технику вооруженного восстания, организацию его. Он занимался этим делом гораздо больше, чем это знают, и его разговоры об ударных группах во время партизанской войны, «пятках и десятках» были не болтовней профана, а обдуманным всесторонне планом.
В. И. Ленин. Из брошюры «Две тактики социал-демократии в демократической революции»
Факт тот, что не только не увлекаются у нас чересчур задачами восстания, общеполитическими лозунгами, делом руководства всей народной революции, а, наоборот, отсталость именно в этом отношении бьет в глаза, составляет самое больное место, представляет реальную опасность движения, которое может выродиться и кое-где вырождается из революционного на деле в революционное на словах.
Н. Е. Буренин:
Летом 1905 г. Владимир Ильич потребовал, чтобы кто-нибудь из Боевой технической группы приехал к нему в Женеву для решения некоторых практических вопросов, связанных с приобретением оружия за границей. Выбор пал на меня, и я, быстро собравшись, отправился к Ленину.
Я ехал в Женеву, наполненный предстоящим свиданием, думая о том, как примет меня Ильич. Почему-то казалось, что попасть к нему будет очень трудно. Ведь я совершенно не знал, в каких условиях жили и работали наши товарищи в эмиграции.
Вопреки моим ожиданиям, я быстро и без труда попал к Владимиру Ильичу. Он жил в маленьком, типично швейцарском домике на одной из окраин Женевы. Звонка на двери не было. Я постучал. Дверь открыла приветливая, скромная женщина, одетая в обычный костюм петербургской курсистки. Это была Надежда Константиновна Крупская. Я ее сразу узнал, так как встречался с ней в Петербурге, в Смоленской школе для взрослых, где иногда участвовал в культурно-просветительных вечерах для рабочих.
Я представился, назвал свою партийную кличку — «Герман Федорович».
- Владимир Ильич давно вас ждет и очень беспокоится, что вы так задержались с приездом,— сказала Надежда Константиновна.— Пройдемте к нему, он работает на веранде.
Вместе с Надеждой Константиновной мы вышли на веранду, пристроенную к домику. Стены ее, так же как и потолок, были увиты виноградом. Сквозь листья пробивались солнечные лучи, ярко освещавшие работавшего за столом Ильича. Перед ним лежали кипы газет, книги на русском и иностранных языках. Владимир Ильич был в простом пиджачке. И вся обстановка поразила меня простотой и скромностью: стол, несколько стульев; пол, как мне помнится, был земляной.
Ильич очень тепло встретил меня, забросал вопросами.
- Почему поздно приехали? — раздался его немного картавящий голос. — Рассказывайте, какие привезли новости. Слышал про вас. Работаете хорошо. Как это вам удалось организовать транспорт в таком большом масштабе? Смотрите не увлекайтесь! Провалить такое дело нельзя.
Все это было сказано так по-товарищески, дружелюбно, что я сразу почувствовал себя очень спокойно и стал рассказывать.
Особенно подбадривал меня веселый смех, которым Владимир Ильич встречал мои рассказы о том, как нам удавалось надувать таможенных чиновников, пограничную стражу, шпиков и полицию. Никто не мог смеяться так заразительно, как Ильич. Всю мою застенчивость как рукой сняло.
Я говорил, а Владимир Ильич с живым интересом слушал меня и только изредка прерывал, обращаясь к Надежде Константиновне:
— Надя! Ты только послушай, что он рассказывает.
Владимир Ильич подробно расспрашивал меня о том, что делается в Питере, на Украине, в Сибири, на Урале, на Кавказе. Но вряд ли я сообщил ему что-либо новое. Находясь вдали от России, он знал обо всем гораздо больше, чем я, и мне оставалось только удивляться его осведомленности.
Затем Ильич очень сердечно и заботливо стал расспрашивать меня, где я устроился, как питаюсь. Я был растроган простотой Ленина, его теплым, товарищеским отношением ко мне, рядовому работнику партии.
Я уехал в Россию, горя стремлением выполнить указания, данные мне Ильичем, сделать все возможное и, как он говорил, даже невозможное для того, чтобы помочь рабочему классу вооружиться.
Ф. И. Драбкина:
В. И. Ленин внимательно следил за закупкой и транспортировкой оружия и помогал и советами, и людьми, и связями с западноевропейскими социал-демократическими партиями, которые со своей стороны оказывали нам помощь в этом деле.
Но закупить оружие было еще полдела: надо было перебросить его через границу в Россию, а это было особенно трудно.
Н. Е. Буренин:
Наши подпольные мастерские не могли удовлетворить все возрастающий спрос вновь организуемых боевых рабочих дружин на оружие. Партия, по указанию В. И. Ленина, принимала меры для закупки оружия за границей. С этой целью приходилось выезжать за границу и мне.
Из письма Е. Д. Стасовой — В. И. Ленину и Н. К. Крупской.
10 (23) мая 1905 г.
Вы, вероятно, получили уже через Бориса (Н. Е. Буренина) письмо от Докома, Финляндия (В. М. Смирнова), мы получили таковое же, и решено по этому поводу послать отсюда рабочего Шелгунова, а в переводчики приставить болгарина Аврамова.
Я. А. Берзинь-Зиемелис:
...Вряд ли кто-нибудь сразу отгадает, какое из дооктябрьских событий 1905 года привлекло к себе особенное, можно сказать, исключительное внимание Ленина. Старые товарищи, наверно, еще помнят знаменитое нападение наших партийных боевиков на рижскую тюрьму в начале сентября 1905 года, когда группа вооруженных товарищей (52 человека) ворвалась в центральную тюрьму, выдержала настоящий бой с тюремной охраной и солдатами, освободила двух товарищей, которым грозила смертная казнь, и затем победителями ушла с поля боя. Ленин, находившийся в Женеве, прочел об этом сообщение петербургского корреспондента французской буржуазной газеты «Temps», пришел в восторг от блестяще проведенного боевого выступления наших товарищей и немедленно написал для «Пролетария» специальную статью под заглавием «От обороны к нападению». Он воспользовался ярким боевым актом латышских социал-демократов, для того чтобы разъяснить глубокую разницу между индивидуальным террором партии социалистов-революционеров и боевой тактикой массовой пролетарской партии. Ленин писал: «Вот когда пионеры вооруженной борьбы не на словах только, а на деле сливаются с массой, становятся во главе дружин и отрядов пролетариата, воспитывают огнем и мечом гражданской войны десятки народных вождей, которые завтра, в день рабочего восстания, сумеют помочь своим опытом и своей геройской отвагой тысячам и десяткам тысяч рабочих.
Привет героям революционного рижского отряда! Пусть послужит успех их одобрением и образчиком для социал-демократических рабочих по всей России. Да здравствуют застрельщики народной революционной армии!»
В. И. Ленин. Из письма в Боевой комитет при Санкт-Петербургском комитете.
16 октября 1905 г.
Очень благодарен Вам за присылку 1) отчета Боевого комитета и 2) записки по вопросу об организации подготовки восстания+ 3) схемы организации. Прочитав эти документы, я счел долгом прямо обратиться к Боевому комитету для товарищеского обмена мнений...
Идите к молодежи... Основывайте тотчас боевые дружины везде и повсюду и у студентов, и у рабочих особенно, и т. д. и т. д. Пусть тотчас же организуются отряды от 3-х до 10, до 30 и т. д. человек. Пусть тотчас же вооружаются они сами, кто как может, кто револьвером, кто ножом, кто тряпкой с керосином для поджога и т. д. Пусть тотчас же эти отряды выбирают себе руководителей и связываются, по возможности, с Боевым комитетом при Петербургском комитете. Не требуйте никаких формальностей... Не требуйте обязательного вхождения в РСДРП — это было бы абсурдным требованием для вооруженного восстания. Не отказывайтесь связываться с каждым кружком, хотя бы в три человека, при единственном условии, чтобы он был полицейски надежен и готов был драться с царским войском. Пусть желающие кружки входят в РСДРП или примыкают к РСДРП, это превосходно; но я безусловно считал бы ошибкой требовать этого...
Если через 1—2 месяца у Боевого комитета не будет в Питере minimum 200—300 отрядов, тогда это мертвый Боевой комитет. Тогда его надо похоронить. При теперешнем кипении не набрать сотни отрядов — значит стоять вне жизни.
П. Н. Лепешинский:
Революция 1905 года проходит под знаком сильнейшего воздействия ленинской мысли и ленинской революционной воли.
В. И. Ленин. Из брошюры «Победа кадетов и задачи рабочей партии»
Пролетариат своим пролетарским орудием борьбы завоевал России всю ту, с позволения сказать, «конституцию», которую с тех пор только портили, урезывали и обкарнывали. Пролетариат применил в октябре 1905 года тот тактический прием борьбы, о котором за полгода говорила резолюция большевистского 3-го съезда РСДРП, обращавшая усиленное внимание на важность сочетания массовой политической стачки с восстанием; — именно этим сочетанием и характеризуется весь период «революционного вихря», вся последняя четверть 1905 года.
Н. К. Крупская:
28 октября Ильич уже сговорился детально в письме о своем возвращении в Россию. «Хорошая у нас в России революция, ей- богу!»,— пишет он там. И, отвечая на вопрос о сроке восстания, он говорит: «Я бы лично охотно оттянул его до весны... Но ведь нас все равно не спрашивают».
Из письма В. И. Ленина — М. М. Эссен.
26 октября 1905 г.
В подготовке восстания я бы советовал проповедовать тотчас везде, самым широким образом, образование массы, сотен и тысяч автономных боевых отрядов, очень маленьких (от трех человек), которые бы сами вооружались кто чем может и готовились всячески.
Е. Д. Стасова:
Большинство эмигрантов при первых сведениях о царском манифесте и «свободах» стало немедленно собираться к возвращению в Россию, и тогда возникла необходимость кому-то остаться для ликвидации всех хозяйственных дел партии (библиотека, архивы, типография, склад литературы и пр.). Перед отъездом Владимир Ильич сказал: «Ну, остальные, пожалуй, уедут, а если мы оставим Варвару Петровну (моя кличка в Женеве), то она доведет дело до конца».
А.В. Луначарский:
Ленин в то время был великолепен. С величайшим увлечением развертывал он перспективы дальнейшей революционной борьбы и страстно стремился в Россию.