НАКАНУНЕ ОБЪЕДИНИТЕЛЬНОГО СЪЕЗДА
Из Биографической хроники Владимира Ильича Ленина Конец февраля — начало марта 1906 г.
Ленин в Куоккала работает над подготовкой тактической платформы большевиков — проектом резолюций к IV (Объединительному) съезду РСДРП.
А.В. Луначарский:
...Переходом к нему (IV съезду РСДРП.— Ред.) явилась избирательная предсъездовская кампания.
В.И. Ленин. «Русская революция и задачи пролетариата»
Выборы на съезд должны происходить на основании полного выяснения тактических платформ. И, в сущности, тот или иной последовательный и цельный ответ на поставленный вопрос предрешает все частности социал-демократической тактической платформы.
Или — или.
А.В. Луначарский:
С меньшевиками мы резались люто. Хотя съезд должен был быть «объединенным», но каждый понимал, что в зависимости от количества голосов на этом съезде «объединенная» партия получит ту или другую физиономию.
Е. Н. Адамович:
При выборах на Объединительный съезд делегаты выбирались по платформам. На каждое собрание особой комиссией выделялись два оратора — большевик и меньшевик, приблизительно равные по силе. На крупных собраниях выступал и Владимир Ильич. На одном из таких собраний содокладчиком был назначен меньшевик Ф. Дан, считавшийся у своих одним из самых сильных ораторов. По Дан, боясь, что Владимир Ильич завоюет собрание, отказался выступать.
А.В. Луначарский:
Я и сейчас еще с величайшим восхищением вспоминаю тогдашние бои в разгоряченной революционной обстановке. Даже общее чувство того, что волна революции начинает ниспадать, не заслоняло счастливого обладания подлинно революционной, подлинно марксистской тактикой.
В.С. Войтинский:
Мне приходилось и раньше встречаться с Лениным, но здесь я впервые мог оценить его, как докладчика по вопросу о революционной тактике.
Говорил он, с внешней стороны, не блестяще,— без образов, без пафоса, без длинных периодов, без эффектных цитат. По нескольку раз повторял одну и ту же мысль, одними и теми же словами,— будто повторными ударами молота забивал гвозди в головы слушателей. Порой долго останавливался на положении, которое само по себе очевидно. И все же его речь ни на миг не казалась скучной. Основной особенностью ее была непоколебимая уверенность оратора в том, что он знает, каким путем идти, и что иного пути нет и быть не может.
В. И. Ленин. Из статьи «Современное положение России и тактика рабочей партии»
Мы не должны перестраивать заново партийную тактику с точки зрения условий данного момента реакции. Мы не можем и не должны отчаиваться в том, что удастся, наконец, слить три разрозненные потока восстаний — рабочие, крестьянские и военные — в одно победоносное восстание. Мы должны готовиться к этому, не отказываясь, конечно, от использования всех и всяческих «легальных» средств к расширению пропаганды, агитации и организации, но отнюдь не обольщая себя насчет прочности этих средств и их значения. Мы должны собирать опыт московского, донецкого, ростовского и других восстаний, распространять знакомство с ними, готовить упорно и терпеливо новые боевые силы, обучать и закалять их на ряде партизанских боевых выступлений.
А.В. Луначарский:
Мы были в большом восхищении от твердой веры вождя в то, что революция продолжается, несмотря ни на что, и от его стремления перевести значительную часть всей работы партии на боевые рельсы.
И. В. Шауров:
В 1906 году политические интересы продолжали доминировать над всеми другими как в рабочей, так и в интеллигентной среде. Революционные вспышки по всей стране свидетельствовали о возможном новом обострении борьбы. Интерес к деятельности революционных партий становился все более глубоким.
Следует сказать, что политические диспуты были нередки и в 1905 году, но именно в 1906 году они стали широким явлением в общественной жизни и привлекали наибольшее количество людей.
В. И. Ленин. Из брошюры «Победа кадетов и задачи рабочей партии»
Мне пришлось недавно выступить с политическим рефератом в квартире одного очень просвещенного и чрезвычайно любезного кадета. Поспорили. Представьте себе, говорил хозяин, что перед нами дикий зверь, лев, а мы двое, отданных на растерзание, рабов. Уместны ли споры между нами? Не обязаны ли мы объединиться для борьбы с этим общим врагом, «изолировать реакцию», как превосходно выражается самый мудрый и самый дальновидный социал-демократ, Г. В. Плеханов? — Пример хороший, и я его принимаю — ответил я. Но как быть, если один из рабов советует запастись оружием и напасть на льва, а другой как раз во время борьбы рассматривает повешенный у льва нагрудничек с надписью «конституция», и кричит: «Я против насилия и справа и слева», «я — член парламентской партии, я стою на конституционной почве». Не могло ли бы оказаться так, что львенок, выбалтывающий истинные цели льва, оказался при таких условиях более полезным просветителем масс и развивателем политического и классового сознания, чем терзаемый львом раб, распространяющий веру в нагрудничек?
В. А. Базаров:
Об этом эпизоде у меня сохранилось... следующее воспоминание. В самый разгар предсъездовской дискуссии с меньшевиками, т. е. не позже чем за 1—l 1/2 месяца до начала Стокгольмского съезда, при одной из встреч с Лениным разговор зашел о профессорах и профессорском призвании, и Вл. Ильич, между прочим, сказал: «Оказывается, импровизировать лекцию ничего не стоит. Недавно мне пришлось излагать наше понимание революции и нашу платформу в обществе очень милых кадетов. У меня не было ни минутки свободного времени, чтобы подготовиться; я начал думать о том, что сказать, после того как открыл рот. И, представьте, вышло очень удачно».
А.В. Луначарский:
Ленин со своей тонкой усмешкой говорил мне тогда:
— Если в ЦК или в Центральном Органе мы будем иметь большинство, мы будем требовать крепчайшей дисциплины. Мы будем настаивать на всяческом подчинении меньшевиков партийному единству. Тем хуже, если их мелкобуржуазная сущность не позволит им идти вместе с нами. Пускай берут на себя одиум разрыва единства партии, доставшегося такой дорогой ценой. Уж, конечно, из этой «объединенной» партии они при этих условиях уведут гораздо меньше рабочих, чем сколько туда их привели.
Я спрашивал Владимира Ильича:
- Ну, а что если мы все-таки в конце концов будем в меньшинстве? Пойдем ли мы на объединение?
Ленин несколько загадочно улыбался и говорил так:
- Зависит от обстоятельств. Во всяком случае мы не позволим из объединения сделать петлю для себя и ни в коем случае не дадим меньшевикам вести нас за собой на цепочке.
Отсюда видно, с какой трудностью велись дебаты. Каждый лишний голос в самом Петербурге... был очень важен. Та же борьба, конечно, велась всюду.
Н. К. Крупская:
Ильич думал, что весной 1906 года поднимется крестьянство, что это отразится и на войсках. И он говорил: «Надо определеннее, практически поставить колоссальные задачи нового активного выступления, готовясь к нему более выдержанно, более систематически, более упорно, сберегая, елико возможно, силы пролетариата, истощенного стачечной борьбой» (курсив мой.— Я. К.).
А.Д. Блохин:
После Декабрьского вооруженного восстания 1905 года И. Ленин поставил перед большевиками задачу: подвести итоги первого года революции, изучить опыт вооруженной борьбы. С этой целью в ряде городов проводились партийные совещания. Состоялось такое совещание и в Москве. На нем присутствовал Ленин.
В. К. Таратута:
... Ильич приезжает в Москву. На острие своей резолюции несет бодрость и энергию московским работникам, отстаивает резолюцию о подготовке к вооруженному восстанию и о подготовке партизанских отрядов.
Как-то незаметно и неизвестно откуда он появляется на собрании; его появление, его безграничный авторитет объединяет всех большевиков: от отдельных страстных мнений и разногласий выкристаллизовывается ясная, отчетливая, вычеканенная резолюция, единогласно всеми принятая,— за подготовку вооруженного восстания, за связь партизанских отрядов с широкими массами казарм и фабрик.
Н. А. Рожков:
Стоял яркий, солнечный весенний день, когда ко мне на квартиру пришли и сообщили, чтобы я немедленно шел к И. И. Скворцову-Степанову — у него сейчас сидит приехавший из Петербурга В. И. Ульянов-Ленин. Нечего и говорить, что я немедленно взял шапку и пошел познакомиться.
Я, конечно, давно уже знал Ленина по его легальным и нелегальным сочинениям, но как человека, как личность я тогда узнал его впервые.
Он сразу произвел на меня сильное и хорошее впечатление,— впечатление большого ума, сильной воли и необыкновенной простоты, отсутствие всякой рисовки и позы.
И. И. Скворцов-Степанов:
Я жил тогда в Большом Козихинском переулке, в доме, принадлежавшем Добычину. Как-то в марте 1906 года (в первых числах) сюда пришел Ленин, только что приехавший из Питера, и попросил связать его с Московской организацией. Это было сделано быстро. Н. А. Рожков жил в доме на другой стороне того же переулка. Таким образом, скоро договорились: где и когда встретится Владимир Ильич с другими представителями Московской организации.
Ц. С. Зеликсон-Бобровская:
Мы, московские большевики, с нетерпением ждем приезда к нам Ленина, который должен был выступить с проектом этой тактической платформы перед Московским Комитетом и активными работниками. На беду, заболеваю чуть ли не накануне приезда Ильича и собрания актива. Лежу, жду не дождусь, чтобы во время перерыва забежал ко мне кто-нибудь из товарищей и сообщил, что и как Ильич, что он говорит, как выглядит, очень ли он удручен и т. д. Какова же была моя радость, когда открылась дверь и я увидела перед собой самого Ильича, смеющегося, бодрого Ильича, увидела его точно таким, каким оставила его два года назад в Женеве!
Н. А. Рожков:
Ленин сделал живой и горячий доклад, захвативший всех нас. Помнится, всех было человек 70 или 80. Были оживленные прения. В общем почти все предложенные резолюции были приняты, только резолюция о партизанских выступлениях не соединила большинства москвичей. Ленин доказывал ее необходимость в это время и потом, перед Лондонским съездом 1907 года, с большим, свойственным ему искусством и остроумием. Главным аргументом было то, что партизанские выступления, если бы за ними последовало восстание, были признаны несомненной его подготовкой, прецедентом его...
М. О. Логинов:
... В Московской партийной организации шел ожесточенный спор о тактических уроках московского восстания. Часть товарищей упорно отстаивала оборонительную тактику, в основном осуществлявшуюся в баррикадных боях на Пресне. Другие считали ее ошибочной и решительно настаивали на том, что основой повстанческой борьбы должно быть активное наступление.
На совещании Владимир Ильич внимательно выслушал обе стороны и решительно встал на точку зрения сторонников наступательных действий.
— Нападение на врага, а не защита — вот наша тактика,— говорил нам Ленин.
Его выступление было проникнуто такой железной логикой, что убедило всех. Спорам был положен конец.
И. И. Скворцов-Степанов:
С жгучим вниманием относился Владимир Ильич ко всему, связанному е Московским восстанием. Мне кажется, я еще вижу, как сияли его глаза и все лицо освещалось радостной улыбкой, когда я рассказывал ему, что в Москве ни у кого, и прежде всего у рабочих, нет чувства подавленности, а скорее наоборот. Организация частично глубже ушла в подполье, но вовсе не отказалась и от открытой агитации и пропаганды. Никто не думает отрекаться от того, что большевики делали в последние месяцы. О панике, об унынии не может быть и речи. От повторения вооруженного восстания нет оснований отказываться...
Н. А. Рожков:
Ленин во время пребывания в Москве побывал... на нашем литературно-редакционном собрании, когда мы подготовляли очередной номер нелегальной газеты, и одобрил нашу работу...
И. И. Скворцов-Степанов:
Вспоминая теперь это далекое время, я вижу, что Владимир Ильич заставлял меня рассказывать, а сам говорил мало и только
требовал новых и новых сведений. Чрезвычайно заинтересовало его и то изучение восстания, которое было предпринято литературно-лекторской группой.
Н. Л. Мещеряков:
Я в то время был членом Московского окружного комитета. Хотя громадное большинство и в комитете и в организации было на стороне большевиков, мы повели по отношению к меньшевикам слишком нерешительную соглашательскую тактику. Эта тактика дала самые скверные результаты по отношению к выборам в I Думу. Кое-где бойкот был проведен при нашем участии, кое-где мы участвовали в выборах на первой стадии.
Владимир Ильич явился на заседание Московского окружного комитета. На этом собрании мы горько каялись в сделанных нами ошибках. Владимир Ильич слушал и упорно молчал. «Да выругайте вы нас получше»,— шутя сказал ему один из товарищей,— «Поздно, товарищи,— ответил ему Ленин.— Надо было посильнее ругать вас раньше, да, по-видимому, никто этого не делал. А теперь дело так испорчено, что никакой руганью не вернешь сделанного. Теперь надо думать, как в будущем исправить ваши ошибки».
В. И. Ленин. Из брошюры «Победа кадетов и задачи рабочей партии»
Пишущий эти строки присутствовал при крайне тяжелой сцене в заседании Московского окружного комитета, когда руководящая с.-д. организация обсуждала вопрос: что делать и как быть теперь с этой провалившейся (плехановской) тактикой. Провал тактики был до того очевиден, что из меньшевиков, членов комитета, не нашлось ни одного, который бы высказался за участие выборщиков в губернском избирательном собрании, или за революционное самоуправление, или за что-нибудь подобное. С другой стороны, трудно было решиться и на меры взыскания против нарушивших свои императивные мандаты уполномоченных-рабочих. Комитету пришлось умыть руки, молча признать свою ошибку.
Н. А. Рожков:
Назначено было вторичное собрание в помещении Музея содействия труду, при Русском техническом обществе...
Мы собрались уже почти все, не было только Ленина, как вдруг явился околоточный надзиратель, запер на ключ двери, подошел к телефону и начал докладывать градоначальнику, что происходит или готовится неразрешенное собрание. По счастью, двое из наших в последнюю минуту проскользнули в дверь и вернули с лестницы на улицу подымавшегося уже по ней Ленина.
... Понятно, Ленина тотчас же сплавили обратно в Петербург, рисковать его провалом в Москве не было никакого смысла. Мы все сочли бы такой провал величайшим несчастием и позором для себя.
Н. К. Крупская:
Ильич еле-еле ушел от слежки и... перебрался в Финляндию и там прожил до Стокгольмского съезда.
В. Д. Бонч-Бруевич:
Такова была свобода тех дней, что открыто жить Владимиру Ильичу было трудно, и он, конечно, должен был, опять перейдя на нелегальное положение... уехать из Петербурга.
Из Биографической хроники Владимира Ильича Ленина
Февраль — начало апреля 1906 г.
Ленин, приезжая из Куоккала в Петербург, посещает редакции легальных большевистских газет и журналов...
В. Д. Бонч-Бруевич:
Когда Владимир Ильич узнал, что мы уже имеем здесь, в Петербурге, свою типографию и что мы хотим организовать журнал, он очень этому обрадовался, а я ему добавил, что как только журнал чуть станет на ноги, то мы сейчас же начнем издавать брошюры и книги, которые нужны будут нашему Центральному Комитету партии. Это еще более понравилось Владимиру Ильичу...
Центральный Комитет партии назначил меня ответственным секретарем нового журнала «Наша мысль», и я вошел в его редакцию на правах редактора.
О. К. Матюшина:
Почти все сотрудники издательства («Вперед».— Ред.) — опытные революционеры. Многие из них сидели в царских тюрьмах, некоторые побывали и в ссылке. Эти люди различных профессий: педагог, несколько врачей, медичка, художник. Большая, нужная работа партийного издательства всех объединяла.
Кассиром в магазине (книжном магазине на Караванной.— Ред.) работает врач Евгений Порфирьевич Первухин. Называют его «Порфирыч».
Охранка следит за издательством «Вперед». Нередко сыщики под видом покупателей являлись в магазин. Оттуда вход во внутренние комнаты. Продавцы и Порфирыч бдительно наблюдали за этой дверью: никто из посторонних не должен войти в нее. Особенно, если во внутренних комнатах Ленин.
- Владимир Ильич, там вас спрашивает какой-то рабочий, говорит — писатель, да я сомневаюсь,— озабоченно сказал кассир.
- Зовите, зовите его сюда, Порфирыч. Это парень с Путиловского.
И вот стоит перед Ильичем молодой рабочий, переминается с ноги на ногу, не знает, куда шапку положить. Ленин придвинул ему стул, усадил его и заговорил:
- А ну-ка посмотрим, что вы для нас написали!
Читает Владимир Ильич и одобрительно кивает головой.
- А вы говорили, что писать не умеете! Вон как хорошо начали...
Дочитал и повернулся к рабочему:
- Вот здесь вы не совсем точно выразились. По-видимому, вы хотели сказать так...
Рабочий утвердительно кивает головой и повторяет:
- Да, да!.. Я как раз так думал, как вы говорите, Владимир Ильич, только написать не сумел.
- Ну, значит, мы так и исправим.— Ленин что-то зачеркнул, сверху быстро надписал что-то. Внимательно выправив статью, сказал: — Это мы сейчас же отдадим в печать.
Когда довольный, окрыленный рабочий ушел, Владимир Ильич обратился к Воровскому, сидевшему тут же:
- Из него может выйти толк. Вацлав Вацлавович, поинтересуйтесь, как он живет. Вот адрес. Посмотрите, может быть, нужно помочь. Пусть обязательно напишет еще. Нам необходимо иметь больше рабочих авторов.
В. Д. Бонч-Бруевич:
Владимир Ильич нередко заходил к нам во «Вперед» под вечер, когда уже смеркалось. Прежде всего проходил он по двору, мимо окон, не обращая никакого внимания на парадный вход в наш магазин, как бы идя в тот огромный... каменный дом, который стоял перпендикулярно к нашему — в конце двора. И, если он видел, что все окна были освещены и что мы спокойно там двигаемся и занимаемся, он как бы возвращался назад, заходил через парадное крыльцо к нам. Если же около парадного крыльца он замечал какое-нибудь подозрительное лицо, то, пройдя наш фасад, он входил в тот огромный флигель, стоявший в конце двора, который так был устроен, что с парадного его крыльца первого этажа был наш второй черный ход. Владимир Ильич проходил туда, звонил и заходил в дальнюю комнату.
О. К. Матюшина:
Я с изумлением смотрела, как он работал, писал свои статьи. Писал он быстро, не отрываясь... Видела я, как Ленин правил корректуру: положит длинные листы один на другой и начинает быстро читать, задумается, возьмет листок, зачеркнет что-то и сверху напишет, иногда целый кусок совершенно заново. Владимир Ильич работал изумительно точно и очень сосредоточенно. Сначала он на гранках только мелочи отмечал, потом все перечитывал и давал полную отделку.
В. Д. Бонч-Бруевич:
У нас нередко бывали заседания Петербургского комитета, в котором преобладали большевики. На эти заседания приходили и Владимир Ильич, который в то время был уже нелегальным, Надежда Константиновна, обе сестры Менжинские, А. А. Богданов, Базаров, Теодорович, Луначарский, Никитич (Красин.— Ред.) и многие другие.
М. М. Эссен:
Ленин не пропускал почти ни одного собрания Петербургского комитета и требовал от каждого из нас подробного отчета о проделанной работе, подвергая критике всякое упущение или неверно понятое решение партии.
В. Д. Бонч-Бруевич:
Он также неоднократно бывал у нас на явке, когда собирались товарищи из Петербургского Комитета для обсуждения тех или иных вопросов... Конспиративные привычки Владимира Ильича никогда его не покидали. И здесь он проявлял себя все тем же осторожным, спокойным, выдержанным конспиратором-революционером.
К. Е. Ворошилов:
...Совсем рано, отправляюсь в издательство «Вперед». Решил сидеть целый день, если потребуется, чтобы не прозевать прихода Владимира Ильича. Вскоре у Бонч-Бруевича, заправлявшего тогда этим книгоиздательством, узнал, что Владимир Ильич обязательно должен быть: «будет совещание» с частью уже съехавшихся делегатов съезда.
Вооружаюсь терпением и жду. Через некоторое время один из делегатов, кажется, сибиряк, приглашает следовать за ним. Не расспрашивая, направляюсь вслед за товарищем. Внутренними ходами и коридорчиками мы быстро попадаем в небольшую квартирку на втором или третьем (не помню точно) этаже и проходим в совсем маленькую комнатушку. Народа сидело человек десять — двенадцать. Мы втиснулись и, не нарушая порядка, кое-как устроились сидеть. Заседание началось, мы опоздали. Говорил один из делегатов. Речь шла о настроении рабочих масс в связи с выборами в I Государственную думу. Говоривший все время упорно смотрел на одного из товарищей, который сидел рядом с кем-то и как-то особенно, изредка сощурив глаза, бросал взоры то на оратора, то на кого-либо из сидевших в комнате.
Это он, подумал я, это Ленин. И почему-то мне показалось, что я уже где-то и когда-то видел его, что я его знаю. Стал всматриваться в лицо, фигуру, в движения. Хотелось возможно скорее и основательнее запечатлеть в памяти все, относящееся к тому, о ком так много думал и кого так хотелось увидеть. Тут же представляю себе, как я, возвратясь к себе, буду описывать нашего Ленина своей пролетарской братве. Знаю, что будут требовать рассказать «все» и «подробно», и не раз придется рассказывать и на собраниях и на заводе в перерывах.
Оратор кончил. Слово получает следующий. Краткие доклады с мест, догадываюсь я, и начинаю волноваться. После двоих — моя очередь. Я должен буду отчитываться перед самим Лениным. Сразу стало как-то страшновато, даже жарко. А он спокойно слушает, изредка улыбаясь, и на бумажке быстро делает заметки.
Наконец моя очередь. Взгляд в мою сторону Владимира Ильича. Вопрос об имени и организации, мною представляемой. Помню ласковую улыбку и поощрительное какое-то замечание. Ободренный и успокоенный, я очень коротко сообщил об организации, настроении рабочих, выборах в Государственную думу и пр.
Доклады окончились. Владимир Ильич сжато формулировал общее положение и тут же перешел к беседам с делегатами.
В. С. Войтинский:
Он (В. И. Ленин.— Ред.) искал новых людей, зорко приглядывался к ним, давал им возможность выдвинуться и умел связать их с организацией.
... Для него «профессионализм» в партии был не горькой необходимостью, а нормальным порядком, в наилучшей степени обеспечивающим правильное функционирование партийного аппарата.
К. Е. Ворошилов:
В разговорах Владимир Ильич много шутил и между шутками задавал то одному, то другому кучу разных, часто неожиданных вопросов. Его интересовало буквально все. Он с одинаковым интересом слушал о том, как прошли выборы в Государственную думу, и о кознях меньшевиков, и о кадетах, о наших боевых дружинах, их обучении и вооружении, о казаках близлежащих от Луганска станиц и крестьянах, захвативших земли у помещиков, и пр. и пр...
Перед самым уходом Владимир Ильич заговорил о съезде и наших (большевистских) перспективах. Владимир Ильич не верил в объединительную миссию предстоящего съезда и старался подсчитать наши силы. Делегаты еще съезжались, и мы полагали, что будем иметь большинство. Но Владимир Ильич уже тогда допускал, что и меки (меньшевики) смогут иметь большинство на съезде и нам придется выдержать основательные бои с ними.
Слушали мы все Владимира Ильича и чувствовали такую громадную, мощную, титаническую силу в нем, что никакие «большинства» и махинации меньшевиков, о которых (махинациях) все присутствующие кое-что, и немало, порассказали, были нам не страшны. Теперь мы уже своими глазами видели и слышали того, кто являлся истинным строителем пролетарской революционной партии и неустанным ее стражем и вождем...
В. И. Ленин. Из брошюры «Победа кадетов и задачи рабочей партии»
Теперь же неподкрашенная действительность «думской кампании» обрисовалась уже вполне ясно. Теперь уже факты ответили на вопрос, какое объективное значение имеют выборы и участие в них, независимо от воли, сознания, речей и обещаний самих участвующих... Участвовать в выборах, значит либо поддерживать кадетов и войти в сделку с ними, либо играть в выборы. Справедливость этого положения доказала теперь сама жизнь...
Политическая действительность окончательно провалила тактику меньшевиков, ту тактику, которую они защищали в своей «платформе»... и в своих печатных заявлениях... Это была тактика участия в выборах не для выборов в Думу... События показали самым наглядным образом, что такая игра в выборы, игра в парламентаризм ничего, кроме компрометирования социал-демократии, кроме позора и скандала, для нее дать не может.
В. И. Ленин. Из брошюры «Победа кадетов и задачи рабочей партии»
Ошибка меньшевиков — та, что они не формулируют вовсе, они, по-видимому, даже забывают вовсе такую существенную политическую задачу сознательного социал-демократического пролетариата в данный момент, как борьбу с конституционными иллюзиями. Социалистический пролетариат, строго соблюдающий классовую точку зрения, неуклонно применяющий материалистическое понимание истории к оценке современности, враждебной всяким мелкобуржуазным софизмам и обманам, не может в такое время, какое переживается теперь Россией, игнорировать этой задачи.
М. Н. Покровский:
...Ленин был совершенно прав: меньшевистское понимание исторической диалектики совершенно не схватывало настоящей диалектики истории. Для меньшевиков, например, появление в России конституции после 1905—1907 годов было концом буржуазной революции: самодержавие превратилось в буржуазную монархию, революционные методы борьбы больше неприложимы, революционное подполье нужно ликвидировать. А для Ленина «переход от одной формы к другой нисколько не устраняет (сам по себе) господства прежних эксплуататорских классов при иной оболочке»...
Диалектика формы нисколько не закрыла от Ленина устойчивости внутреннего содержания. Форма-то сделалась конституционной, а самодержавие-то осталось черносотенным.
Этот настоящий, подлинный диалектизм Ленина делал его непримиримым врагом всяких однобоких, «непримиримо-последовательных» схем и положений.
В. И. Ленин. Из брошюры «Победа кадетов и задачи рабочей партии»
Конституционные иллюзии, это — целый период русской революции, естественно наступивший после подавления первого вооруженного восстания (за ним последует еще второе) и после выборных побед кадетов. Конституционные иллюзии, это политически- оппортунистический и буржуазный яд, который теперь миллионы экземпляров кадетской печати вливают в народные мозги, пользуясь вынужденным молчанием социалистических газет.
Н. К. Крупская:
Он (Владимир Ильич.— Ред.) указывал, что меньшевики, вступая в блок с либералами, ориентируясь на радикальную буржуазию, отказываются от основного — от правильной оценки роли пролетариата во всем революционном движении. Ясное понимание цели, понимание тех путей, которые ведут к этой цели, понимание исторической роли пролетариата и дало возможность Владимиру Ильичу правильно оценить все эти оппортунистические отклонения.
М. Н. Покровский:
... Ленин всегда придавал теории огромное значение и самые, казалось бы, тонкие и сложные теоретические споры отнюдь не считал праздными, раз эти споры касались политики рабочего класса…
В.И. Ленин. Из брошюры «Победа кадетов и задачи рабочей партии»
Кадеты не партия, а симптом. Это не политическая сила, а пена, которая получается от столкновения более или менее уравновешивающих друг друга борющихся сил. Они соединяют в себе, поистине, лебедя, рака и щуку — болтливую, чванную, самодовольную, ограниченную, трусливую буржуазную интеллигенцию, контрреволюционного помещика, желающего за сходную цену откупиться от революции, и, наконец, твердого, хозяйственного, экономного и прижимистого мелкого буржуа...
Ставить задачей рабочей партии в настоящий момент поддержку кадетов — это было бы все равно, как если бы задачей пара объявили не двигать пароходную машину, а поддерживать возможность давать пароходные свистки. Будет пар в котлах,— будут свистеть и свистки.
С. Аланне:
Однажды член нашей организации, который знал русский язык, познакомил меня с русским товарищем, прибывшим из Петербурга для того, чтобы найти в Гельсингфорсе спокойное жилье недели на две для одного из самых видных руководителей Российской социал-демократической партии...
Мы тут же утрясли вопрос с хозяевами... и в тот же вечер сообщили связному, прибывшему из Петербурга, что готовы разделить свой кров с незнакомым русским революционным вождем на те две недели, которые он собирался пробыть в Гельсингфорсе.
Через некоторое время товарищ из студенческого союза, говоривший по-русски, зашел к нам и сообщил, что русский гость прибыл. Он попросил нас приготовиться принять его в тот же вечер.
Наш таинственный гость прибыл... Крепко пожав руки и широко улыбнувшись, он представился как «товарищ Вебер». Нам никогда не приходилось слышать об известном вожде русских социалистов товарище Вебере, однако мы хорошо знали, что если русские революционеры не сидели в тюрьме или не были сосланы в Сибирь, то за ними охотились жандармы и поэтому они вынуждены были пользоваться вымышленными фамилиями.
В. Хаккила:
Наш незнакомый товарищ был коренастым, среднего роста мужчиной лет сорока. Выглядел он спокойным, и чувствовалось, что имел навык к работе над книгами. Мы не могли предложить ему больших удобств, но наш гость по ним, как видно, и не скучал...
Днем в нашей квартире царила полная тишина, так как мой товарищ был на работе, а я целыми днями просиживал в университетской библиотеке, готовя диссертацию на звание магистра... Наш квартирант был сама скромность. Спал на раскладушке, питался бутербродами и прочими продуктами, которые приносили на квартиру, был всегда в хорошем настроении и усердно писал...
С. Аланне:
У нас с Хаккила было заведено уходить из дому в рабочие дни утром и возвращаться около полуночи. В те годы студенческая молодежь проводила вечера большей частью в кафе, которых в городе было много. Но как бы поздно мы ни приходили домой, мы всегда заставали «товарища Вебера» сидящим за столом, окруженным грудой книг... Любопытство вынудило нас спросить, почему он так усердно работает и над чем. «Товарищ Вебер» рассказал, что в Стокгольме, столице Швеции, скоро должен состояться съезд РСДРП, и он готовит материалы, которые будут представлены делегатам...
Нам, молодым социалистам, опыт которых был небольшим, никогда не приходило в голову, чтобы какой-нибудь социалист мог так тщательно готовиться к съезду, неделями обдумывая вопросы на случай дебатов, которые могли возникнуть.
В. Хаккила:
Прошло немного времени, и мы обнаружили, что у нас не совсем обычный гость. Из разговоров с ним мы поняли, что он был прекрасно осведомлен в европейской политике и даже досконально знает обстановку в Финляндии, с которой, как выяснилось, он ознакомился, будучи на Карельском перешейке. Совершенно очевидно, что в эти тяжелые, переломные годы нам очень помогло то, что Ленин так хорошо знал нашу страну и нашу обстановку и не нуждался в недружелюбно настроенных к нам советчиках, в которых не было недостатка во времена царизма, как нет и теперь. С утра и до позднего вечера наш гость писал, читал и руководил с помощью листовок и статей борьбой большевиков против меньшевиков.
С. Аланне:
Нет, он не был важным по натуре, напротив, «товарищ Вебер» был тихим и скромным человеком. Но на нас, после того как мы ближе познакомились с ним, большое впечатление произвело его глубокое знание психологии людей и его необычайная способность завоевывать доверие, вызывать восхищение в людях. Мы, два молодых социалиста, довольно быстро повяли, что он знал о социализме больше, чем мы оба, вместе взятые. И все-таки он вел себя с нами как равный, никогда не стремился показать свое духовное и умственное превосходство...
Именно тогда мы познакомились с одной из черт «товарища Вебера» — его целеустремленностью. Он целиком посвятил себя революционной социалистической работе... Революция для него была всем, и он для нее тогда уже принес тяжелые жертвы. Он был сослан в Сибирь... теперь жил в подполье.
В. Хаккила:
... Мы ограничили все визиты к нам до минимума, ибо они могли оказаться опасными для нашего гостя. Частым гостем у нас был вожак всеобщей забастовки Иоганн Кок, заходил лектор В. Смирнов, библиотекарь русского отдела университетской библиотеки, была дочь государственного советника Елена Стасова, занимавшая тогда пост секретаря партии. Она, очевидно, часто приезжала с рапортами из заграничных поездок. Ее партийная кличка была «фрау Сельма»...
С.И. Кавгарадзе:
Как-то утром к нам в гостиницу (в Гельсингфорсе.— Ред.) зашла Е. Д. Стасова и сказала, что один из делегатов съезда, задержавшийся немного здесь в ожидании переправы в Стокгольм, желает с нами встретиться и поговорить, он интересуется кавказскими делегатами. Мы охотно согласились и последовали за ней. В доме, находившемся недалеко от нашей гостиницы, в одной из комнат третьего этажа мы увидели человека среднего роста, плотного телосложения, с небольшой бородой и лысиной, который поднялся нам навстречу и с приятной приветливой улыбкой поздоровался. Нам бросилась в глаза чистота и скудность обстановки в комнате.
- Здравствуйте, товарищи... Садитесь, пожалуйста,— сказал он, указав на стулья.— Вы из Грузии... Вы не делегаты... Мне кое- что известно о цели вашей поездки в Европу... Что ж, дело хорошее...
Я подумал, что он должен быть непременно членом Центрального Комитета, поскольку ему известно о нашей миссии.
- Каково положение в Грузии, Закавказье? Какие настроения? Что товарищи думают насчет объединения с меньшевиками и дальнейших перспектив?
Мы стали рассказывать подробно о революционном движении в Грузии...
Вопросы нашего собеседника касались партийной работы в условиях наступившей реакции, взаимоотношений с меньшевиками, отношения к объединительному съезду...
На другой день утром к нам зашла тов. Стасова. Она как-то хитро улыбнулась.
- Как понравился ваш вчерашний товарищ? Какое впечатление он на вас произвел?
Мы ответили, что он, видимо, твердокаменный большевик, умный человек. Мы поинтересовались его личностью.
- Это был Ленин,— ответила она...
В. М. Смирнов:
На каждом шагу, во всякой детали проявлялась его простота — простота гения. Крайне чуткое, бережное отношение к окружающим, нежелание помешать им в их обычных занятиях — вот черта, всегда отличавшая Владимира Ильича. Возьмем для примера такой сам по себе незначительный факт: когда он ночевал в моей комнате, а не в «комнате для гостей», я неоднократно пытался уговорить его расположиться на кровати, а мне предоставить диван. Нет, он ни за что не соглашался на это, довольствуясь менее удобным, чем кровать, диваном. Все в нашем доме — моя мать, я и даже старая служанка — успели сильно привязаться к Владимиру Ильичу. Не раз в те годы раздавался у нас его громкий, веселый смех.
С. Аланне:
...Ленин обладал тонким юмором, был очень скромным человеком. Это его качество, наверно, явилось следствием длительного соприкосновения с простым народом своей страны, великим и непоколебимым борцом за интересы которого он был... Когда «товарищ Вебер» через две недели уехал от нас, я и Хаккила скучали по нему и жалели, что он прожил у нас так мало...
Вскоре после отъезда «товарища Вебера» Хаккила и я узнали, что человек, который жил у нас две недели, был не кем иным, как Николаем Лениным, о котором мы оба много слышали и который, как мы знали, был признанным вождем большевиков — левого крыла социал-демократической партии России.