Содержание материала

ОГОРОДНИКОВ Владимир Петрович,
доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии Санкт-Петербургского университета путей сообщения

В.И. ЛЕНИН И КРИТИКА СОВРЕМЕННЫХ ИДЕАЛИСТИЧЕСКИХ КОНЦЕПЦИЙ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ

В своём главном философском произведении «Материализм и эмпириокритицизм», столетие выхода в свет которого широко отмечается в мае 2009 г., Владимир Ильич Ленин подверг сокрушающей критике субъективноидеалистические воззрения физиков того времени. Он показал, что именно субъективный идеализм явился мировоззренческо-методологической основой глубочайшего кризиса физики, да и всего естествознания на рубеже XIX-XX столетий.

Вместе с тем Владимир Ильич хорошо видел в субъективном идеализме большую опасность для марксистского, диалектико-материалистического понимания исторического развития общества, а, следовательно, для судьбы революционного движения в России и во всем мире. Поэтому последнюю, шестую главу своего труда Ленин посвящает критическому анализу взглядов представителей эмпириокритицизма на закономерности общественного развития, блестяще демонстрирует их абсолютную несовместимость с историческим материализмом.

Если главные учителя эмпириокритицизма стремились изгнать «метафизику» как науку о «сверхчувственных» сущностях и закономерностях из физики («Физика берегись метафизики!»), то, отмечает Ленин, ученик Авенариуса, Ф. Блей воюет с «метафизикой» в области политэкономии. С его точки зрения политическая экономия стоит на метафизической почве, все ее теории «небиологичны и поэтому ненаучны и не имеют никакой ценности для познания»1. В частности, «метафизическими» объявляются термины «явление» и «хозяйство». Все в духе первого позитивизма Канта — нет «явления» и «хозяйства» вообще, следовательно, термины не имеют смысла, «метафизичны», а не «физичны» или «физиологичны» — т.е. непосредственно не даны в чувстве, как требует позитивизм. Отсюда вывод ученика Авенариуса, что политэкономы, используя «метафизические» термины, приписывают действительным экономическим процессам то, чего в них нет: «Человек, превратился у экономистов в платоническое понятие «капиталиста», «рабочего» и т. д. Социализм приписал «капиталисту» свойство быть «жадным до прибыли», либерализм — рабочему свойство быть «требовательным», — и оба закона при этом были объясняемы из «закономерного действия капитала»2.

Ленин указывает, что при помощи объявления терминов Маркса «метафизическими» понятиями представители эмпириокритицизма пытаются «ниспровергнуть» и исторический материализм. «...Все основоположники эмпириокритицизма и все русские махисты обвиняют материализм в «метафизике», т. е., вернее, повторяют истасканные доводы кантианцев, юмистов, идеалистов против материалистической «метафизики»3.

Точно такая же, но с использованием других терминов, субъективно-идеалистическая доктрина общественного развития проводится очень модным и сегодня немецким социологом, историком и экономистом начала ХХ века Максом Вебером (1864-1920) в его «понимающей социологии». «Не только специфика языка, — пишет Вебер, — но и специфика нашего мышления неизбежно ведут к тому, что понятия, с помощью которых постигается поведение людей, выявляют его (мышление — В.О.) в облике устойчивого бытия, вещного или ведущего свое самостоятельное существование «личностного» образования. Сказанное относится в первую очередь именно к социологии. Такие понятия, как «государство», «сообщество», «феодализм» и т.п. в социологическом понимании означают — если выразить это в общей форме — категории определенных видов совместной деятельности людей, и задача социологии заключается в том, чтобы свести их к «понятному» поведению, а такое сведение всегда означает только одно — сведение к поведению участвующих в этой деятельности отдельных людей»4. Таким образом, не поведение людей должно быть понято, а некоторое предпонимание должно определить поведение. Неправильное же поведение в соответствии с этим истолковывается неправильным пониманием терминов. Термин «государство» для Вебера генетически первичен по отношению к реальному государству — как поймем термин, такое и государство построим. Следовательно, чтобы изменить ход истории, достаточно исправить понимание какого-либо термина массами людей!

Полностью подпадает под ленинскую критику субъективноидеалистической трактовки исторических процессов и концепция одного из столпов современного философского постмодернизма, французского философа Жана Бодрийяра (1929-2007), заявившего в эпиграфе к своей книге «Прозрачность зла»: «Коль скоро мир движется к бредовому положению вещей, и мы должны смещаться к бредовой точке зрения.»5 «Бредовая точка зрения» состоит в том, что история и реальность закончились, уступив место «гиперреальности» моделей, кодов и «симулякров». По Бодрийяру, «симулякр» — это объект, симулирующий реальность. Чаще всего таким объектом является понятие, фиксированное в слове. Однако симулякр — отнюдь не отражение реальности. Бодрийяр утверждает, что симулякры предшествуют реальности и сама реальность, выводимая из симулякров, перестает быть реальностью, а делается симуляцией симуляции. На основании подобного подхода легко решаются любые социальные проблемы. Например, «Капитал больше не живет благодаря законам экономики (это принимается за аксиому! — В.О.), и потому эти законы могут стать рекламным аргументом, прейти в сферу знака и знаковой манипуляции»6. Так как капитал, экономика, прибавочная стоимость у Бодрийяра лишь понятия — «симулякры» действительности, поэтому и революция абсурд — бессмысленно бороться с «симулякрами» при помощи «симулякров». Но только эксплуатируют-то нас не «симулякры», а реальные капиталисты, наживающие на народе колоссальные капиталы.

Ленин показывает, что идеализм эмпириокритиков проявляется во всех без исключения их доводах против исторического материализма: в объявлении случайностью отдельно взятой личности (все это повторяется в современных постпозитивистских и постмодернистских концепциях); в утверждении, что теория Маркса «небиологична» и потому «метафизична»; в обвинении Маркса в партийности и пристрастности с попыткой доказать, «что подлинная общественная наука должна быть «выше» социализма и либерализма и, даже, материализма и идеализма»; в высмеивании идеи объективности истины (последние два тезиса очень напоминают современную концепцию плюрализма).

Абсолютизация случайности в истории особенно присуща виднейшему представителю постпозитивизма К.Попперу. В работах «Открытое общество и его враги» (1945) и «Нищета историцизма» (1957) Поппер пытается доказать, что никакой необходимости, закономерности у исторического процесса нет. История общества — нагромождение случайных событий. Метод Поппера в решении проблем человека и человеческой истории — субъективно-идеалистический индетерминизм, абсолютизирующий случайность целенаправленного воздействия на объективную реальность. Моей главной целью, — пишет Поппер во введении к «Нищете историцизма», — была критика марксового «материалистического понимания истории» — попытки предсказать, что социализм (или коммунизм) неизбежно наступит в результате надвигающейся социальной революции. Но я также намеревался дать критику всей сферы исторических пророчеств — любых предсказаний будущего, основанных на материалистическом, идеалистическом или любом другом модном мировоззрении, — вне зависимости от того, что за будущее нам предсказывают — социалистическое, коммунистическое, капиталистическое, черное, белое или желтое»7.

Поппер утверждает, что научное открытие невозможно предсказать, ибо оно абсолютно случайно. Но так как историю общества определяют (по Попперу) именно научные открытия, то и история есть цепь случайных событий.

Однако то, что физики не могут предсказать тех объективных законов, которые они откроют в будущем, не свидетельствует ни о том, что этих законов вообще нет, ни о том, что уже известные законы не обладают предсказательной,

а, следовательно, эвристической силой! То же относится и к законам истории. Здесь предсказание возможно не абсолютное, как у Лапласа, а относительное, ибо необходимость самой истории (как и всего другого) относительна. Последнее определяется не столько субъективным фактором (знание законов), сколько вариативностъю, вероятностным характером самих законов, которые ничего с непреложностью, неизбежностью не предопределяют.

Следует заметить и то, что Поппер, отрицая предсказание исторических событий, признает (и на этом строит свою аргументацию!) воздействие на историю уровня развития познания. Но познания — собственно чего? Да этих же самых законов природы и общества! Ибо познавать можно только закономерное, устойчивое, воспроизводящееся! В каком моменте такое знание может существенно повлиять на ход истории? В таком, который связан с возможностью сознательного использования этого знания. Знание при этом должно отражать объективный процесс и его законы адекватно. Возможность субъективного (со стороны сознания, т. е. целесообразного) воздействия на объективное определяется наличием и закономерностью этого объективного. На спонтанные процессы целесообразно влиять нельзя, но таковых, по счастью, не существует и не может существовать. Ибо существование означает сохранение в изменении. Достаточно поставить вопрос «Что изменяется?» как становится ясным, что нельзя постулировать изменчивость без устойчивости, движения без выяснения того, ЧТО движется. На это прямо указывает В.И. Ленин, критикуя взгляд субъективного идеалиста на движение : «Вопрос о том, что движется, идеалист отвергнет и сочтет нелепым: происходит смена моих ощущений, исчезают и появляются представления, и только. Вне меня ничего нет. «Движется» — и баста»8.

Развитие знания, которое признает Поппер, — это также закономерный процесс, ибо там, где нет направленности изменений, нет и развития! А там где эта направленность не понята, нет и воздействия на этот процесс, нет целесообразной модификации направленности!

Абсолютизируя принципиальную новизну каждого отдельного момента социального процесса, Поппер превращает последний в случайный конгломерат случайных событий. «Возможно, — пишет он, — анализируя социальную жизнь, мы обнаружим и интуитивно поймем, как и почему произошло то или иное событие; мы ясно поймем причины и следствия — силы, которые вызвали это событие к жизни, и влияние, которое оно оказало на другие события. В то же время мы поймем, что не способны сформулировать общие законы, описывающие причинные связи. Может оказаться, что обнаруженные нами силы правильно объясняют ЭТУ И ТОЛЬКО ЭТУ (все выделения — Поппера) социологическую ситуацию. Да и сами силы могут оказаться уникальными: раз проявившись в этой социальной ситуации, они никогда больше не вступят в действие»9. Но это же можно сказать про любое, в том числе и «чисто физическое» взаимодействие. Ведь еще Гераклит говорил: «Нельзя дважды вступить в одну и ту же реку». Но для Поппера как для антидиалектика, индетерминиста Гераклита и тем более Гегеля не существовало, иначе бы он понял, что повторимость, закономерность всегда соединяются с неповторимостью, относительной уникальностью, как сущность и явление.

Теория «социальной мобильности» П.Сорокина, подменяет марксистско-ленинское учение о классах и классовой борьбе концепцией «стратификации» — деления общества на слои, вычленяемые по самым различным, часто несущественным основаниям (возраст, пол, семейное положение, профессия, религиозные взгляды, место жительства, образование и т.п.).

Эволюция субъективно-идеалистической методологии познания привела к отрицанию всякой методологии и агностицизму, открыто провозглашаемым в постструктурализме и постмодернизме — современных формах субъективного идеализма.

Примечания:

1 См. Ленин В.И. Полн. собр. соч. т. 18, с. 326.

2 Там же, с. 327.

3 Там же, с.328 - 329.

4 Вебер М. О некоторых категориях понимающей социологии. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990, с. 507.

5 Бодрийяр Ж. Прозрачность зла. М., 2000, с.6.

6 Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000, с.90.

7 Поппер К. Открытое общество и его враги. Т. 1, М., 1992, с. 251.

8 Ленин В.И. Полн. собр. соч., т.18, с. 282.

9 Поппер К. Нищета историцизма. М., 1993, с. 18.

Joomla templates by a4joomla