Снова у подножия Татр
В Кракове, в кафе Яниковского на бульваре Плянты, журналист Альфред Майкосен беседует с Лениным. Его интересует отношение вождя революционного движения России к приближающейся войне.
- Вы жаждете конфликта? - спрашивает Майкосен.
- Нет, я не хочу его,- живо отвечает Ленин.- Почему я должен был бы его хотеть? Я делаю все и буду делать до конца, что будет в моих силах, чтобы препятствовать мобилизации и войне. Я не хочу, чтобы миллионы пролетариев должны были истреблять друг друга, расплачиваясь за безумие капитализма. В отношении этого не может быть недопонимания.
Ленин задумывается и через минуту продолжает:
- Объективно предвидеть войну, стремиться в случае развязывания этого бедствия использовать его как можно лучше - это одно. Хотеть войны и работать для нее - это нечто совершенно иное...
Этот разговор происходит в 1914 году. А еще задолго до него - в осенние дни 1912 года, когда началась первая балканская война между Турцией и Черногорией, Сербией, Болгарией, Грецией, Ленин написал воззвание “Ко всем гражданам России”. Отдельным листком оно было отпечатано комитетом Заграничной организации РСДРП, вышло специальным приложением к “Социал-демократу”. Владимир Ильич направил тогда воззвание секретарю Международного социалистического бюро К. Гюисмансу и просил его сообщить текст документа секретарям социал-демократических партий. И ленинское воззвание появилось на немецком языке в газетах “Лейпцигер фольксцайтунг” и “Форвертс”, на французском в бельгийской “Пёпл”, на французском, немецком, английском языках в периодическом бюллетене Международного социалистического бюро.
В этом воззвании Ленин предупреждал: “Грозит общеевропейская война. Готовятся к войне, вопреки всем лживым правительственным опровержениям, Россия и Австрия. Наглеет Италия в своей политике грабежа турецких земель. Биржевая паника в Вене и Берлине, в Париже и Лондоне показывает, что капиталисты всей Европы не видят возможности сохранить европейский мир...
Кризис разгорается. Сотни тысяч и миллионы наемных рабов капитала и задавленных крепостниками крестьян идут на бойню ради династических интересов нескольких коронованных разбойников, ради прибылей буржуазии, стремящейся к грабежу чужих земель” [43].
Опасность войны усугубляется гонкой вооружений. Из года в год увеличивают ее “великие державы”. А кому выгодна эта гонка? Народам, которые платят за нее своим потом и кровью? Нет! Она выгодна “пушечным королям”, получающим сверхприбыли от военных заказов. Ленин назвал их поименно: “Армстронг в Англии, Крупп в Германии, Крезо во Франции, Кокериль в Бельгии, а сколько их во всех “цивилизованных” странах?.. Вот кому выгодно раздувание шовинизма, болтовня о “патриотизме” (пушечном патриотизме), о защите культуры (орудиями истребления культуры) и так далее!” [44]
И легальную печать, и трибуну Думы использует Ленин для антивоенной агитации. Еще в ноябре 1912 года он составил тезисы “К вопросу о некоторых выступлениях рабочих депутатов”. Отправил эти тезисы в Петербург. В них выдвинул лозунг: “Война войне! За мир!” [45] Большевистские депутаты положили эти тезисы в основу декларации социал-демократической фракции ГУ Государственной думы.
Среди статей, которые ушли из Кракова в “Правду”, в другие большевистские издания, и эта - “Буржуазия и мир”. “Единственная гарантия мира,- утверждал в ней Ленин,- организованное, сознательное движение рабочего класса” [46]. Целью войны, развязываемой международным капиталом, является не только новый передел мира, но и удушение революции: “Европейская буржуазия судорожно цепляется за военщину и реакцию из страха перед рабочим движением” [47]. Для того чтобы облегчить себе проведение грабительской политики, она разжигает националистические настроения, национальную рознь.
В грозовой январь девятьсот четырнадцатого, когда все ощутимее приближение войны, Ленин из Кракова отправляется в Париж. Выступает на двух митингах, посвященных годовщине 9 Января 1905 года. В большом зале Географического общества читает реферат “Национальный вопрос”. А затем - Брюссель. Прямо с вокзала идет Ленин к И. Попову, выполняющему секретарские обязанности в представительстве российской социал-демократии при II Интернационале.
- Газеты русские, питерские получены? Есть у вас? От какого числа? - спрашивает он.- Как там прошла годовщина девятого января? Много бастовало? Когда я выезжал, еще не было русских газет от девятого.
- В Питере, Владимир Ильич, больше полутораста тысяч бастовало, а в остальных городах очень понемногу,- сообщает Попов.
- А точно, где, сколько? Неужели не запомнили? Можно ли не запомнить? - забрасывает Ленин вопросами собеседника.
И рождается у Попова сперва смутное, а затем все более усиливающееся ощущение: нет, не из такой эмиграции, в какой жил он сам, прибыл Ленин, а приехал сюда, в Брюссель, прямо из России. Кажется Попову, что за границей Ленин только временный, случайный человек. Что всем духом своим он там, в России, в огне непрекращающейся на родине революционной битвы.
Его ждут в кафе “Золотой петух”. Зал уже полон. Собрались съехавшиеся нелегально в Брюссель делегаты IV съезда Социал-демократии Латышского края. Открывается съезд завтра, а сегодня перед делегатами Ленин выступает с рефератом. Тема - национальный вопрос.
Пришедший с Владимиром Ильичей в кафе Попов вспомнит много лет спустя: “Ленина надо было видеть, когда он говорил, и хотелось смотреть на него не отрываясь, пока продолжается его речь. Привлечь и держать живым вниманием слушателей стремится всякий, кто говорит с трибуны. Но Ленин был больше, чем оратор. Он безраздельно овладевал вашими мыслями. Находил их, встречался с ними где-то у самого истока их зарождения. Он брал и обнажал самую первую, отправную логическую посылку. Затем как бы взвешивал ее на ладони и пускал в ход точный логический процесс, не сухой, а живой, богатый, разветвленный. Он толкал вашу мысль, давал ей направление сразу по многим разбегающимся разнообразным тропам, но которые все вели к одной главной дороге, где вы следовали за ним. И было еще одно в его речи, это - бесстрашие перед фактами, какие бы они ни были. Он подводил вас к самой вершине, с дерзновением и бесстрашием предлагал взобраться на нее и найти реальное, истинное там, где другая, робкая мысль прячется за иллюзию” [48].
В реферате Ленин раскрывает причины и обстановку усиливающихся национальных движений на Дальнем и Ближнем Востоке. Затем переходит к анализу положения в многонациональной России. Могут ли русские революционеры выкинуть из программы своей партии признание права наций на самоопределение, как предлагают некоторые противники большевиков? И отвечает:
- Исторические конкретные особенности национального вопроса в России придают особенную насущность признанию права наций на самоопределение в переживаемую эпоху.
- Правильно! Верно! - отвечает зал.
Доклад окончен. Аплодисменты сливаются в сплошной гул. Многие делегаты встают...
Ленин пишет в этот день в Париж И. Арманд о поддержке большевиков большей частью делегатов IV съезда латышских социал-демократов:
“...Победа!! Ура! Большинство за нас. Я здесь останусь около недели, и, вероятно, мне придется много работать.
Я в восторге от того, что мы победили” [49].
Спустя сутки Ленин на заседании съезда.
Еще в мае прошлого года написал он “Проект платформы к IV съезду Социал-демократии Латышского края”. Его опубликовала газета “Cinas Biedrs”, а затем перепечатал “Бюллетень” Бюро заграничных групп латышских большевиков-эмигрантов. В “Проекте платформы” Ленин наметил политическую линию съезда. Резкой критике подверг он оппортунистические идеи и тактику ликвидаторов.
И вот Ленин поднимается на трибуну. Он обрушивается на тех, кто добивается раскола партии:
- Большевики выступают за единство... Единство нелегальной партии необходимо. Единство снизу. Но против тех, кто нападает на нелегальную партию, принижает значение этой партии, против тех остается только бороться. Пусть дают гарантию, что нелегальная партия остается неприкосновенной, что лозунг демократической республики не будет запятнан,- только тогда возможно единство сверху и снизу. Не знаю как в Азии, но в Европе раскольниками называют тех, кто не признает большинства. Раскольниками является меньшинство, которое не подчиняется решениям большинства [50].
Ленин вносит проект резолюции по вопросу об отношении Социал-демократии Латышского края к РСДРП. В первом же пункте этого документа подчеркивается, что объединение всех действительных социал-демократических сил, строгое единство партии абсолютно необходимы.
Ленин покидает Брюссель. По пути в Краков выступает с рефератами в Льеже, затем в Лейпциге. И морозным февральским днем возвращается в свою квартиру на улице Любомирского.
Его ждет прибывший из Петербурга депутат-большевик IV Думы Ф. Самойлов. Долго беседуют они. Обсуждают работу думской большевистской фракции.
Еще осенью депутаты-меньшевики официально отказались признать за большевистской “шестеркой” равные права в социал-демократической думской фракции. Это привело к расколу фракции. Шесть депутатов-большевиков стали действовать как самостоятельная фракция. По рекомендации Ленина она стала именоваться с тех пор Российской социал-демократической рабочей фракцией. И Самойлов рассказывает Ленину о том, как депутаты-большевики пропагандируют с думской трибуны идеи партии.
Снова Ленин за своим рабочим столом.
Он пишет сестре Анне в Петербург: “...я приехал домой после долгого отъезда; нашел и прочитал все твои письма; сегодня пришло еще одно, насчет которого ты специально сомневалась, дойдет ли. Все дошло. Насчет опаздывания со статьями ты права, но что же делать. Не десять рук... Сяду писать о самоопределении наций” [51].
Владимир Ильич просит прислать из Петербурга недостающие номера “Пролетарской правды”, “Пути правды”, “Новой рабочей газеты”. Просит взять для него в библиотеке “либо Совета присяжных поверенных, либо Гос. думы” [52] свод статистических сведений по уголовным делам за 1905-1908 годы. Все это необходимо для работы. И, как обычно, просьбы выполняются быстро. Надежда Константиновна пишет Марии Александровне: “Аня нас балует в этом году посылкой книг” [53].
Всю зиму Ленин много работает. Из России приходят к нему номера журнала “Просвещение” с его статьями “К вопросу о задачах земской статистики”, “От редакции к статье Ветерана “Национальный вопрос и латышский пролетариат””, с рецензией на книгу “Экспонаты по охране труда на Всероссийской гигиенической выставке в С.-Петербурге в 1913 г.”. Приходит “Путь правды” - под этим названием вынуждена по цензурным соображениям выходить сейчас “Правда”. Во многих номерах - ленинские статьи: “Либеральное развращение рабочих”, “Вождь ликвидаторов о ликвидаторских условиях “единства””, “К истории национальной программы в Австрии и в России”, “Сиятельный либеральный помещик о “новой земской России””, “Народничество и класс наемных рабочих”, “Еще о “национализме”” и другие. Они посвящены борьбе партии за сплоченность рабочего движения. Подлинное единство рабочего класса состоит прежде всего и главным образом в единстве его политической организации, в единстве его партии. Ленин утверждает, что только такое единство может обеспечить успех всей борьбы рабочего класса.
А отовсюду по-прежнему разными путями доставляют ему письма.
К. Самойлова из Петербурга просит прислать для “Правды” критические статьи о народниках в связи с юбилеем Н. Михайловского, статью о недопустимости сотрудничества социал-демократов в буржуазной прессе.
Г. Сафарова, живущего сейчас в Нанси, интересует мнение Ленина о двух статьях, написанных им для журнала “Просвещение”.
Е. Розмирович из Петербурга запрашивает тексты речей для депутатов-большевиков IV Думы.
Н. Накоряков из Нью-Йорка сообщает о работе редакции выходящей там газеты “Новый мир”, просит написать американским рабочим о сущности разногласий между большевиками и меньшевиками.
С. Белов из Самары пишет о том, что желательно было бы получить от Ленина для журнала “Заря Поволжья” статьи о борьбе за свободу печати, свободу слова, по крестьянскому вопросу, о народничестве и т. д.
О. Пятницкий из Саратова рассказывает о настроении крестьян.
Я. Рудис-Гипслис из Берлина сообщает об аресте в Риге делегатов IV съезда Социал-демократии Латышского края.
В. Кингисепп - эстонский большевик информирует о положении дел в редакции эстонской рабочей газеты “Голос труда”, предлагает Ленину сотрудничать в ней.
О. Лола (Степанюк) - украинский рабочий-большевик, преследуемый царскими властями и эмигрировавший за границу, сообщает из Парижа о росте популярности социал-демократии среди пролетариата, о желании екатеринославских рабочих издавать социал-демократическую газету на украинском языке.
И. Скворцов-Степанов из Москвы пишет о проходивших •гам нелегальных совещаниях либеральной буржуазии. Он просит высказать свое мнение: целесообразно ли большевикам участвовать в таких совещаниях?
С. Закс из Петербурга информирует о деятельности издательства “Прибой”, о выпуске литературы по страхованию, о финансовом плане издательства.
С. Спандарян из Енисейской губернии рассказывает о жизни в ссылке. Он просит информировать его о положении дел в партии, о ходе борьбы с ликвидаторами.
Почти на все письма отвечает Ленин. С верными людьми отправляет запрашиваемые из Петербурга тексты речей думских депутатов. Пишет статьи, которые ждут от него в “Правде”. Делает выписки из книг, газет, журналов - они нужны ему для работ по национальному вопросу. Выкраивает время, чтобы познакомиться с новой литературой, присланной ему в Краков. И негодует на разного рода помехи, что отрывают его от главного. “...Ох, эти “делишки” подобия дел, суррогаты дел, помеха делу,- пишет он в Париж И. Арманд,- как я ненавижу суетню, хлопотню, делишки...” [54]
Прошла зима. Трудная для Ульяновых зима. “Я ухитрилась в третий раз за месяц слечь опять в постель,- писала Надежда Константиновна в начале марта,- проклятый бронхит и инфлюэнца. Ильич тоже с недельку провалялся, так что форменный у нас лазарет” [55]. Болеет он и месяц спустя. “Я немножечко простудился последние дни (весной без этого нельзя!), но теперь поправился” [56],- пишет Владимир Ильич матери.
10 апреля уходит это письмо в Вологду. А пять дней спустя у едва оправившегося от болезни Владимира Ильича - заседание Центрального Комитета РСДРП. Присутствует на нем представитель думской фракции Г. Петровский. Когда тот возвращается в Петербург, провокатор сообщает главе департамента полиции:
“Член Государственной думы социал-демократ Петровский, вернувшись недавно из-за границы, где он был у известного Ленина, передал членам думской социал-демократической рабочей фракции (шестерке) следующие, выработанные Лениным, предположения о дальнейшем направлении партийной деятельности.
По определению Ленина (относится к середине апреля сего года), сильно поднявшееся за последнее время революционное настроение в России имеет тенденцию расти дальше, но, не будучи в достаточной степени руководимо, за отсутствием налаженных подпольных организаций, может оказаться бессильным и бесцельным” [57].
Майское утро 1914 года, когда в департамент полиции поступает это донесение, застает Владимира Ильича в Белом Дунайце. Вновь, как и год назад, переехали сюда Ульяновы. Поселились они в том же домике Терезы Скупень. Вновь по многу часов не покидает Ленин свою комнату в мансарде. Здесь читает идущие отовсюду письма. Отсюда пишет друзьям, соратникам.
Позднее 15 мая. Ленин просит Рудиса-Гипслиса прислать ему статьи из “Цини” - центрального органа латышской социал-демократии, поздравляет его “с успешной маевкой, особенно в Риге и Питере!” [58].
19 мая. Завершает статью для “Просвещения” “О праве наций на самоопределение”. И сообщает о том в Баку Шаумяну. “Чтобы бороться с глупостью “культурно-национальных автономистов”,- пишет Ленин,- надо, чтобы российская социал-демократическая рабочая фракция внесла в Государственную думу проект закона о равноправии наций и о защите прав национальных меньшинств”. Он предлагает: “Давайте напишем такой проект” [59]. И излагает в письме план проекта этого закона для внесения большевистской фракцией в IV Думу.
Позднее 25 мая. В письме к Петровскому Ленин оценивает выступления в Думе большевиков-депутатов. “Выступления прекрасны,- пишет он.- Смело вперед. А ликвидаторов мало клеймят за грязь и помои. Так и звать их ежедневно: помойная газета, помойные литераторы. Их дело - помои. Наше дело - работа” [60].
Позднее 18 июня. Ленин пишет в редакцию газеты “Трудовая правда” по поводу Плеханова, который “теперь, к сожалению, опять оборачивает свою слабую сторону” [61]. Рекомендует, как следует писать сейчас о нем: напомнив о его заслугах перед революционным движением России, подчеркнуть - “полная неясность его мысли вызвана, может быть, отчасти полной неосведомленностью его: а неясность в том, с кем он хочет единства... И, поставив сии вопросы, спокойно заявить: ясного ответа на эти естественные вопросы читатель вряд ли дождется. Ибо из литературы известно, что именно сии вопросы Плеханову неясны” [62].
Ранее 6 июля. С “дорогим Суреном” - Шаумяном полемизирует в письме Ленин по национальному вопросу и предлагает тому посмотреть свои статьи “Критические заметки по национальному вопросу”, “О праве наций на самоопределение”. Просит: “Напишите мне критику моих статей в “Просвещении” - покалякаем” [63]. Поручает Шаумяну собрать срочно данные о выходе на Кавказе социал-демократических газет на грузинском, армянском и других языках.
11 июля. Из петербургского издательства “Прибой” приходит часть отпечатанных листов книги “Марксизм и ликвидаторство”. Но Ленину она необходима целиком. “Дело крайне важное, не терпящее ни минуты отлагательства”,- предупреждает он работников издательства. В связи с этим же делом, столь важным, “что бывает раз в два года”, Ленин просит собрать “перлы ликвидаторской литературы” [64], а также выступления большевистской печати против ликвидаторов.
Каждое событие внутриполитической жизни, с удовлетворением отмечает Владимир Ильич, находит теперь отклик в пролетарской среде. Малейший повод вызывает стачку. “Современное политическое положение в России,- пишет он в “Правду”,- характеризуется ростом стачечного движения...” И добавляет: “Связь между характером рабочего движения и тем направлением, которое признали своим сознательные рабочие в огромном большинстве,- очевидна и не требует особых пояснений” [65]. Поступающие отовсюду сообщения свидетельствуют, что это направление большевистское.
Как рад Ленин вестям о росте революционных настроений! “Поздравляю с прекрасной маевкой в России: 250 000 в одном Питере!!” [66] - пишет он 18 мая в Нью-Йорк. А в статье “Об единстве”, несколько дней спустя отправленной в “Правду”, отмечает, что за два с половиной последних года большинство сознательных рабочих всей России “объединилось на деле вокруг правдистских решений”; что по числу рабочих групп, делавших взносы на газету в российской столице, видно: “ликвидаторы имели всего одну пятую среди сознательных рабочих...” [67].
Но хуже стало с газетами, в которых, несмотря на строжайшую цензуру, обнаруживал до сих пор Ленин немало для себя ценного. Сейчас из России приходит одна лишь “Киевская мысль”. И Владимир Ильич изыскивает новые каналы, по которым поступала бы к нему информация о подъеме рабочего движения. Обращается к находящемуся в Берлине В. Каспарову с просьбой “ежедневно посылать... берлинские газеты с наибольшими вестями из России...”, пересылать “Речь” и “Новое время”, телеграфировать в Поронин “об особо, исключительно важных событиях, если будут таковые, вроде восстания в войске и т.п.” [68]. Он просит собрать также для него вырезки из “Форвертс” с корреспонденциями о петербургском рабочем движении, о манифестациях. И Каспаров сразу же откликается: “Сегодня уже передал одному товарищу (большевику) несколько марок с просьбой ежедневно посылать Вам “Berliner Tageblatt”. Одновременно Вы будете получать от него же и “Русское слово”, которое он выписывает для себя. Сам я послал сегодня Вам “Русские ведомости” и “День” (с 1/VII). Через несколько дней вместо “Дня” буду посылать “Речь”... На случай экстренных и важных сообщений буду телеграфировать” [69].
А ликвидаторы и троцкисты, убеждается из поступающей в Поронин корреспонденции Ленин, не складывают оружия. Лишенные поддержки внутри российского рабочего движения, они пытаются заручиться поддержкой лидеров II Интернационала.
Ленин помнит, что сообщил ему не так давно в Брюсселе Попов:
- Затеваются очень скверные вещи... Мы стоим перед тяжким ударом. Против нас готовится небывалый концентрированный заговор по всей линии в масштабах всего Интернационала. Буквально каждый день сюда являются разные патентованные авторитеты из разных фракций с рецептами объединения и с планами “укрощения” Ленина. Под прикрытием “подготовки единства” коалиция сплачивается для разрушения подпольных рабочих организаций в России...
Ленин сказал тогда Попову:
- Не надо смешивать политиканство с политикой. Наша сила не в закулисных ходах, а в нашей собственной реальной силе. Весь этот блок, все эти объединившиеся против нас фракции, о которых вы говорите, не больше как штабы без армий.
В Брюсселе он встретился с Эмилем Вандервельде - председателем Международного социалистического бюро II Интернационала.
- Никаких компромиссных сделок ни искать, ни предлагать, ни обсуждать мы не будем,- заявил ему Ленин,- никаких идейных уступок мы не сделаем. Поэтому нам совершенно не нужны никакие предварительные закулисные сговоры ни с нашими противниками, ни с теми, кто взял на себя посредничество.
- И значит, со мною? - спросил Вандервельде.
- Да, и с вами, если вы видите вашу цель только в том, чтобы добиться от людей, стоящих за укрепление нашей партии и держащих курс на вторую революцию, и от людей, считающих революцию в России конченной, добиться от тех и других полюбовного принятия какой-нибудь формально единой бумажной резолюции.
Новый партийный съезд, который готовит Ленин, призван упрочить положение большевиков, сорвать замыслы ликвидаторов. В письмах, идущих в Россию, он настоятельно требует от “Правды”: “Вовсю бить нахалов из группок, беспощадно пресечь их попытку дезорганизации”. Ленин негодует: “Они смеют раскалывать 4/5!!” - то есть 4/5 передовых рабочих, объединившихся вокруг большевистской “Правды”, “И на ликвидаторов и на группки,- пишет Владимир Ильич в Петербург,- надо напасть сразу как можно сильнее... Наш долг осмеять авантюристов...” [70]
И нынешним летом к Ленину через русскую границу переходят подпольщики.
Июльским утром появляется А. Никифорова, большевичка из Сызрани. Ленин расспрашивает ее о партийных делах в Поволжье, о прокламациях, которые печатают там, о знакомых товарищах. И внимательно слушает. Только изредка задает он вопросы, уточняя то, что его особенно интересует.
Благополучно миновав кордоны, добираются сюда посланцы Питера... “Сегодня (воскресенье) прибыли двое рабочих, очень хорошие парни, из нашей столицы” [71],- сообщает 12 июля Владимир Ильич И. Арманд. “Очень хорошие парни” - это А. Киселев и Н. Глебов (Авилов). Градом вопросов засыпает их Ленин: о работе среди металлистов, о росте влияния в их среде большевиков, о борьбе с ликвидаторами. Ждет к себе Владимир Ильич и нового председателя “нашей парламентской группы” [72] Петровского. Он предлагает Никифоровой, Киселеву, Глебову (Авилову) дождаться его, принять участие в заседании Центрального Комитета. А пока подолгу беседует с ними.
Об этих проведенных с Владимиром Ильичей днях Киселев расскажет: “Часто мы ходили в окрестности, в горы; помню, как-то раз мы поднялись вчетвером, вместе с Надеждой Константиновной, на одну гору. Владимир Ильич шел очень быстро, видно было, что здоровье его крепко. Мы на этой горе долго беседовали о задачах, которые тогда ставила перед нами партия. Мы возлагали большие надежды на предстоящий Международный конгресс и думали, что он сумеет принять решительные меры для предотвращения войны. Владимир Ильич расхолаживал нас и говорил, что это могло бы быть лишь в том случае, ежели бы мы имели большинство во II Интернационале, а так как в нем сидят оппортунисты, такие же, как российские меньшевики, то особых надежд возлагать на них нельзя. Его прозорливость полностью оправдалась впоследствии” [73].
В середине июля в Поронине собирается Центральный Комитет партии. Речь идет на его заседаниях о подготовке очередного съезда, об уполномоченных ЦК, которые должны объехать крупнейшие партийные организации в России, провести там конференции и выборы делегатов на съезд.
У Ленина Никифорову, Киселева, Глебова (Авилова) обучают тому, что должен знать революционер-подпольщик. Рабочие практикуются в шифровке и расшифровке. Учатся вести конспиративную переписку с Центральным Комитетом. Узнают, как, используя для этого брошюры, журналы, газеты, надо незаметно отмечать в них слова и буквы. Заучивают адреса, пароли, отзывы, уславливаются, как поступить в случае отсутствия адресата.
И наступает последнее перед отъездом утро. Питерские рабочие собираются в столовой. Еще раз проверяют шифры, адреса. Им дают (на случай непредвиденных осложнений!) дополнительные наказы. На папиросной бумаге они записывают ключ шифра и прячут клочки бумаги в швах одежды. “Прощание,- вспомнит Никифорова,- было очень душевным. Владимир Ильич и Надежда Константиновна желали нам удачи, возвращения к съезду, давали много практических советов и наказов, всех по очереди обняли, крепко пожали руки и вышли проводить” [74].
С заданиями Ленина возвращаются в российское подполье рабочие-большевики. Киселев отправляется в Прибалтийский край, Глебов (Авилов) и Никифорова - на Украину.
Примечания:
[43] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 22, с. 135.
[44] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 23, с. 62.
[45] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 22, с. 198.
[46] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 23, с. 144.
[47] Там же.
[48] “Октябрь”, 1968, № 4, с. 163-164.
[49] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 252.
[50] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 24, с. 288.
[51] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55. с. 349.
[52] Там же.
[53] Там же, с. 352.
[54] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 285.
[55] См. Ю. Бернов, А. Манусевич. Ленин в Кракове, с. 197.
[56] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 55, с. 353.
[57] “Красный архив”, 1934, т. 1 (62), с. 247.
[58] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 286.
[59] Там же, с. 291.
[60] Там же, с. 294.
[61] Там же, с. 296.
[62] Там же, с. 296 - 297.
[63] Там же, с. 302.
[64] Там же, с. 313.
[65] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 25, с. 148.
[66] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 287.
[67] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 25, с. 178.
[68] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 322.
[69] См. “История СССР”, 1970, № 2, с. 90.
[70] В.И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 48, с. 297.
[71] Там же, с. 313.
[72] Там же.
[73] “Об Ильиче. Воспоминания питерцев”. Л.. 1970, с. 235-236.
[74] “О Владимире Ильиче Ленине. Воспоминания. 1900-1922 годы”, с. 172.