Глава 11
Внешние условия существования советской власти
Ленинские принципы советской дипломатии
Ленин был, на наш взгляд, творцом «двуединой» внешней политики Советской России, призванной спасти страну в условиях враждебного окружения. С одной стороны, Советское правительство, руководимое Лениным, стремилось разорвать кольцо дипломатической блокады, установить нормальные экономические и даже политические отношения со странами капитала. С другой стороны, руководство РКП(б), которую возглавлял Ленин, создало в Москве штаб Коминтерна, целью его было разжигание мировой революции в тех же странах капитала.
Собственно говоря, двойственность прослеживается с самых первых шагов советской власти — мы имеем в виду ленинский доклад о мире, произнесенный 26 октября 1917 г. Призыв к справедливому миру обращен, с одной стороны, «ко всем воюющим народам», но с другой стороны, он же обращен «к правительствам воющих стран»... «Мы не можем игнорировать правительства, — обосновывал Ленин свою позицию, — ибо тогда затягивается возможность заключения мира». Но мы должны одновременно обратиться и к народам. «Везде правительства и народы расходятся между собой, а потому мы должны помочь народам вмешаться в вопросы войны и мира»1. Ввиду «задержки» социалистических революций в Европе, приходилось иметь все больше дел с правительствами, которые в годы революции и Гражданской войны в России держали ее в состоянии дипломатической изоляции, прибегли к интервенции и поддерживали белых генералов. Убедившись в прочности советской власти, страны Антанты пошли на диалог с большевиками. Этапным событием была Генуэзская конференция, происходившая с 10 апреля по 19 мая 1922 г.; на нее была приглашена и Советская делегация. Делегация исходила из ленинского принципа мирного сосуществования Советской страны и стран капитала: «Оставаясь на точке зрения принципов коммунизма, Российская делегация признает, что в нынешнюю историческую эпоху, делающую возможным параллельное существование старого и нарождающегося нового социального строя, экономическое сотрудничество между государствами, представляющими эти две системы собственности, является повелительно необходимым для всеобщего экономического восстановления»2.
Ленин не смог участвовать в работе конференции, но он тщательно готовил Советскую делегацию во главе с Г.В. Чичериным к любым возможным вариантам. До какой степени Ленин был готов идти на компромисс, говорит написанный им Проект Постановления ЦК. Не скрывая своих коммунистических взглядов, Советская делегация не должна проповедовать их, ибо «мы пришли за торговым соглашением и за попыткой соглашения с пацифистской частью другого (буржуазного) лагеря». И Ленин так развивал последнюю мысль: «Одна из главных, если не главная наша политическая задача в Генуе, выделить это крыло буржуазного лагеря изо всего их лагеря, стараться льстить этому крылу, объявить допустимым, с нашей точки зрения, и желательным соглашение с ним не только торговое, но и политическое (как один из немногих шансов мирной эволюции капитализма к новому строю, чему мы, как коммунисты, не очень верим, но помочь испытать согласны и считаем своим долгом, как представители одной державы, перед лицом враждебного ей большинства других)»3.
Оборотной стороной этого реалистического стремления к мирному сосуществованию хотя бы с частью буржуазного лагеря, была попытка Ленина и РКП(б) организовать в тех же странах капитала очаги коммунистического движения, жестко подчинив их Москве. Здесь мы выходим к организации Лениным Коминтерна.
Ленин и Коминтерн
Еще в 1916 г. немецкие левые, создавшие группу «Die Internationale» (Франц Меринг, Карл Либкнехт, Роза Люксембург), одобрили тезисы об оформлении нового Социалистического Интернационала ввиду перехода II Интернационала на почву «буржуазно-империалистической политики». Напомним, что в «Апрельских тезисах» и Ленин записал:
«обновление Интернационала, создание революционно-интернационального». Но он видимо ждал до марта 1919 г., созревания условий для этой акции. «Диктатура пролетариата! — говорил он, открывая 1 конгресс Коминтерна. — До сих пор слова эти были для масс латынью. Благодаря распространению системы Советов по всему миру, эта латынь переведена на все современные языки...»4 Это было преувеличение, но для Ленина было важно сформулировать кредо Интернационала, и хотя в замечаниях к тезисам «Основы III Интернационала» Ленин писал: «Не обязательно "Советов"»5, «Советы», «диктатура пролетариата», ее завоевание революционным путем стали основой основ Коминтерна.
В своем главном докладе Ленин выступает с коронной для него темой: буржуазная демократия и диктатура пролетариата. Ленин отвергает ценность таких понятий, как «диктатура вообще», «демократия вообще», он предлагает искать за ними классовое содержание. Этот узкоклассовый подход игнорирует всеобщий характер демократии «для всех», не признает вполне достижений трудящихся в рамках «буржуазной демократии», не учитывает существенных уступок со стороны буржуазии и даже абсолютизма (Германия) пролетариату. Этот подход конечно же преувеличивает непомерно успехи Советской власти, которая дает, по словам Ленина, «невиданное еще в мире расширение фактического использования демократизма со стороны угнетенных капитализмом, со стороны трудящихся классов»6. И уже совершенной утопией, за которую все еще цепляется Ленин, оправдывая целесообразность взятия власти пролетариатом в отсталой стране, мы должны признать утверждения насчет того, что основание III Интернационала есть преддверие «международной Советской республики». Когда слово «Совет», утверждает Ленин, стало понятным для всех, победа коммунистической революции будет обеспечена... будет основана «Всемирная Федеративная Республика Советов»7. Мы уже говорили во введении, что хотя иллюзия остается иллюзией, иллюзорные формы сознания помогали поднять на борьбу «за Советы» массы не в одной только России.
На II конгрессе III Интернационала (19 июля — 7 августа 1920 г.) Ленин предупреждает об опасности «разжижения его шаткими и половинчатыми группами, не разделавшимися еще с идеологией II Интернационала»8. Он вырабатывает 21 условие приема в Интернационал, в сущности, исходя из опыта той же РКП(б). Среди условий: умелая пропаганда идеи «диктатуры пролетариата», удаление «со сколько-нибудь ответственных постов в рабочем движении "реформистов" и "сторонников центра", сочетание легальной и нелегальной деятельности, образование комячеек в "каждой воинской части", "планомерная" агитация в деревне», идея невозможности победы «без революционного низвержения капитализма», четкая и ясная линия в колониальном и национальном вопросах, работа с массами в профсоюзах, пересмотр «личного состава своих парламентских фракций», полное подчинение партийной печати центру, акцент на централизме в формуле демократического централизма, периодические чистки в партиях и прочее9.
Но укажем на примечательный факт самокритики Ленина. Возвращаясь на IV Конгрессе Коминтерна в 1922 г. к истории этой организации, он скажет об особенности ее документов: они пропитаны «русским духом»; «в 1921 г. на III Конгрессе мы приняли одну резолюцию об организационном построении коммунистических партий и о методах и содержании их работы. Резолюция прекрасна, но она почти насквозь русская, т. е. все взято из русских условий». И еще — об усвоении этого русского опыта: «Все сказанное в резолюции осталось мертвой буквой. Но если мы этого не поймем, мы не сможем продвинуться дальше. Я полагаю, что самое важное для нас всех, как для русских, так и для иностранных товарищей, то, что после пяти лет российской революции мы должны учиться»10. Учеба на ошибках и есть преодоление односторонностей.
Наши исследователи (И.Н. Ундасынов, З.Я. Яхимович и другие) справедливо подчеркивают, что ужесточение условий приема в Коминтерн превращало его в организацию «исключительно левых», но любопытно, что для переучивания таковых была написана Лениным еще в 1920 г. работа «Детская болезнь "левизны" в коммунизме», где разбирались азы пролетарской политики. Этот своеобразный учебник революции выдержал 106 изданий на 22 языках; автор, настаивая на правильном видоизменении в национальных конкретных условиях «основных принципов коммунизма», сам давал в работе образец переноса российского опыта на международную почву!11
Остановимся вкратце на проблеме единого фронта.
Призыв к созданию единого рабочего фронта был инициирован ЦК Объединенной коммунистической партии Германии в январе 1921 г. и в июне — июле того же года Ленин назвал «Открытое письмо» ЦК «образцовым документом» — «как первый акт практического метода привлечения большинства рабочего класса», он категорически возражал тем делегатам, которые объявляли это письмо оппортунистическим — «это стыд и позор», считал Ленин12. Но в сущности под «привлечением большинства рабочего класса» в единый фронт Ленин, а тем более другие члены Политбюро РКП(б), считали привлечение этого «большинства» на коммунистические позиции.
Тезис о том, что на III и IV Конгрессах Коминтерна (они состоялись соответственно летом 1920 г. и осенью — зимой 1921 г.) Ленин стал инициатором выработки тактики «единого фронта», относится к цитатным недоразумениям. III Конгресс, как справедливо подчеркивают упомянутые выше исследователи, не дал достаточно четкой формулировки этого центрального лозунга, оставалось неясным, строить ли единый фронт только «снизу» или одновременно и «сверху», считать его самоцелью в борьбе с капиталом и фашизмом, или же только тактикой завоевания на коммунистические позиции масс, все еще идущих за реформистами13.
Авторы работ о Коминтерне в советские времена привыкли цитировать слова Ленина из написанной им резолюции XI съезда РКП(б), где сказано: «Цель и смысл тактики единого фронта состоит в том, чтобы втянуть в борьбу против капитала более и более широкую массу рабочих, не останавливаясь перед повторными обращениями вести совместно такую борьбу даже к вождям II и II 1/2 Интернационалов». Но цитата обрывается обычно как раз на том месте, где Ленин предлагает «русский» вариант таких обращений: большинство рабочих уже установило свое «классовое», а не «общенациональное» представительство, «низвергло политическое господство буржуазии», после чего обращение к партиям «вроде» меньшевиков и эсеров становится недопустимым, ибо таковые «оказались противниками Советской власти»14.
В конце 1921 г. Политбюро РКП(б) обязало представителей партии в Коминтерне — Зиновьева, Бухарина, Радека подготовить проект тезисов о едином рабочем фронте. Но на IV Конгрессе Коминтерна (ноябрь — декабрь 1922 г.) по данной проблеме развернулись острейшие споры, причем председатель Исполкома Коминтерна Г.Е. Зиновьев уже во вступительном слове предложил использовать единый фронт для борьбы с «международным меньшевизмом II и II ½ Интернационалов»: «На самом деле, в сущности это есть последний и решающий бой международного рабочего класса против последнего агента международного капитала»; при этом предполагалось только единство «снизу», но никак не с вождями реформистских Интернационалов. Против этого решительно выступил К. Радек, но победила установка Зиновьева; последовало резкое сужение сферы применения единого фронта и затем пересмотр этой тактики в левацко-сектантском духе.
В.И. Ленин — из-за болезни — уже не мог принять участие в 1922 — 1923 гг. в выработке решения этого важнейшего вопроса.
В начале январе 1924-го на заседании Президиума ИККИ тот же Зиновьев объявил социал-демократов «крылом фашизма», затем уже при содействии Сталина будет изобретено определение «социал-фашизм». Сталин объявил, что «невозможно покончить с капитализмом, не покончив с социал-демократизмом в рабочем движении»15.
Эта «стратегия» была отвергнута лишь летом 1935 г. в докладе Г.М. Димитрова VII Конгрессу Коминтерна.
В работе IV Конгресса Коминтерна Ленин почти не участвовал. Там было зачитано его приветствие делегатам Конгресса, в своем докладе «Пять лет российской революции и перспективы мировой революции» Ленин ограничился в сущности одним лишь анализом «новой экономической политики»...
Обратимся теперь к теме «проблема мировой революции», учитывая то, что на протяжения 1914 — 1918 гг. Ленин не уставал повторять, что мировая революция с объективной закономерностью вырастает из мировой войны 1914 — 1918 гг. и из послевоенного кризиса, в его сочинениях насчитываются сотни высказываний на этот счет...
Проблема мировой революции: ожидания и действительность
Мы никак не можем согласиться с автором предисловия к интересному сборнику документов «Коминтерн и идея мировой революции» (М., 1998) Я.С. Драбкиным, который ищет истоки этой идеи еще в традициях Просвещения и революций XVII — XVIII вв. Другое дело — идеология Международного Товарищества Рабочих и II Интернационала, пролетарского этапа освободительного движения. В.И.Ленин воспринял эту идеологию как спасительный для Советской России выход из коллизий Гражданской войны.
Мировая революция и состоялась, и не состоялась при жизни Ленина. Точнее говоря, она состоялась, но не в тех масштабах и формах, как предполагал Ленин. Отделенные временем и пространством друг от друга восстания действительно произошли на территории трех рухнувших реакционных империй: Российской, Германской, Австро-Венгерской, но в конце концов существовать революционной России пришлось в одиночестве. В Германии, Венгрии, Финляндии пролетарские революции были быстро подавлены — реакционным офицерством, империалистами. В странах Антанты революции так и не произошли, дело ограничилось лозунгом «Руки прочь от Советской России!», который затронул и рабочий класс и армии интервентов.
Ленин, пристально отслеживавший революционные процессы в Европе, в общем-то вскрыл трудности вырастания и причины гибели европейских революций (кроме российской). Но, пожалуй, наиболее глубоко он выявил характер революционных процессов в Европе в своей блистательной речи на VII экстренном съезде РКП(б), говоря о необходимости заключения Брестского мира. «Революция придет не так скоро, как мы ожидали. Это история доказала, это надо уметь взять как факт, надо уметь считаться с тем, что мировая социалистическая революция в передовых странах не может так легко начаться, как началась революция в России, стране Николая и Распутина... В такой стране начать революцию было легко, это значило — перышко поднять.
А начать без подготовки революцию в стране, где развился капитализм, дал демократическую культуру и организованность последнему человеку, — неправильно, нелепо. Тут мы еще только подходим к мучительному периоду начала социалистических революций. Это факт. Мы не знаем, никто не знает, может быть, — это вполне возможно, — она победит через несколько недель, даже через несколько дней, но это нельзя ставить на карту. Нужно быть готовым к необычайным трудностям, к необычайно тяжелым поражениям, которые неизбежны, потому что в Европе революция еще не началась... Этого еще нет. Вот простой факт, которому нас история научила, которым она нас очень больно побила, — а за битого двух небитых дают»16. Ленин, как мы видим, фиксирует существование на Западе определенного антиреволюционного иммунитета, который был воспитан всем развитием капитализма и который с гигантским трудом преодолевался революционными силами. В целом в Европе он так и не был преодолен...
В сущности, принципиально новое понимание хода и задач всемирной революции внесло пробуждение освободительного движения на Востоке среди зависимых в колониальных стран; Ленин писал о нем еще в 1908 г. в статье «Горючий материал в мировой политике». Ленин говорил по этому же поводу на II Всероссийском съезде коммунистических организаций народов Востока 22 ноября 1919 г.: «Выясняется вполне, что социалистическая революция, которая надвигается для всего мира, никоим образом не будет состоять только в победе пролетариата в каждой стране над своей буржуазией. Это было бы возможно, если бы революции происходили легко и быстро. Мы знаем, что империалисты этого не допустят, что все страны вооружены против своего внутреннего большевизма и думают только о том, как победить большевизм у себя дома... Таким образом, социалистическая революция не будет только и главным образом борьбой революционных пролетариев в каждой стране против своей буржуазии, — нет, она будет борьбой всех угнетенных империализмом колоний и стран, всех зависимых стран против международного империализма... За периодом пробуждения Востока в современной революции наступает период участия всех народов Востока в решении судеб всего мира, чтобы не быть только объектом обогащения. Народы Востока просыпаются к тому, чтобы практически действовать и чтобы каждый народ решал вопрос о судьбе всего человечества»17.
С сожалением приходиться признать, что Ленин, публично выступавший против «экспорта революции», был в 1920 — 1921 гг. вместе с Троцким инициатором вторжения советских войск в Иран и Бухару (в Индию проникнуть не удалось из-за сопротивления Афганистана). У ленинского ЦК в период советско-польской войны 1920 г. возник также авантюрный план «прощупать штыком готовность Польши к социальной революции». Дело кончилось разгромом войск Красной армии под Варшавой и их откатом назад18. Этот переход от «оборонительной» стратегии Советской власти к «наступательной» ни к чему, кроме людских потерь и потери территорий, привести не мог, к тому же он отвлекал силы от борьбы с войсками Врангеля...
Примечания:
1 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 16.
2 Материалы Генуэзской конференции. М., 1922. С. 78.
3 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 407.
4 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 489-490.
5 Там же. Т 54. С. 502.
6 Там же. Т 37. С. 499.
7 Там же. С. 511, 520.
8 Там же. Т. 41.С. 205.
9 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 204-212.
10 Там же. Т. 45. С. 292-293.
11 Там же. Т. 41. С. 77.
12 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 25.
13 К началу 1921 г. в компартиях капиталистических стран было 760 тыс. человек, в социалистических партиях — около 3 млн.
14 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 131.
15 Сталин И.В. Соч. Т.10 С. 25
16 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 15-16.
17 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 39. С. 327-328.
18 См. об этом: Персии, М.А. Застенчивая интервенция: О советском вторжении в Иран и Бухару в 1920 — 1921 гг. М., 1999; Ленин В.И. Неизвестные документы. С. 370 — 395.