Глава 8
Война войне. Ленин об империализме и расколе социализма
Идеи Штутгарта и Базеля. Крах II Интернационала
На переломе XIX — XX вв. мир капитализма вошел в новую империалистическую стадию своего развития. В экономике развитых государств Европы и США главенствующую роль стали играть монополии; образовавшийся финансовый капитал господствовал во всем мире. Резко возросла неравномерность развития империалистических государств, «молодые» державы (США, Германия) обгоняли «старые» государства (Англия, Франция, Испания). В условиях уже «поделенного» мира возникли тенденции к его переделу.
Полоса первых «окраинных войн» прошла в самом конце XIX — начале XX в. (Американо-испанская, 1898 г.; Англо-бурская, 1899 — 1901 гг.; Русско-японская, 1904 — 1905 гг.). Резко обострилась ситуация в Европе. Началось военно-морское соперничество Германии с Англией. Ряд кризисов был связан со столкновениями интересов Германии и Франции в Марокко. Обострилась ситуация на Балканах в связи с ростом антитурецкого национально-освободительного движения; прошли две балканские войны. В Европе в первом десятилетии XX в. сформировались противостоящие друг другу военно-политические блоки: Тройственное согласие Антанты (Франция, Англия, Россия) против Тройственного союза (Германия, Австро-Венгрия, Италия). Росли военные бюджеты и армии ведущих европейских стран, генеральные штабы противостоящих держав разрабатывали планы предстоящих операций.
В связи со всем этим первоочередной задачей рабочего класса Европы, конгрессов II Интернационала стала борьба с милитаризмом и опасностью войны.
На Парижском конгрессе Интернационала, который происходил во время Англо-бурской войны была принята единогласно по докладу Р.Люксембург резолюция, в которой говорилось о необходимости «перейти от более или менее платонических демонстраций интернациональной солидарности в политической области к энергичному международному действию, к совместной борьбе против милитаризма и мировой политики». Давались рекомендации вести систематическую антимилитаристскую пропаганду среди молодежи. От социалистов-парламентариев требовалось голосовать против любых расходов на военные нужды.
На Амстердамском конгрессе, происходившем во время Русско-японской войны, она была осуждена как война правительств, а не народов этих стран. Вице-председателями конгресса были избраны Г.В. Плеханов и японский социал-демократ Сен Катаяма, их рукопожатие было встречено овацией делегатов Конгресса.
На Штутгартском конгрессе 1907 г., вопросы борьбы с милитаризмом и военной опасностью заняли главное место. Присутствие Ленина на Конгрессе Социалистического Интернационала безусловно повлияло на выработку постановления Конгресса о борьбе с милитаризмом — по докладу Бебеля.
Сформулировать резолюцию на самом конгрессе было сложно, тем более что в ходе обсуждения проблемы столкнулись разные точки зрения. Большинство участников Конгресса склонялось в пользу резолюции Бебеля. Была достигнута договоренность о создании подкомиссии, которая выработала окончательный текст.
В эту подкомиссию В.И.Ленин предложил ввести Р.Люксембург. Затем в подкомиссию была представлена Лениным, Мартовым, Люксембург поправка, которая увенчала резолюцию Конгресса. В ней говорилось: «Если грозит объявление войны, рабочие заинтересованных стран и их представители в парламентах обязаны приложить все усилия к тому, чтобы помешать возникновению войны... Если война все же будет объявлена, они обязаны выступать за быстрое ее окончание и всеми силами стремиться использовать порожденный войной экономический и политический кризис для того, чтобы пробудить политическое сознание народных масс и ускорить крушение господства класса капиталистов»1.
Революционный дух Штутгартской резолюции, приданный ей интернационалистами, повлиял на документы следующих конгрессов Интернационала — в Копенгагене в 1910 г. и в Базеле в конце ноября 1912 г. Базельский манифест провозглашал: социалисты «должны всеми силами стремиться использовать вызванный войной экономический кризис, чтобы поднять народ и тем самым ускорить падение капиталистического классового господства»2.
Но когда в августе 1914 г. разразилась Первая мировая империалистическая война, подавляющее большинство социалистических партий, раздувая чувства патриотизма и шовинизма, изменило своим обещаниям. После того как кайзер провозгласил политику «бургфридена» («гражданского мира») в стране, социал-демократическая фракция ведущей партий II Интернационала — СДПГ в германском парламенте проголосовала вместе с депутатами юнкерства и буржуазии за военные кредиты. «Голосование кредитов» — «измена», — писал Ленин.
На позиции «обороны своей страны» перешли в России меньшевики, во Франции — руководители социалистов, лидеры бельгийских и британских социал-демократов, а также британского лейборизма, чешских, австрийских, венгерских, нидерландских социал-демократов. Произошел крах II Интернационала, считал Ленин. Он «выразился всего рельефнее в вопиющей измене большинства официальных социал-демократических партий Европы своим же собственным торжественным резолюциям в Штутгарте и Базеле»3.
Возник и так называемый «центризм», вождь которого К. Каутский провозглашал, что ничего страшного в социал-демократии не произошло, поскольку II Интернационал «не является действующим орудием во время войны»; он легко возродится после ее окончания. Каутский сегодня «вреднее всех», — писал В.И. Ленин А.Г. Шляпникову4.
В самом начале войны Ленин жил в Галиции (Австро-Венгрия) в местечке Поронино, близ Кракова, — чтобы быть ближе к России. 8 августа его обыскали австрийские жандармы, нашли браунинг. Ленин был заключен в тюрьму. Заступничество австрийских и польских социал-демократов побудило австрийские власти освободить Ленина из-под ареста и разрешить ему выезд в нейтральную Швейцарию; он прибыл в Берн в сентябре 1914 г.
Шестого — восьмого сентября в лесу под Берном состоялось совещание большевиков-эмигрантов, на котором Ленин огласил тезисы «Задачи социал-демократии в европейской войне». «Оппортунисты давно подготовляли крах II Интернационала, — говорил он, — отрицая социалистическую революцию и подменяя ее буржуазным реформизмом, отрицая классовую борьбу с ее необходимым превращением, в известные моменты, в гражданскую войну, и проповедуя сотрудничество классов; проповедуя буржуазный шовинизм под видом патриотизма и защиты отечества, ...превращая необходимое использование буржуазного парламентаризма и буржуазной легальности в фетишизирование этой легальности и забвение нелегальных форм организации и агитации в эпохи кризисов... Задачей будущего Интернационала должно быть бесповоротное и решительное избавление от этого буржуазного течения в социализме»5.
Лозунгами европейской социал-демократии Ленин провозглашал пропаганду (в том числе и в войсках, и на театре военных действий) идей социалистической революции; далее, пропаганду превращения Европы в республиканские Соединенные Штаты Европы; далее, для России — проповедь революции на основе программы-минимум РСДРП (б) и ее антивоенной программы.
Эти идеи Ленин переработал в Манифест «Война и российская социал-демократия», он был напечатан в газете «Социал-демократ» №33 от 1 ноября 1914 г., особенно важной здесь была формулировка лозунга превращения империалистической войны в гражданскую: «Превращение современной империалистической войны в гражданскую войну есть единственно правильный пролетарский лозунг, указываемый опытом Коммуны, намеченный Базельской (1912 г.) резолюцией и вытекающий из всех условий империалистической войны между высоко развитыми буржуазными странами...
Только на этом пути пролетариат сможет вырваться из своей зависимости от шовинистической буржуазии и, в той или иной форме, более или менее быстро, сделать решительные шаги по пути к действительной свободе народов и по пути к социализму»6.
Надо сказать, что этот «единственно правильный» лозунг не был воспринят европейской социал-демократией — она встала на почву защиты отечества, чтобы продолжить — после войны — свою деятельность на почве формальной демократии.
Проблема самого грандиозного исторического перехода
Отметим, что русские сюжеты присутствуют в статьях Ленина и этого периода, но они отходят на второй план перед сюжетами, посвященными проблемам мирового развития в годы Первой мировой войны. Вырисовывается самый грандиозный в жизни Ленина переход — переход от капиталистического к социалистическому строю в мировом масштабе, поставленный перед социал-демократией мировой войной, вырисовывается как проблема.
В работе «Империализм как высшая стадия капитализма» доказано, писал Ленин, что «война 1914 — 1918 гг. была с обеих сторон империалистической (т. е. захватной, грабительской, разбойнической) войной, войной из-за дележа мира, из-за раздела и передела колоний, "сфер влияния" финансового капитала и т. д.»7. «Само собою разумеется, — уточняет он, — что о конкретно-исторической оценке теперешней войны не может быть и речи, если в основу этой оценки не положено полное выяснение сущности империализма, как с его экономической стороны, так и с политической»8. Следует «разобраться в основном экономическом вопросе, без изучения которого нельзя ничего понять в оценке современной войны и современной политики; именно: в вопросе об экономической сущности империализма», — писал он в Предисловии. Она, эта сущность — в первую очередь, а не война готовит почву для «перехода к социализму»; война создает условия лишь по линии особенностей развития империализма.
«Брошюра, — отмечает Ленин, — писана для царской цензуры». Относительно политики приходилось говорить с «громаднейшей осторожностью»9 .
«Империализм как высшая стадия капитализма» считается у нас главным из теоретических трудов Ленина эпохи Первой мировой войны. Думаем, что такая характеристика недостаточна. По цензурным соображениям Ленин почти ничего не мог сказать по особо мучившему его вопросу: «Империализм и раскол социализма». Работа под таким названием появилась за границей в октябре 1916 г., в то время как «Империализм как высшая стадия капитализма» был написан до этого в январе — июне 1916 г. и издан в России. Преемственная органическая связь между двумя работами несомненна, для нас важны обе.
«Начать приходится с возможно более точного и полного определения империализма», — начинает Ленин вторую из работ. «Империализм есть особая историческая стадия капитализма. Особенность эта троякая: империализм есть (1) — монополистический капитализм; (2) — паразитический или загнивающий капитализм; (3) — умирающий капитализм. Смена свободной конкуренции монополией есть коренная экономическая черта, суть империализма»10.
Отметим, что Ленин употреблял понятие империализм и как политическое, но в данном случае говорилось не о политике, а о стадии, против чего в принципе возражал тот же К. Каутский11.
Выявляя суть империализма, Ленин исходит из империализма как целого, как «определенной ступени развития наиболее высокоразвитого капитализма», как «изменяющихся общественных отношений производства». Выявляя основные экономические (производственные) черты империализма он пишет:
б) Концентрация и монополия.
в) Вывоз капитала.
г) Банковый капитал и его «нити».
д) Раздел мира монополистами производства.
е) Idem — колонии12.
Таким образом: смена свободной конкуренции монополией как суть империализма приводит, считает Ленин, к смене отношений свободной конкуренции отношениями монополизма. В свою очередь «монополизм проявляется в 5 главных видах: 1) картели, синдикаты и тресты... 2) монопольное положение крупных банков... 3) захват источников сырья трестами и финансовой олигархией... 4) раздел мира (экономический) международными картелями начался... 5) раздел мира (территориальный) закончился; колониальная политика обладания территорией земли, поделенной до конца». Но при этом «чистого империализма, монопольного капитализма» нет: «монополия, вырастая из свободной конкуренции, не устраняет ее, а существует над ней и рядом с ней, порождая этим ряд особенно острых и крутых противоречий, трений, конфликтов»13.
Исходя из всего этого, Ленин подчеркнул «условное, относительное значение всех определений вообще» (они «не могут схватить всесторонних связей явления в его полном развитии»), но он определил империализм прежде всего как «монополистическую стадию развития».
Монополистические отношения при империализме, то, что капитализм стал монополистическим капитализмом обусловливает и его черты, которые Ленин во многом следуя за Гобсоном, считал возможным называть «паразитическим или загнивающим капитализм». «Что империализм есть паразитический или загнивающий капитализм, это проявляется прежде всего в тенденции к загниванию, отличающей всякую монополию при частной собственности на средства производства... (чем нисколько не устраняется поразительно быстрое развитие капитализма в отдельных отраслях промышленности, в отдельных странах, в отдельные периоды)». Во 2-х, загнивание капитализма проявляется в создании громадного слоя рантье: капиталистов, живущих «стрижкой купонов». В 3-х, вывоз капитала есть паразитизм в квадрате. В 4-х, «финансовый капитал стремится к господству, а не к свободе». «Политическая реакция по всей линии — свойство империализма. Продажность, подкупы в гигантских размерах, панама всех видов». «В 5-х, эксплуатация угнетенных наций... горсткой "великих" держав все больше превращает "цивилизованный мир" в паразита на теле сотен миллионов нецивилизованных народов... Привилегированная прослойка пролетариата империалистических держав живет отчасти за счет сотен миллионов нецивилизованных народов».
Монополизм, паразитизм, загнивание обусловливают, как считал Ленин (этого опасался и Гобсон), умирание капитализма при империализме. В ленинской трактовке — это его переходный характер, что придает особую значимость для нашего рассмотрения проблемы.
Понятно, почему империализм есть умирающий капитализм, переходный к социализму: «Монополия, вырастающая из капитализма есть уже умирание капитализма, начало перехода его в социализм. Гигантское обобществление труда империализмом... означает то же самое»14.
В этой связи Ленин определял империализм как особую стадию капитализма, выясняя «историческое место данной стадии капитализма по отношению к капитализму вообще»15.
Основываясь на конкретных исследованиях современных ему многих экономистов, Ленин фиксировал процесс совершаемой гигантскими предприятиями «планомерно, на основании точного учета массовых данных» организации производства, распределения для потребления продукции «по одному плану между десятками и сотнями миллионов потребителей», как «обобществление производства»16. Он писал: «Капитализм в его империалистической стадии вплотную подводит к самому всестороннему обобществлению производства, он втаскивает, так сказать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению»17.
Одновременною подчеркивая: но по содержанию своему... обобществление капиталистического хозяйства... совсем не «общее», а «частное, т. е. сообразованное с интересами крупного — и в первую очередь крупнейшего, монополистического — капитала», Ленин делал в духе Марксовой теории взаимозависимости производительных сил и производственных отношений вывод: «Частнохозяйственные и частнособственические отношения составляют оболочку, которая уже не соответствует содержанию, которая неизбежно должна загнивать... но которая все же неизбежно будет устранена»18.
Вводя дополнительные ограничения, Ленин считал, что «социализм осуществят объединенными действиями пролетарии не всех, а меньшинства стран, дошедших до ступени развития передового капитализма»19.
Одних материальных предпосылок для перехода к социализму недостаточно, считал Ленин, нужно чтобы сработала «двигательная сила» — обострение всех противоречий капитализма. Он анализировал разные их группы в экономике, политике, социальных отношениях — и противоречия «нового» и «старого» капитализма и хаотичность, свойственную всему капиталистическому производству в целом, ведущую к кризисам, и противоречия финансового капитала с угнетенным им, обираемым обществом — у себя в стране, в мировом масштабе, и политические конфликты и разные потрясения. В Предисловии к брошюре Н. Бухарина «Мировое хозяйство и империализм» Ленин писал: «Не подлежит сомнению, что развитие идет в направлении к одному-единственному тресту всемирному, поглощающему все без исключения предприятия и все государства. Но развитие идет к этому при таких обстоятельствах, таким темпом, при таких противоречиях, конфликтах и потрясениях, — отнюдь не только экономических, но и политических, национальных и пр., и пр., что непременно раньше, чем дело дойдет до одного всемирного треста, до "ультраимпериалистического" всемирного объединения национальных финансовых капиталов, империализм неизбежно должен будет лопнуть, капитализм превратится в свою противоположность»20.
Это ожидание не подтвердилось в 1914 — 1918 гг., но заметим, говоря о методологической стороне проблемы «умирания» капитализма, превращения его в какой-то «новый строй», что Ленин не всегда связывал этот процесс с каким-либо конкретным сроком или с одной определенной формой преобразования: революция, а не реформа. Так, в плане брошюры «Европейская война и европейский социализм» у Ленина промелькнула вполне здравая мысль: «Может быть и еще полвека порабощения до социалистической революции, но что оставит наша эпоха, что мы внесем?»21. А в набросках к статье «Первое мая и война» есть и такой пункт: «Эпоха реформ, отсутствие революционной ситуации. В этом гвоздь»22.
Что касается последнего пункта, то причина победы «реформизма» лежала в неготовности к революционному преобразованию субъективного фактора. Собственно говоря, Ленин записал уже в «Империализме как высшей стадии капитализма» важнейшее место о своей главной задаче: необходимо «определить... отношение империализма и двух основных направлений в рабочем движении».
Эту задачу он решил в своих бесцензурных работах, прежде всего в статье «Империализм и раскол в социализме». В первом же разделе этой работы Ленин спрашивает: «Есть ли связь между империализмом и той чудовищно-отвратительной победой, которую одержал оппортунизм (в виде социал-шовинизма) над рабочим движением в Европе?». «Это основной вопрос современного социализма»23.
Ответ на этот вопрос выявлен в сущности политэкономически-исторически. Энгельс, пишет Ленин, еще в XIX в. заметил и объяснил рождение «буржуазной рабочей партии» в Англии, где ее создала английская монополия как торгово-промышленная, так и колониальная. Переходя затем к эпохе империализма, Ленин выделил четыре передовых империалистических державы (США, Англия, Германия, Франция), где та же сверхприбыль, полученная как от монополизма в экономике, так и от владения колониями дала возможность создать ту же «буржуазную рабочую партию» в недрах II Интернационала.
Но дальше у Ленина начинаются противоречия как в самом тексте работы, так и между работой и ее планом. Ленин никак не может точно определить значительность этого исторического образования, давая уклончивые формулировки: «некоторые слои рабочего класса», «известные прослойки рабочих»; он пишет: «Из этой сверхприбыли капиталисты могут выбросить частичку (и даже не малую!), чтобы подкупать своих рабочих». Сверхприбыль монополий четырех передовых держав он определяет «в количестве миллионов если не миллиардов»; в другом же месте он пишет, что буржуазия «великой» империалистической державы «экономически может покупать верхние прослойки своих рабочих, бросая на это сотенку-другую миллионов франков в год, ибо ее сверхприбыль составляет вероятно около миллиарда».
Завершает статью он двусмысленной формулировкой:
«Мы не можем — и никто не может — усчитать, какая именно часть пролетариата идет и пойдет за социал-шовинистами и оппортунистами. Это покажет только борьба, это решит окончательно только социалистическая революция. Но мы знаем с достоверностью (?), что защитники отечества в империалистической войне представляют лишь меньшинство. И наш долг поэтому, если мы хотим остаться социалистами, идти ниже и глубже, к настоящим массам: в этом все значение борьбы с оппортунизмом и все содержание этой борьбы»24.
Но план статей «Империализм и раскол социализма» и «Империализм и отношение к нему» (ненаписанной) показывает, что дело с подсчетами обстоит не так просто.
Ленин дает здесь определение: «финансовая олигархия» (> 100 миллиардов Effektenkapital — эффективного капитала. — Е.П.). Далее он формулирует ряд положений и вопросов: «тогда 1 страна, теперь раскол везде». «Буржуазная рабочая партия»: «продались»... «Масса». Quid est? (Что это такое? — Е.П.). «Ниже идти. Кто представляет массу? Массовые действия». Отталкиваясь от ряда формулировок Энгельса 1852 — 1892 гг., он пишет: «особенно NB: спускаться ниже к неквалифицированным рабочим, к массе»25. Но спросим: какую социалистическую революцию можно провести и какой социализм можно построить с неквалифицированным рабочим классом? История ответит на эти вопросы: лишь регион явно отстающих стран, таких, как Россия, затем Китай, Вьетнам, отчасти Индия, где существовал массовый горючий неквалифицированный потенциал пойдут по пути, нащупанному Лениным, пойдут с разными результатами...
Отметим наконец, что в работе «Империализм как высшая стадия капитализма» Ленин зафиксировал переплетение «воедино» в эпоху финансового капитала «частных и государственных монополий», т. е. вышел по существу к проблемам государственно-монополистического капитала26. Ленин особо тщательно разработал тему ГМК на подходе к Октябрю в 1917 г. в статье «Грозящая катастрофа и как с ней бороться». «Государственно-монополистический капитализм, — писал он, — есть полнейшая материальная подготовка социализма, есть преддверие его, есть та ступенька исторической лестницы, между которой (ступенькой) и ступенькой, называемой социализмом, никаких промежуточных ступеней нет»27.
О военной программе пролетарской революции
Рассмотрим две небольшие, но очень важные статьи Ленина, касающиеся «военной программы пролетарской революции», которые, на наш взгляд, не получили адекватной оценки в советской историко-партийной литературе, хотя они рекомендовались как обязательные для изучения в сети партийной пропаганды.
В первой работе «О лозунге Соединенных Штатов Европы» не анализировалось начало рассуждения, делающее акцент на «мировом социализме»: «Соединенные штаты мира (а не Европы) являются той государственной формой объединения и свободы наций, которую мы связываем с социализмом, — пока полная победа коммунизма не приведет к исчезновению всякого (?), в том числе и демократического, государства». Обычно приводилась «приемлемая» часть рассуждения: «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма в немногих и даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране». Этому «гениальному открытию» давались восторженные оценки, но при этом не учитывался тот факт, что данное открытие сделал Г. фон Фольмар, написавший в пору своего радикализма, отбывая тюремное заключение, работу «Изолированное социалистическое государство. Социально-экономическое исследование» (опубликовано в 1879 г.). Фольмар предвосхитил ряд ленинских, действительно важных идей, но затем был благополучно забыт и до 1977 г. у нас не издавался. В своей книге он, в противовес основоположникам марксизма, ссылался на невозможность найти достаточное обоснование «необходимости того, чтобы социалистическое преобразование обществ происходило одновременно во всех основных странах цивилизованного мира» и считал, что «окончательная победа социализма первоначально в одной отдельно взятой стране не только исторически вероятна, но и... ничего не будет препятствовать существованию и процветанию такого изолированного социалистического государства». Далее Фольмар подробно анализировал меры в хозяйственной сфере в период «переходного состояния» этого государства и утверждал, что его достижения могут явиться «для народов живым примером того, чего они могут достичь, если всерьез захотят».
Одновременно делался вывод, что между социалистическим государством и государствами несоциалистическими неизбежна борьба, правда, с учетом того, что войну социалистическое государство признает лишь для обороны, «если же власть имущие... еще раз попытаются встать на пути неудержимо катящегося вперед колеса истории, то бой будет коротким и исход его однозначным»28.
Ленин по сравнению с Фольмаром выглядел куда более агрессивным: «Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистов и организовавший у себя социалистическое производство встал бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран, поднимая в них восстание против капиталистов, выступая в случае необходимости даже с военной силой против эксплуататорских классов и их государств. Политической формой общества, в котором побеждает пролетариат, свергая буржуазию, будет демократическая республика, все более централизующая силы пролетариата данной нации или данных наций в борьбе против государств, еще не перешедших к социализму. Невозможно уничтожение классов без диктатуры угнетенного класса, пролетариата. Невозможно свободное (?) объединение наций в социализме без более или менее долгой, упорной борьбы социалистических республик с отсталыми государствами»29.
Слово «отсталыми» здесь употреблено неточно — речь идет о государствах, не перешедших к социализму. Таковым Ленин, как видим, обещает... не более и не менее как вооруженный конфликт, организуемый страной или странами победившего социализма!
Отметим, забегая несколько вперед, что такая «наступательная акция» была предпринята Советской Россией в советско-польской войне: «Даешь Варшаву!», «Дай Берлин!», но все дело кончилось военным поражением Красной Армии...
Итак, мы стоим у истоков революционного империализма, который прокламировался Лениным еще в годы Первой мировой войны и осуществлялся после ее окончания30.
Правда надо сказать, что в статье «Военная программа пролетарской революции» эта позиция революционного империализма подвергается некоторому изменению — ответственность за будущий конфликт переносится на буржуазную сторону: «...Победивший в одной стране социализм отнюдь не исключает разом вообще все войны. Наоборот он их предполагает. Развитие капитализма совершается в высшей степени неравномерно в различных странах... Отсюда непреложный вывод: социализм не может победить одновременно во всех странах. Он победит первоначально в одной или нескольких странах, а остальные в течение некоторого времени останутся буржуазными или добуржуазными. Это должно вызвать не только трения, но и прямое стремление буржуазии других стран к разгрому победоносного социалистического государства. В этих случаях война с нашей стороны была бы законной и справедливой». Но все же и здесь остается положение о переносе войны на почву антисоциалистических государств; «Это была бы война за социализм, за освобождение других народов от буржуазии»31. Мы можем, таким образом, фиксировать определенное смещение акцентов к аргументации Ленина, но изменение весьма относительное...
Разработка Лениным национально-колониального вопроса
В 1914 — 1917 гг. Ленин сопровождал исследование высшей стадии капитализма систематическим изучением национально-колониального вопроса при империализме, в немалой степени запутанного шовинистами, да и некоторыми интернационалистами; так разбирая недостатки и ошибки Юниуса (Р. Люксембург), Ленин писал: «Мы делаем это ради необходимой для марксистов самокритики и всесторонней проверки взглядов, которые должны послужить идейной базой III Интернационала»32.
Несколько фундаментальных особенностей было присуще ленинскому анализу: классовый подход — различение наций угнетающих и угнетенных; нахождение интересов пролетариата в любых национальных конфликтах; принцип конкретно-исторического анализа, различающий разные эпохи и разные страны в их своеобразных ситуациях; безусловное признание демократического содержания в национально-освободительных движениях, конкретное, а не абстрактное понимание лозунга «защиты отечества». Ленин часто привлекает диалектику Маркса — Гегеля к решению запутанных проблем.
Ленин парировал аргументы, которые приводила Р. Люксембург против пункта 9 программы, принятой еще на II съезде РСДРП: «Право на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав государства». Прежде всего, он указывал на широкое понимание этого права российскими социал-демократами еще в 1903 г.: «Под самоопределением наций разумеется государственное отделение их от чуженациональных коллективов, разумеется образование самостоятельного национального государства»33.
Такого принципа действительно не было в программах социал-демократии развитых государств (чем аргументировала Р. Люксембург) по одной простой причине: все они прошли, завершили этап образования национального государства, который был присущ эпохе краха феодализма и абсолютизма (примерно с 1789 по 1871 г.), когда пробуждались массовые национальные (в основном крестьянские) движения, складывались в результате революционной борьбы буржуазно-демократические общества и государства. Теперь это были государства с развитым конституционным строем, развитым антагонизмом пролетария и буржуа.
Но принцип самоопределения был безусловно необходим для многонациональной, отягощенной остатками феодализма России, где еще только предстояла массовая борьба за демократию. «Право на самоопределение», провозглашенное российской социал-демократией, обеспечивало ее союз с угнетенными нациями, звало их к единству действий, этот принцип противостоял национализму господствующих классов.
Но этот принцип не надо смешивать с вопросом о целесообразности такого отделения, который социал-демократия решала конкретно-исторически. «Безусловным требованием марксистской теории при разборе какого бы то ни было социального вопроса, — писал Ленин, — является его постановка в определенные исторические рамки, а затем, если речь идет об одной стране (например, о национальной программе для данной страны), учет конкретных особенностей, отличающих эту страну от других в пределах одной и той же исторической эпохи»34.
Из главных ошибочных положений Юниуса Ленин приводил следующее: «...В эпоху (эру) этого разнузданного империализма не может быть никаких национальных войн. Национальные интересы служат только орудием обмана, чтобы отдать трудящиеся массы на службу их смертельному врагу: империализму...» Все сказанное Юинусом бесспорно по отношению к данной мировой войне. Но было бы ошибкой преувеличение этой истины, писал Ленин, отступлением от конкретности истины, «перенесение оценки данной войны на все возможные при империализме войны: забвение национальных движений против империализма»35.
«В Восточной Европе и в Азии, — констатировал Ленин, — эпоха буржуазно-демократических революций только началась в 1905 г. Революции в России, Персии, Турции, Китае, войны на Балканах — вот цепь мировых событий нашей эпохи нашего "востока". И в этой цепи только слепой может не видеть пробуждение целого ряда буржуазно-демократических движений, стремлений к созданию национально-независимых и национально-единых государств»36. И он добавлял: именно потому и только потому, что Россия переживает эту эпоху, нам (как и им) нужен пункт о самоопределении в программах.
Р. Люксембург полагала, что раз мир поделен между империалистами, всякая вначале национальная война должна была превратиться в войну империалистическую.
Все грани в природе и обществе, возражал Ленин, подвижны, любое явление может превратиться в противоположность. «Национальная война может превратиться в империалистическую и обратно»37. Но только софист мог бы стирать разницу между империалистической и национальной войной на этом основании. Нужен конкретный анализ данного в его обстановке и развитии. В высшей степени невероятно, чтобы данная империалистическая война превратилась в национальную, «но невозможным такое превращение объявить нельзя... если бы пролетариат Европы оказался на 20 лет бессильным; если выданная война кончилась... порабощением жизнеспособных национальных государств, ...тогда возможна была бы великая национальная война в Европе. Это было бы развитием Европы назад на несколько десятилетий. Это невероятно. Но это не невозможно: ибо представлять себе всемирную историю идущую гладко и аккуратно вперед, без гигантских иногда скачков назад, недиалектично, ненаучно, теоретически неверно».
У Ленина есть и такое поразительное предвидение: в империалистической Европе возможны национальные войны. При условии сильного истощения «великих» держав в войне или при условии победы революции в России «вполне возможны национальные войны, даже победоносные»38.
С другой стороны, писал Ленин, не только вероятны, но и неизбежны в эпоху империализма национальные войны со стороны колоний и полуколоний, где проживает 1 000 млн. человек, т. е. больше половины населения земли. Эти движения растут и назревают. Такие войны могут повести к империалистической войне теперешних «великих» империалистических держав, но могут и не повести, «это зависит от многих обстоятельств». В другом месте он так оценивал шансы освободительных движений великих колониальных стран: «Национальные войны против империалистических держав не только возможны и вероятны, они неизбежны и прогрессивны, революционны, хотя, конечно, для успеха их требуется либо соединение усилий громадного числа жителей угнетенных стран (сотни миллионов во взятом нами примере Индии и Китая), либо особо благоприятное сочетание условий интернационального положения (например, парализованность вмешательства великих держав их обессиливанием, их войной, их антагонизмом и т. п.), либо одновременное восстание пролетариата одной из крупных держав против буржуазии (этот последний в нашем перечне случай является первым с точки зрения желательного и выгодного для победы пролетариата)»39. Вспомним в связи с этим факт образования СССР и его влияние на пробуждение национально-революционных движений в колониальном и полуколониальном мире — мы до сих пор переживаем последствия этого факта!
У Ленина есть чрезвычайно краткое и чрезвычайно емкое определение ситуации 1914 — 1918 гг.: надо различать, чтобы быть конкретным, полемизировал он с П. Киевским (ГЛ. Пятковым), «не менее трех разных типов стран по вопросу о самоопределении». 1-й тип — «те передовые страны запада Европы (и Америки), где национальное движение — прошлое»; 2-й тип — «восток Европы, где оно — настоящее»; 3-й — «полуколонии и колонии, где оно — в значительной степени — будущее»40.
В полемике с Киевским Ленин подверг диалектическому рассмотрению лозунг «защиты отечества». Киевский писал: мы никак не можем понять «как можно быть одновременно против защиты отчества и самоопределения, против отечества и за него».
В теперешней империалистической войне, писал Ленин, «фразы о защите отечества суть обман народа, ибо это война не национальная. В действительно-национальной войне слова "защита отечества" вовсе не обман и мы вовсе не против «ее»41. «"Отечество" здесь еще не спело всей своей исторической песни, — развивал он свою аргументацию. — "Защита отечества" еще может быть здесь защитой демократии, родного языка, политической свободы против угнетающих наций, против средневековья, тогда как англичане, французы, немцы, итальянцы лгут теперь, говоря о защите своего отечества в данной войне, ибо не родной язык, не свободу своего национального развития защищают они на деле, а свои рабовладельческие права, свои колонии, "сферы влияния" своего финансового капитала в чужих странах и пр.»42
Экономическая зависимость от империализма полуколоний и колоний, считал Ленин, затрудняла их освобождение, но он не считал эту причину определяющей. «Капиталистическое производство все более и более усиленно пересаживается в колонии, — писал он. — Вырвать их из зависимости от европейского финансового капитала нельзя. С военной точки зрения, как и точки зрения экспансии (расширения), отделение колоний осуществимо, по общему правилу, лишь с социализмом, а при капитализме или в виде исключения или ценой ряда революций и восстаний как в колонии, так и в метрополии»43. «Экономическая "аннексия" вполне осуществима без политической и постоянно встречается», — пояснял он в другом месте44.
В статье «О рождающемся направлении «империалистического экономизма» Ленин так представил различие установок пролетариата угнетающих и угнетенных наций:
«Если я скажу, что к цели а надо
(в) ------------------------ а ------------------------ (б)
идти от пункта (б) влево, а от пункта (в) вправо, будет ли это "дуализм"?
Одинаково ли положение пролетариата, угнетающих и угнетенных наций в отношений к национальному гнету? Нет, неодинаково, неодинаково и экономически, и политически, и идейно, и духовно и т. п. Значит? Значит к единой цели (слияние наций) из разных исходных пунктов одни пойдут так, другие иначе»45.
Свой ответ на обвинения в национальном «нигилизме», измене «своему отечеству» Ленин дал в замечательной статье «О национальной гордости великороссов», органически связав свой патриотизм с пробуждавшейся российской революционностью. «Мы помним, как полвека тому назад великорусский демократ Чернышевский, отдавая свою жизнь делу революции, сказал: "жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы". Откровенные и прикровенные рабы-великороссы (рабы по отношению к царской монархии) не любят вспоминать об этих словах. А, по-нашему, это были слова настоящей любви к родине, любви, тоскующей вследствие отсутствия революционности в массах великорусского населения. Тогда ее не было. Теперь ее мало, но она уже есть. Мы полны чувства национальной гордости, ибо великорусская нация тоже создала революционный класс, тоже доказала, что она способна дать человечеству великие образцы борьбы за свободу и за социализм, а не только великие погромы, ряды виселиц, застенки, великие голодовки и великое раболепство перед попами, царями, помещиками и капиталистами»46.
Прошлое и настоящее империализма
Рассматривая все ленинские определения империализма в свете дальнейшего развития Европы (да и всего мира), можно отметить и такой их недостаток: Ленин становится на путь абсолютизации одной фразы развитая империализма, фазы мировой войны, что не позволяет ему предвидеть ряд процессов послевоенного периода. Так, империализм (если оставлять это понятие) мог быть и сочетанием «империализма» со «свободой» (в демократических странах капитала).
Послевоенный империализм есть такое выделение «горстки богатейших стран», которое позволило использовать часть «богатства» нации для улучшения материального положения значительной части населения, а не только для «подпитки» и подкупа «верхних прослоек пролетариата» и «оппортунистов». Это Ленин признал в заметках «для себя», но не внес в публикуемые работы, сравним: «Капитализм может давать десятки миллиардов (!) не на войну, а на помощь пауперам и рабочим, увековечивая этим господство класса капиталистов!»47. В Европе во время мировой войны 1914 — 1918 гг. погибли в результате тех или иных революционных действий только реакционнейшие европейские монархии: российская, германская, австро-венгерская, но «демократический» империализм в целом устоял. Уже после смерти Ленина произошло углубление ряда противоречий империализма: кризис «Версальской системы», Великая депрессия 1929 — 1933 гг. (с двояким выходом из нее: «новым курсом» Рузвельта и — фашистским «планированием» в Германии), Вторая мировая война, в ходе которых СССР в союзе с западными «демократиями» сломил фашизм, обострение противоречий стран блока НАТО со странами Варшавского договора. Но прогресс западного империализма продолжался — он вышел за пределы индустриализма к информационному обществу, хотя получили дальнейшее развитие и отмеченные еще Гобсоном признаки загнивания капитализма.
В специальной литературе отмечено порабощение ныне капитала промышленного капиталом финансовым, ставшего «самодостаточным», получившим возможность к воспроизведению и росту, вообще минуя товарно-производственную стадию. Отмечен рост влияния в мире транснациональных корпораций и финансово-промышленных групп, претендующих ныне на наднациональный суверенитет и международную право субъектность. Наблюдается в связи с этим посягательство на суверенитет национальных правительств. Отмечается в развитых странах рост «потребительства» и его пагубное влияние на экологическое состояние планеты. Усилилась общая хаотичность, присущая системе мирового хозяйства. Продолжается экспансия США в современном мире. Мир стоит перед угрозой «мегарисков».
Все это вносит громадный дополнительный элемент дестабилизации в состояние «всеобщего кризиса человеческой цивилизации», как его определяли Эйнштейн и Рассел, Печчеи и Моисеев, и ставит на повестку дня поиск путей выхода из кризисного состояния человечества. Именно в этом направлении идут в мире интеграционные процессы, создаются союзы государств, мировые организации.
В связи с этим можно спросить: не видим ли мы в современном мире реализации «теории ультраимпериализма» Каутского? В свое время он разумел под «ультраимпериализмом» «замену борьбы национальных финансовых капиталов между собой общей эксплуатацией мира интернационально объединенным финансовым капиталом». В известном смысле можно утверждать, что Каутский предвидел направление прогресса. Но прогресс шел через разрешение противоречий и их повторное накопление и углубление, фиксируемое ныне в движении «антиглобалистов».
Но вернемся к временам Ленина. Он очень четко выразил суть идеологического раскола внутри тогдашнего Интернационала: «Вопросы о том, возможно ли реформистское изменение основ капитализма, вперед ли идти, к дальнейшему обострению и углублению противоречий, или назад к притуплению их, являются коренными вопросами критики капитализма»48.
Но, при появлении в современном мире многих новых проблем, мы уже не можем принять движение «вперед» или «назад» в его ленинском понимании.
Ленин стоял за обострение противоречий империализма и его уничтожение на пути гражданских войн, пути всемирной революции. Методологически это звучало так (мы снова цитируем его заметки «для себя»):
«Война — величайший кризис. Всякий кризис обозначает (при возможности временной задержки и регресса)
(б) ускорение развитая
(г) (в) обострение противоречий
(в) (г) обнаружение их
(д) крах всего гнилого» и т. д.49
«Гнилым» оказалось российское самодержавие, да и режим «керенщины». Но мировая гражданская война (или войны) как средство уничтожения «гнилого» империализма отпугивала большинство социалистов, их сковывал не столько «оппортунизм» или «шовинизм», сколько страх перед развязыванием новой классовой бойни, еще более масштабной и кровавой — отсюда попытки пацифистов добиться заключения мира, — отсюда стремление к притуплению коренных противоречий капитализма, которое особенно наглядно демонстрировал Каутский — эта постоянная мишень нападок Ленина.
Но, думается, ныне мы должны совершенно по-иному, чем Ленин, рассматривать теорию «ультраимпериализма» Каутского, видевшего в будущем «фазу объединения империализмов всего мира, а не борьбу их», «фазу прекращения войн при империализме», «фазу общей эксплуатации мира интернационально объединенным капиталом». Все это были вроде бы совершенно оторванные от реальностей воюющей Европы 1914 — 1918 гг., да и многих последующих десятилетий, но поразительные для первой четверти XX в. предвидения. Мы должны по-иному, чем Ленин, оценивать намечаемый Гильфердингом путь к социализму через «социализацию» сферы обращения. Это вовсе не шаг «назад», а поразительное предвидение будущего.
Процессы, которые с необходимостью подвели человечество к новому рубежу и вообще к новому миропониманию, доступны разумению любого человека. В условиях бывшей конфронтации Запада и Востока в мире накоплено такое количество ядерного и иного оружия массового уничтожения, что его применение в возможном конфликте будет означать не просто самоубийство воюющих сторон, но и гибель жизни на земле. В мире постоянно ухудшается экологическая ситуация; неконтролируемый бурный рост производительных сил, неуемное потребительство развитых государств наносят непоправимый ущерб окружающей среде; под вопросом находится само существование человечества и среды его обитания. Крайне обострены противоречия Севера и Юга, проблемы голода и демографии в «третьем мире» могут потрясти и остальной мир.
Ленин безусловно подходил к понятию «общечеловеческого кризиса цивилизации», когда указывал, что конфликты типа Первой мировой войны могут подвести «к подрыву самих условий существования человеческого общества»50. Но Ленин ввиду этого не отказывался от лозунга мировой гражданской войны, он не понял, что новая угроза поменяла значение движения «вперед» и «назад», что она требует не обострения, а притупления противоречий. Именно поэтому мы должны рассматривать ныне проблемы революционной стратегии и тактики, как они виделись Ленину, как уже пройденный человечеством этап его исторического развития. Сыграли свою роль ленинские установки в отсталой России, где в феврале (марте по н. ст.) 1917 г. разразился революционный процесс, в конце концов унесший жизни 12 — 13 млн. человек.
Примечания:
1 История Второго Интернационала. М., 1966. Т. 2. С. 211.
2 Там же. С. 347.
3 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 262.
4 Там же. Т. 49. С. 13.
5 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 2-3.
6 Там же. С. 22 -23.
7 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 303-304.
8 Там же. С. 93.
9 Там же. С. 1, 302.
10 Там же. Т. 30. С. 103.
11 См.: Там же. Т. 27. С. 387-388.
12 См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 94, 425; т. 28. С. 212-213.
13 Там же. Т. 30. С. 163, 164; т. 27. С. 386.
14 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 163, 164, 165.
15 Там же. Т. 27. С. 387.
16 Там же. С. 425.
17 Там же. С. 320-321.
18 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 425.
19 Там же. Т. 30. С. 111
20 Там же. Т. 27. С. 98
21 Там же. Т. 26. С. 370
22 Там же. С. 379.
23 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 179.
24 Там же. С. 370-375.
25 Там же. С. 334, 370 и др.
26 Там же. С. 193.
28 См.: Фольмар Г. фон. Проблемы общественного прогресса и социалистического идеала в общественной мысли конца XIX и XX столетия. Хрестоматия. М., 1990. С. 4 — 29.
29 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 354 — 355 (курсив наш. — Е.П.).
30 См.: Ленин В.И. Политический отчет ЦК РКП(б) на IX Всероссийской конференции РКП(б) и заключительное слово по итогам обсуждения отчета // Неизвестные документы. 1891-1922. М., 1999. С. 370-395.
31 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 133 (курсив наш. — Е.П.).
32 Там же. С. 2.
33 Там же. Т. 25. С. 259.
34 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 25. С. 263-264.
35 Там же. Т. 30. С. 4, 5.
36 Там же. Т. 25. С. 269.
37 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 385.
38 Там же. С. 6, 7.
39 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 7, 9.
40 Там же. С. 88.
41 Там же. С. 79, 80.
42 Там же. С. 90.
43 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 30. С. 35.
44 Там же. С. 95.
45 Там же. С. 65.
46 Там же. Т. 6. С. 107-108.
47 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 378.
48 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 27. С. 408.
49 Там же. Т. 26. С. 372.
50 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 396.