Глава 12
Ленин в чрезвычайных ситуациях советской власти
Брестский мир
В конце 1917 г. события в России протекали в относительной изоляции от процессов внешнеполитических: ни одна из воюющих империалистических группировок не имела в это время ни сил, ни средств для активного вмешательства в дела Советского государства. Конец такому положению дел пришел зимой — весной 1918 г. Как известно, правительства стран Антанты оставили без ответа и ленинский «Декрет о мире» и повторные обращения к ним Советского правительства. Более «сговорчивыми» оказались правительства Четверного Союза, прежде всего Германии, стремившейся избежать войны на два фронта.
Однако захватнические устремления Германии выявились довольно быстро. Еще 28 декабря 1917 г. германская сторона на переговорах в Брест-Литовске потребовала отторжения от России Польши, Литвы, значительной части Белоруссии, Латвии, Эстонии. 18 января 1918 г. генерал Гофман подтвердил притязания на 150 тыс. кв. км российской территории и потребовал отторжения от России Украины.
Перед советским руководством встала суровая дилемма: принятие грубо аннексионистского мира или революционная война. В пользу последней вроде бы говорили все прежние установки партии. Еще 13 октября 1915 г. «Социал-демократ» №47, вышедший в Женеве, обрисовал ясную перспективу: придя к власти, партия предложила бы тотчас открыто ненасильнический, т. е. демократический мир Германии и всем народам вместе; при отказе же германских, французских и др. капиталистов от такого мира, мы повели бы сами революционную войну, призывая к союзу с нами рабочих всех стран.
Но все эти предписания не действовали в условиях России конца 1917 — начала 1918 г. У советской власти не было ни сил, ни средств противостоять нажиму немцев, прежняя армия просто разваливалась, новой не было. Следование ранее принятой установке на военное развязывание «мировой революции» могло оказаться роковым для судеб молодого пролетарского государства. Этой новой ситуации не видели ни Троцкий, ни левые во главе с Н. Бухариным, который заявил на одном из заседаний ЦК: «У нас есть только наша старая тактика, тактика мировой революции»1.
Ленин разбивает доводы противников мира и обосновывает необходимость завоевания, даже ценой унизительного, неравноправного договора, мирной передышки для победившей в России революции: «...В данный момент лозунг революционной войны со стороны России означал бы либо фразу и голую демонстрацию, либо равнялся бы объективному падению в ловушку, расставленную нам империалистами, которые желают втянуть нас в продолжение империалистической войны, как слабую еще пока частичку, и разгромить возможно более дешевым путем молодую республику Советов»2.
Но большинство комитетов партий не поддерживает позицию Ленина, не имеет он большинства и в ЦК. На решающем заседании ЦК 11 (24) января 1918 г., где обсуждалась директива советской мирной делегации, Ленин снова подверг резкой критике позицию левых и Троцкого (глава делегации). «Стоящие на точке зрения революционной войны, — говорил Ленин, — указывают, что мы этим самым будем находиться в гражданской войне с германским империализмом и что этим мы пробудим в Германии революцию. Но ведь Германия только еще беременна революцией, а у нас уже родился вполне здоровый ребенок — социалистическая республика, которую мы можем убить, начиная войну... То, что предлагает тов. Троцкий — прекращение войны, отказ от подписания мира и демобилизация армии — это интернациональная политическая демонстрация... Конечно, мы делаем поворот направо, который ведет нас через весьма грязный хлев, но мы должны его сделать. Если немцы начнут наступать, то мы будем вынуждены подписать всякий мир, а тогда, конечно, он будет худшим...»3 И снова ленинская точка зрения не получает большинства. Левые блокируются с Троцким, проходит 9 голосами против 7 его точка зрения.
Десятого февраля 1918 г. Троцкий на переговорах в Брест-Литовске отклонил германский ультиматум и покинул заседание, заявив, что Советская Россия выходит из войны, но отказывается от подписания мира и отдает приказ о полной демобилизации армии. Восемнадцатого февраля началось немецкое наступление.
«Неделя с 18 по 24 февраля 1918 г., — писал Ленин в статье "Тяжелый, но необходимый урок", — войдет как один из величайших исторических переломов в историю русской — и международной революции... До сих пор перед нами стояли мизерные, презренно-жалкие (с точки зрения всемирного империализма) враги, какой-то идиот Романов, хвастунишка Керенский, банды юнкеров и буржуйчиков. Теперь против нас поднялся гигант культурного, технически первоклассно оборудованного, организационно великолепно налаженного всемирного империализма»4.
Восемнадцатого февраля утром снова заседает ЦК. Принято с перевесом в один голос решение «немедленно обратиться к немецкому правительству с предложением немедленного заключения мира...». Но кульминационный пункт борьбы в ЦК впереди. Немцы продолжают наступление и предъявляют Советскому правительству новые требования, значительно ухудшающие прежние. На их рассмотрение дается 48 часов.
На решающем заседании ЦК 23 февраля 1918г. Ленин пошел на ультимативный шаг, чтобы добиться принятия новых германских условий: «Тов. Ленин считает, что политика революционной фразы окончена. Если эта политика будет продолжаться, то он выходит и из правительства и из ЦК. Для революционной войны нужна армия, ее нет... Эти условия надо подписать. Коли вы их не подпишете, то вы подпишете смертный приговор Советской власти через три недели...» Голосование в ЦК дает 7 голосов «за» (Ленин, Стасова, Зиновьев, Свердлов, Сталин, Сокольников, Смилга), 4 голоса «против» (Бубнов, Урицкий, Бухарин, Ломов), четверо воздержались (Троцкий, Крестинский, Дзержинский, Иоффе). Оставшись в меньшинстве, левые делают все, чтобы сорвать ратификацию договора 6 — 8 марта 1918 г. в Петрограде на VII экстренном съезде РКП(б) и 14 марта на IV Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов в Москве.
О степени обострения борьбы в рядах партии говорит хотя бы решение Московского областного бюро, которое выразило недоверие к ЦК и сочло целесообразным «в интересах международной революции... идти на возможность утраты Советской власти, становящейся теперь чисто формальной»5.
Ленин в критические февральские дни выступает в «Правде» со статьями «О революционной фразе», «О чесотке», «Несчастный мир», «Тяжелый, но необходимый урок», «Странное и чудовищное». Он обрушивает на противников мира всю силу своего ума, своего темперамента, своего полемического таланта, чтобы добиться перелома в настроениях партийных масс, шедших пока за левыми.
Явно теряя почву под ногами, «левые» и на съезде партии пытались защищать негодные позиции. «Перед нами сейчас задача развития гражданской войны в мировом масштабе», — так формулировал Бубнов позицию левых, не «схватывая новой общественно-экономической и политической ситуации, не учитывая изменения условий, требующего быстрого, крутого изменения тактики»6. Крикливому лозунгу левых: «И если погибнет наша Советская республика, наше знамя поднимут другие» (Коллонтай), Ленин противопоставил другой, суровый призыв: «Если ты не сумеешь приспособиться, не расположен идти ползком на брюхе, в грязи, тогда ты не революционер, а болтун, и не потому я предлагаю так идти, что мне это нравится, а потому, что другой дороги нет, потому что история сложилась не так приятно, что революция всюду созревает одновременно»7.
Съезд пошел за Лениным: 30 делегатов голосовали — за ленинскую резолюцию о мире, 12 — против, 4 — воздержались. Ленину понравилась фраза, сказанная Рязановым в прениях: «Я хочу уступить пространство фактическому победителю, чтобы выиграть время». Комментируя эту фразу, Ленин говорил: «В этом вся суть и только в этом. Все остальное — только разговоры...»8
Одиннадцатого марта Совнарком — из соображений безопасности — переехал из Петрограда в Москву, она теперь стала столицей Советской России. Немцы стояли в непосредственной близости от прежней столицы — Петрограда...
В целом период действия Брестского мира стал периодом величайших затруднений и унижений для Советского правительства. Оно попало в полную зависимость от германской стороны, даже его бюджет формировался на немецкие подачки. «Используйте, пожалуйста, крупные суммы, так как мы заинтересованы в том, чтобы большевики выжили, — писал статс-секретарь иностранных дел Германии Кюльман послу в Москве графу Мирбаху 18 мая 1918 г. — В вашем распоряжении фонды Рицлера. Если потребуется больше, телеграфируйте, пожалуйста, сколько. Отсюда очень трудно сказать, кого следует поддерживать в случае падения большевиков... Кадеты как партия против Германии, монархисты тоже будут за пересмотр Брестского мирного договора. Не в ваших интересах поддерживать монархическую идею, которая воссоединит Россию... Надо поддерживать крайне левые партии»9. Тем временем немцы расчленяли и грабили Россию, она потеряла Закавказье, разделенное между Германией и Турцией, затем немцы захватили Крым. Они потребовали от Советского правительства возвращения флота из Новороссийска в Севастополь. Ленин дал директиву потопить флот, революционные моряки в Новороссийске не смогли полностью выполнить ее — в ночь с 17 на 18 июня 1918 г. линкор «Воля» и 6 миноносцев ушли в Севастополь, где сдались немцам; оставшиеся корабли были потоплены миноносцем «Керчь», который послал в эфир телеграмму: «Всем! Всем! Всем! Погиб, уничтожив часть судов Черноморского флота, которые предпочли гибель позорной сдаче»10. Морякам Балтики пришлось взорвать мощный «Ино», который оказался по договору на оккупированной территории Финляндии.
В стране существовало массовое недовольство политикой правительства, которое использовали меньшевики. Федор Дан писал 20 мая в «Партийных известиях»: «После Брестского мира Россия превращается в «ничье» достояние, которое сегодня кусок за куском отхватывает в свою пользу империалистическая Германия, а завтра начнут растаскивать и другие страны капиталистического мира». Левые эсеры, выступившие с рядом антибольшевистских лозунгов на V Всероссийском съезде Советов (начало июля 1918 г.), затем ушли со съезда. 6 июля левые эсеры Блюмкин и Андреев явились в германское посольство и убили посла Мирбаха, стараясь вызвать разрыв мирного договора с Германией, затем они скрылись в здание штаба ВЧК, где отряд левых эсеров под руководством Попова поднял мятеж; в плену оказался прибывший в штаб ВЧК Дзержинский. Левые эсеры захватили Центральный телеграф, и член ЦК их партии Прошьян дал по стране телеграмму о разрыве Брестского мира. Но мятеж был быстро ликвидирован латышской дивизией под командованием Вацетиса. Убийство Мирбаха заставило Ленина покончить с двухпартийным режимом, в стране установилось единовластие РКП (б).
Лишь 13 ноября 1918 г. после капитуляции Германии перед Антантой Постановление ВЦИК смогло объявить Брестский договор уничтоженным. Но это лишь отчасти исправило положение Советской власти — почти на всем пространстве России уже полыхало зарево Гражданской войны. Достались Ленину в 1918-м и пули, пущенные врагами Советской власти...
В годы Гражданской войны
Два с половиной года на просторах России разыгрывались трагические события Гражданской войны, развязанной как интервентами, так и внутренней контрреволюцией, а также чересчур радикальными преобразованиями и мерами самих большевиков.
Октябрьская революция победила под лозунгами мира и справедливого общественного устройства. Она сразу же ударила по имущим классам, отстранив буржуазию, помещиков от власти, лишив их доходов и привилегий. Эти классы и примыкающие к ним слои населения самим ходом вещей стремились к возврату потерянного, озлобляли их и притеснения большевиков. Еще накануне Октября 1917 г. Ленин дал определение Гражданской войны как предельного обострения борьбы классовой, доведения ее до такого состояния, «когда ряд столкновений и битв экономических и политических, повторяясь, накапливаясь, расширяясь, заостряясь, доходит до превращения этих столкновений в борьбу с оружием в руках одного класса против другого класса»11.
Поначалу после Октябрьской революций вроде бы ничто не предвещало смертельной схватки, прервавшей всякие мечты о созидательной работе во благо нового строя. Советская власть легко справилась с попытками А.Ф. Керенского овладеть Петроградом, было быстро подавлено в столице и восстание юнкеров, организованное Думой. После недели боев в руки ВРК перешла Москва. Были локализованы на Дону действия Добровольческой армии, возглавленной генералами М.В. Алексеевым и Л.Г. Корниловым; последний погиб в бою.
Ленин в начале марта 1918 г. на VII экстренном съезде РКП(б) говорил даже о «сплошном триумфальном шествии» советской власти, за которым «забывались, отодвигались на второй план те трудности, на которые социалистическая революция наткнулась сразу и не могла не наткнуться»12. Одной из таких трудностей были переговоры с Германией, завершившиеся заключением грабительского Брестского мира. Но мирную передышку страна фактически так и не обрела.
Еще в конце 1917 г. страны Антанты заключили тайное соглашение о разделе России на «зоны действия», вскоре направив в Мурманск, Архангельск, Владивосток (затем и в Одессу) корабли и сухопутные войска для тушения «революционного пожара». К интервенционистскому кольцу добавился солидный интервенционистский клин в виде мятежа более чем 45-тысячного чехословацкого корпуса. Эшелоны с его частями перебрасывались еще до Октября 1917 г. Антантой в Западную Европу через Дальний Восток и оказались силой весьма пригодной для разгона советской власти вдоль сибирской магистрали. После того как большевики в основном справились с самими интервентами, те поставят карту на адмирала Колчака в Сибири, генерала Деникина на юге Европейской России, генерала Юденича под Петроградом. После их разгрома Антанта постарается втянуть в войну с Советской Россией сопредельные с ней малые государства. Выражая точку зрения интервентов, Черчилль проповедовал «поход 14 государств» против Советской России, призывая «задушить большевистского младенца в его колыбели». Но Эстония, Литва, Латвия отказали Антанте, к ее уговорам прислушалась лишь Польша.
Так, внешняя контрреволюция сомкнулась с внутренней. Гражданская война началась вскоре после подписания Брестского мира, рассмотрим подробнее ее ход.
С начала лета 1918 г. активизировали свои силы отстраненные от власти кадеты и правые «соглашатели-социалисты»; вспыхнули антисоветские мятежи, стали одно за другим создаваться «демократические правительства» в Самаре, Томске, Архангельске, Ашхабаде. Все они искали «третий путь» между монархической контрреволюцией и диктатурой пролетариата, но быстро становились простыми пешками в руках белых генералов или просто разгонялись ими.
Еще летом 1918 г. Ленин предупредил народ и партию: «Мы находимся в войне, и судьба революции решится исходом этой войны. Это должно стать первым и последним словом нашей агитации, всей нашей политической, революционной и преобразовательной деятельности»13.
К концу лета 1918 г. три четверти территории Европейской России оказались в руках антибольшевистских сил. Срочно потребовалось преобразование Рабоче-Крестьянской Красной Армии из армии добровольческой, полупартизанской в армию кадровую, сформированную на основе всеобщей воинской повинности и принципах военной науки. Такую армию большевики, руководимые Лениным, сумели создать — уже к концу 1918 г. в РККА числилось до 1 млн. 700 тыс. человек, в самом тревожном 1919 г., когда походами на Советскую Россию пошли Колчак, Деникин, Юденич, число бойцов РККА выросло до 3 млн. человек, к концу войны, осенью 1920 г. РККА насчитывала уже 5,5 млн. человек, хотя к этому времени особенно сильно возросло дезертирство, характерное, впрочем, и для других лет.
Весьма удачным оказался выбор Лениным руководителя РККА и РВС (Революционный Военный Совет). Им стал Троцкий, назначенный 14 марта 1918 г. народным комиссаром по военным делам (позднее и по морским делам). Именно в Троцком Ленин обрел незаменимого союзника в деле преобразования РККА в регулярную, соответствующую смертельной опасности силу. Блоку Ленин — Троцкий пришлось пойти на крупнейшие кадровые перестановки, прежде всего привлечение в ряды РККА массы специалистов и офицеров из старой царской армии, чему оказывали сопротивление члены «военной оппозиции» на VIII съезде партии, недовольные покушением Троцкого на партизанщину в РККА (за их спиной скрывался Сталин).
Однако Троцкий проводил кадровые перестановки с настойчивостью и умением: мобилизуемый офицерский и генеральский состав ставился под контроль комиссаров, заложниками в Советской России становились семьи мобилизованных в ряды РККА. «Тысячи бывших офицеров, генералов, полковников царской армии нам изменяли, нас предавали, и от этого гибли тысячи лучших красноармейцев, — говорил Ленин, — вы знаете это, но десятки тысяч нам служат, оставаясь сторонниками буржуазии, и без них Красной армии не было бы»14. Расчет оправдал себя, тем более что из этого «набора» тысяч бывших офицеров и генералов вышли и крупнейшие военачальники Гражданской войны, перешедшие на сторону народа: И.И. Вацетис, А.И. Егоров, С.С. Каменев, М.Н. Тухачевский, Б.П. Шапошников, другие; все они преданно служили советской власти.
Вместе с тем на командные должности выдвинулись и таланты из народа — солдатской и унтер-офицерской среды, ставшие героями и полководцами Гражданской войны: СМ. Буденный, В.К. Блюхер, Б.М. Думенко, М.В. Фрунзе, В.И. Чапаев и другие. Оправдал свою роль и комиссарский состав. Сам Троцкий, человек вроде бы сугубо гражданский, превратился в выдающегося военного руководителя и вождя — он не просто обладал революционной страстью, но и стратегическим видением ситуации, твердостью и беспощадностью в пресечении любой расхлябанности, трусости, предательства.
Вместе с организацией регулярной армии нужно было обеспечить ей прочный тыл, всестороннюю помощь, о чем Ленин, ставший председателем Рабоче-Крестьянского Совета Обороны, заботился неустанно. Совет Обороны координировал деятельность фронта и тыла. Ленин выдержал колоссальные нагрузки: с 1 декабря 1918 г. по 27 февраля 1920 г. Совет Обороны провел 101 заседание, на большинстве из них председательствовал Ленин. Свой опыт председатель Совета Обороны обобщил в словах: «Для ведения войны по-настоящему необходим крепкий организованный тыл. Самая лучшая армия, самые преданные делу революции люди будут немедленно истреблены противником, если они не будут в достаточной степени вооружены, снабжены продовольствием, обучены»15.
Но поначалу тыл находился в самом плачевном состоянии — была разрушена промышленность, расстроен транспорт, в городах царил голод — достаточно сказать, что в начале 1919 г. население городов получало по карточкам: первая категория — 1/2 фунта хлеба, вторая категория — 3/8 фунта, третья категория — 1/8 фунта в день. Потребовались героические усилия, чтобы наладить снабжение городов, мобилизовать рабочий класс на восстановление заводов, производство вооружения, наладить транспортные связи. Преобразованной РККА за 1918 — 1920 гг. рабочие Тулы, Москвы, Петрограда дали около 4 000 орудий, около 2,5 млн. винтовок, больше 20 тыс. пулеметов, около 1,5 млрд патронов, 669 самолетов16.
Диапазон деятельности Ленина в годы Гражданской войны был огромен: налаживание работы национализированной промышленности, транспорта, участие в подавлении мятежей в тылу у воюющей армии, многократные выступления перед партийным активом, рабочими заводов, на съездах партии, конгрессах Коминтерна. Но главным было руководящее участие в выработке стратегических планов ведения войны, непосредственные связи с высшим комсоставом РККА. С.С. Каменев, главком Красной армии, писал в своих воспоминаниях: «...Владимир Ильич организовал борьбу страны в целом, борьбу, в которой действия Красной армии были только частью остальных мер борьбы. По всем многочисленным каналам борьбы Владимир Ильич знал действительную обстановку на фронтах, в армиях и на отдельных участках боевого фронта. В тысячах случаев осведомленность Владимира Ильича о действительном положений вещей была большая, чем у штаба РВС...
Вопрос о том, куда должен быть направлен удар Красной армии в первую очередь, куда во вторую, несомненно должен был решаться тем, кто руководил политикой страны. Красная армия была в кольце белогвардейских фронтов. Оценка всех фронтов и принятие решения, какой из фронтов должен быть ликвидирован в первую очередь, являлась задачей первейшего значения по тому времени. Правильное решение этого вопроса, по существу, определяло всю дальнейшую ликвидацию белогвардейщины»17. Слово Ленина играло здесь решающую роль.
Надо сказать, что Ленин специально готовился к этой роли — он проработал десятки военных сочинений, еще готовясь к вооруженному восстанию в стране. Теперь специальные знания пригодились в полной мере...
Ленин стоял и во главе партийных мобилизаций, обеспечив участие десятков и сотен тысяч партийцев непосредственно в боях Гражданской войны. Уже к середине 1918 г. 40 тыс. коммунистов влились в состав РККА, к концу Гражданской войны, которая оказалась вереницей войн, в армии находилась примерно половина состава РКП(б) — более 300 000 членов партии, образовавших костяк вооруженных сил Советской республики. В памятке мобилизованных коммунистов говорилось: «Звание коммуниста налагает много обязанностей, но дает лишь одну привилегию — первым сражаться за революцию». «Без военкома мы не имели бы Красной армии», — таково было суждение Ленина.
К концу лета 1918 г., когда РККА готовилась перейти в стратегическое наступление, контрреволюция пошла еще и на индивидуальный террор внутри Советской страны. Тридцать первого августа Троцкий получил из Москвы телеграмму:
«Свияжск. Троцкому.
Немедленно приезжайте. Ильич ранен, неизвестно насколько опасно. Полное спокойствие.
Свердлов».
Боевой поезд Троцкого тут же отбыл в Москву. К счастью организм Ильича за две-три недели справился с ранениями, на самом тревожном «кремлевском фронте» наступило облегчение. В стране тем временем был объявлен планомерный, массовый красный террор, были расстреляны сотни и сотни мало в чем повинных заложников. Но покушения на советских вождей почти прекратились.
В 1919-м, самом тревожном году, острые ситуации создавали на Востоке — наступление Колчака, на Юге — генерала Деникина, под Петроградом — генерала Юденича. Первый объявил себя Верховным правителем России, но был сокрушен в тяжелых боях Красной армией, поддержанной восстаниями крестьян в Сибири. Колчак был арестован, судим и расстрелян. Деникин, войска которого ближе всех приблизились к Москве, был также сокрушен; кстати, он признавал, что за его лозунгом «единой и неделимой» России «стоит возвращение к положению, существовавшему до Февральской революции!». После разгрома своего воинства он сбежал за границу. Туда же последовал и Юденич после разгрома его армии. В 1920 г. за границу скрылся и Врангель, действовавший на юге России, думавший было зацепиться за Крым. С ним и с войсками панской Польши РККА справилась к концу 1920 г., хотя в последнем случае армии Тухачевского, не поддержанной из-за саботажа Сталина Юго-Западным фронтом, пришлось пережить поражение под Варшавой.
Победу РККА над интервентами Ленин относил на счет «заражения» последних идеями большевизма. Эту победу мы заслужили неслыханными жертвами, наш народ перенес «неслыханные трудности, тяжести, лишения и бедствия», — признавал он18.
Обеспечила победу РККА над белыми генералами верная линия большевиков по отношению к крестьянам — в общем и целом в Гражданской войне они защищали завоевания совершенной в России аграрной революции, хотя вынужденная продразверстка приносила немало затруднений. Теснейший союз с деревенской беднотой, уступки и соглашения со средним крестьянством, беспощадное подавление кулаков — «вот какова программа сознательного рабочего. Вот политика рабочего класса» — так формулировал Ленин эту линию19. Белые генералы представляли в Гражданской войне интересы помещика и буржуа — это (как и чуть прикрытый монархизм) обрекло их на поражение.
Принесла победу в Гражданской войне и беспощадность, проявленная большевиками в борьбе, и солидарность с ними трудящихся во всем мире. Ленин писал после окончания Гражданской войны: «Если всемирной буржуазии не удалось в течение трех лет при ее громадном военном перевесе сломить слабую и отсталую страну, то только потому, что страна перешла к диктатуре пролетариата, что этой стране было обеспечено сочувствие трудящихся масс во всем мире, можно сказать во всякой стране без исключения»20. И дело было не только в массах. Даже лидеры ведущих партий европейской социал-демократии высказывались порой за большевиков, правда, не принимая их революционную политику.
Примечания:
1 Седьмой экстренный съезд РКП(б). Стенографический отчет. М., 1962. С. 261.
2 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 254.
3 Там же. С. 256-257.
4 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 393, 395-396.
5 Там же. С. 400.
6 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 253.
7 Там же. С. 18.
8 Седьмой экстренный съезд РКП(б). С. 109.
9 Николаевский Б.И. Тайные страницы истории. М., 1995. С. 383.
10 Цит. по: История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1967. Т 7. С. 356.
11 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 34. С. 215.
12 Там же. Т. 36. С. 5.
13 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 37. С. 15.
14 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 40. С. 218.
15 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 408.
16 См.: Драма российской истории: большевики и революция. М., 2002. С. 293.
17 Данишевский К., Каменев С. Воспоминания о Ленине. М., 1934. С. 54 — 55, 57.
18 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 311-312.
19 Там же. Т. 37. С. 42.
20 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 312.