Книги о Ленине

§ 1. ТЕКСТ ЗАПИСОК ПРОТИВ ЛЕНИНСКОГО АВТОРСТВА

ПРИЧИНА СОЗДАНИЯ ЗАПИСОК

Поскольку надежных свидетельств о работе Ленина над записками «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» нет, то возникает необходимость поиска доказательств ленинского авторства в самом тексте их. Его изучение приводит нас к следующим выводам. Во-первых, в записках есть ряд общих положений, которые могли принадлежать как Ленину, так и многим другим, поскольку в них отразились общепринятые в то время взгляды. Последнее относится либо к отдельным общим или относительно мелким вопросам, не несущим большой политической нагрузки, либо к тем, которые без труда могли быть заимствованы из опубликованных ленинских работ. Так, например, высокая оценка НКИД практически повторяет то, что содержалось в опубликованной статье «Как нам реорганизовать Рабкрин»[1016]. Во-вторых, ряд содержащихся в записках положений, соответствующих взглядам Ленина, соседствует с положениями, явно противостоящими этим ленинским взглядам. В-третьих, большинство сформулированных здесь важных теоретических и политических положений разительно расходятся с теми, что Ленин отстаивал всегда, в том числе и в последних своих статьях. Пока ленинское авторство статьи считалось аксиомой, эти положения расценивались как развитие ленинской мысли, чем снимались очевидные противоречия между ними и остальной частью ленинского наследия. Положение меняется, как только возникает необходимость доказывать ленинское авторство этой статьи. В этом случае каждый факт разночтения между позициями Ленина и Автора записок* должен быть объяснен, а факт развития ленинской мысли именно в этом направлении должен быть доказан.

* Пока ленинское авторство не установлено, мы так будем называть автора этого текста, не отождествляя его с Лениным.

УЧАСТИЕ В ПОДГОТОВКЕ ОБРАЗОВАНИЯ СССР

Автор признается, что он «не вмешался достаточно энергично и достаточно резко» в этот вопрос из-за болезни, в результате «вопрос миновал меня почти совершенно», что в ходе подготовки образования СССР ему удалось «только» «побеседовать» с Дзержинским, а также «обменяться парой слов» с Зиновьевым[1017]. И все! Возможно, что Автор записок действительно имел только такое, более чем скромное, касательство к этой проблеме. Если это так, то придется признать, что Ленин и Автор записок — разные люди, так как Ленин не только был в курсе всех важных вопросов, но и имел возможность решающим образом воздействовать на ход их обсуждения и на принимаемые решения. Не подтверждается и указание Автора записок на факт краткого обмена мнениями с Зиновьевым: «Дневник дежурных секретарей» за период с 21 ноября по 18 февраля 1922 г. не фиксирует ни личных контактов с Зиновьевым, ни телефонных разговоров с ним. Имели место только письменные контакты по другим вопросам[1018]. Странно и то, что не названы другие люди, информировавшие Ленина о конфликте в КП Грузии, — Сталин, Рыков, Каменев, Орджоникидзе, Енукидзе, члены старого состава ЦК КП Грузии.

Первая запись, датированная 31 декабря, начинается любопытной фразой: «Я уже писал в своих произведениях по национальному вопросу, что никуда не годится абстрактная постановка вопроса о национализме вообще» (курсив наш. — B.C.)[1019]. Прежде всего, о «своих произведениях». Для В.И. Ленина такая публичная оценка своих работ совершенно не характерна, он их скромно именовал «брошюрами», «брошюрками». Но, самое главное, нам неизвестны ленинские работы, в которых бы рассматривалась проблема национализма и интернационализма в духе новаций записок «К вопросу о национальностях или об "автономизации"», удививших делегатов XII съезда РКП (б), знакомых с этой частью творческого наследия Ленина. Не помогают в этих поисках ни публикаторы Полного собрания сочинений Ленина, которые в подобных ситуациях обычно указывают тома и страницы, где расположен упомянутый текст*, ни «Справочный том» к Полному собранию сочинений В.И. Ленина.

В центре внимания Автора оказывается вопрос об «автономизации». Именно обеспокоенностью этим вопросом он объясняет свое намерение с помощью этих записок обратиться к рабочим России. Автономизацию он характеризует уничижительно — «пресловутый вопрос об автономизации». Если эта оценка дана Лениным, то ее надо объяснить. Ведь именно на этом вдруг оказавшимся «пресловутом» принципе была построена РСФСР, которая X съездом РКП(б) была признана образцом для дальнейшего национально-государственного строительства советских республик.

Основная мысль, от которой отталкивается Автор в своих построениях, сформулирована им так: «Затея автономизации в корне была не верна и несвоевременна», а поэтому с ее реализацией «следовало бы подождать». Трудно понять Автора, ведь «в корне не верна» — одно, а «несвоевременна» — нечто совершенно иное. Здесь надо выбирать. Признание ее несвоевременной означает, что она не может быть объявлена неверной «в корне». А признание «затеи» принципиально неверной делает бессмысленным вопрос о ее своевременности или несвоевременности. Политическая ценность такой оценки как минимум сомнительна. Однако смысл в ней есть. Правда, он не связан с решением проблемы объединения республик. Он выявляется из дальнейшего содержания записок и состоит в намерении нанести политический удар по Сталину.

Конечно, самый факт этой путаницы не может служить доказательством против ленинского авторства записок. Этот логический сбой можно объяснить влиянием болезни, отсутствием у Ленина опыта в диктовке, незавершенностью работы над текстом. Однако это допущение, серьезно понижая политическое значение документа, не снимает необходимости доказательства его принадлежности Ленину. Но это «присказка». Главная, даже чрезвычайная ценность этого признания Автора записок состоит в том, что оно позволяет с уверенностью утверждать: Ленин, не покривив душой и не отступив от правды, не мог сказать, что эта «затея» в корне неверна и не мог поставить ее в упрек Сталину. Выше было показано, что в январе 1922 г., когда Сталин впервые предложил использовать «автономизацию» как базу объединения советских республик, Ленин не выступал против нее, наоборот, согласился с этим предложением. Следовательно, 11 месяцев назад она была «в корне» верной? Что изменилось? Что заставило Ленина совершить теоретический и политический повороты на 180 градусов? Где проработка и обоснование этого поворота? В ленинском наследии мы не находим ничего, что указывало бы на принципиальное изменение отношения Ленина к принципу «автономизации» как способу объединения советских республик. Выше было также показано, что, критикуя в сентябре 1922 г. сталинский проект «автономизации», Ленин исходил из соображений политической целесообразности, а не принципиальной неверности самой идеи «автономизации», не требовал ликвидации РСФСР, не предлагал ликвидировать автономные образования Грузии и Азербайджана.

Автор записок на проблему объединения Советских республик смотрит как бы из сентября 1922 г., хотя и датирует текст последними днями декабря 1922 г. Говорить так об «автономизации» 30—31 декабря 1922 г. все равно, что 25—26 октября 1917 г. утверждать, что нет более актуальной задачи, чем бороться за большинство в Советах рабочих и солдатских депутатов. Для него будто бы не существует решений октябрьского и декабрьского (1922) Пленумов ЦК РКП (б), ни решений съездов Советов советских республик, ни решений I съезда Советов СССР от 30 декабря 1922 г., сохранявших автономные республики в составе РСФСР, Грузии и Азербайджана. Такая потеря чувства времени для Ленина настолько нехарактерна, необычна, что возникает необходимость в доказательстве того, что Ленин мог так все забыть и перепутать. Конечно, это можно списать на болезненное состояние его, но это сразу же перечеркивает политическую значимость этого текста. Остается еще один вариант объяснения — Ленин был недоволен этими решениями. Но этого нельзя сказать в отношении октябрьского Пленума, решения которого стали базой всех последующих решений об образовании СССР.

Выше было показано, что к концу 1922 г. работа по созданию СССР уже далеко ушла от сентябрьской постановки вопроса об объединении республик и поставила в центр дискуссии иные проблемы. Было решено Союз ССР создавать на базе ленинской схемы «Союза равных», но строить его как одно союзное государство. С какой стати Ленину воскрешать в конце 1922 г. проблематику «автономизации» республик? Критика этого принципа объединения в связи со Сталиным и решениями I съезда Советов СССР — даже не выстрел мимо цели. Это стрельба в другую сторону. Правда, сама проблема не потеряла политической актуальности. Критику принципа «автономизации» в это время вели представители автономных республик РСФСР, которые в конце 1922 г. начали требовать ликвидации РСФСР и превращения  автономных республик в союзные. Но ее нельзя считать направленной против Сталина. В такой же мере она была направлена и против Ленина, и против всего руководства партии. Это обстоятельство говорит против ленинского авторства этих записок. Против ленинского авторства говорит также ряд принципиальных положений, сформулированных в статье.

* Например, в этой же статье на предшествующей странице (с. 357) дается подобная отсылка на с. 349—353 этого же тома (правда, отсылка неверная, так как на этих страницах нет соответствующих оценок. Следовало бы указать на с. 347 (страницы указываются по: 45-му тому Полного собрания сочинений В.И. Ленина).

РУСОФОБСКИЙ «ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ» АВТОРА ЗАПИСОК

Главным теоретическим и политическим положением записок является утверждение, что «интернационализм со стороны угнетающей или так называемой "великой" нации... должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически»[1020]. Если речь идет о том, что более сильный партнер должен помогать слабому, то это бесспорная истина, на которую не только никто не покушался, но которая все больше и больше находила отражение в текущей политике. Но не на этом делает упор Автор заметок. Он говорит о межнациональных отношениях — о том, как должна угнетающая нация относиться к нации угнетенной.

Автор заметок явно недолюбливает большие нации. Недаром постановку вопроса о разных видах национализма он свел к обоснованию необходимости «покаяния» «большой» нации перед «маленькими». Он требует различать национализмы наций маленьких и больших, угнетающих и угнетенных. В общей постановке вопроса это требование не имеет большого смысла, так как оно азбучно для марксистов. Неясно, кого он мог заподозрить в неведении этого требования или в невыполнении его. Если имели место разногласия, то в этом случае требовалось не напоминание азбучных истин под видом разъяснения сокровенного смысла интернационализма, а аргументация своей точки зрения. В заметках ее нет. Термины «большая» и «угнетающая» нация у Автора выступают как синонимы. «Мировая практика», оказывается, показывает, что «национализм большой нации» «по отношению ко второму национализму» (т.е. национализму маленьких наций) виноват во множестве насилий и оскорблений. Как видно, к постановке этого вопроса он подходит без учета конкретно-исторических условий. Получается, что читателям предлагается та же самая абстрактная постановка вопроса о национализме вообще, которая только что подверглась справедливой критике и которая без серьезных оговорок и множества исключений не может быть соотнесена с реальностью (достаточно указать на то, что небольшая группа империалистических стран эксплуатировала огромное большинство стран и населения мира). Такое понимание проблемы, которое демонстрирует Автор записок, для Ленина не было характерно. Он придерживался диаметрально противоположных взглядов. В статье «Лучше меньше, да лучше» он посчитал необходимым сказать об этом: «Весь Восток, с его сотнями миллионов трудящегося эксплуатируемого населения, доведенного до последней степени человеческой крайности, поставлен в условия, когда его физические и материальные силы не идут решительно ни в какое сравнение с физическими, материальными и военными силами любого из гораздо меньших западноевропейских государств»[1021]. Что же получается? Ленин буквально оспаривает Автора записок в одном из центральных пунктов ее! Нет, не мог Ленин быть автором статьи «К вопросу о национальностях или об "автономизации"».

У автора записок получается примитивнейшая картина, которой Ленин никогда прежде не рисовал: в Российской империи угнетателями всех народов являются русские. Автор обвиняет в этом грехе всю нацию. Всю, до последнего крестьянина и пролетария включительно! Причем оказывается, что они угнетают всех нерусских. Это не марксистская постановка вопроса. О том, насколько осторожно и дифференцированно, с учетом социального аспекта Ленин подходил к проблеме нации, говорит уже тот факт, что именно он сформулировал положение о существовании в каждой буржуазной нации двух наций, а в каждой национальной культуре — двух культур, господствующей буржуазной и пролетарской, находящейся в зачаточном состоянии. Да и чем проявлялся национальный гнет со стороны, например, рязанского крестьянина или ивановского ткача по отношению к татарским, украинским или грузинским крестьянам и рабочим? Автором записок игнорируется и тот факт, что в национальных окраинах в качестве угнетателей выступали капиталисты разных национальностей. И как быть с русскими рабочими на нефтяных промыслах, фабриках, заводах, хозяевами которых был, например, армянин, азербайджанец, еврей и пр. и пр.? Что здесь от классового подхода к национальному вопросу, который всегда демонстрировал Ленин? Нет никаких оснований приписывать Ленину подобные обобщения или говорить о подобной эволюции его взглядов.

Нельзя считать, что проблема больших и малых народов, угнетенных и угнетающих наций возникла или была осознана только в конце 1922 г. Все это было понятно и в 1917 г., и раньше. Однако Ленин никогда не призывал идти по пути установления формального неравенства наций или замены одного фактического неравенства другим. Наоборот, равенство наций, и формальное, и фактическое, — один из основных лозунгов большевиков, под которыми они шли на взятие власти. X съезд РКП (б) провозгласил актуальной задачей в области национальной политики переход от формального к фактическому равенству. Требование пойти на установление фактического неравенства наций идет вразрез с теми взглядами, которые Ленин развивал прежде. И как этот призыв увязать с требованием Ленина создать СССР как «Союз равных»? С его критикой плана автономизации как раз за нарушение формального равенства? Позиция Автора заметок «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» в этом вопросе противостоит той позиции, которую Ленин защищал в сентябре 1922 г., а не вырастает из нее, как считается в традиционной историографии.

По мнению Автора заметок, интернационализм угнетающей («великой») нации состоит «в соблюдении формального равенства наций», а также «в неравенстве», компенсирующем весь нанесенный и наносимый ущерб другой нации. По смыслу фразы только в этом и должен состоять интернационализм великой нации! Что здесь от марксизма, от хорошо известной ленинской позиции? Ничего. Акцентирование вины одной нации перед другой — верный признак национализма. Оно не только не способствует формированию интернационализма, но и препятствует этому, так как внедряет одному народу сознание вины перед другим, а этому последнему — сознание вины какого-то народа перед ним. В любом случае подход, который пропагандирует Автор заметок, затрудняет осмысление и решение национального вопроса с классовых позиций.

Таким образом, попытка Автора заметок обозначить социальный срез национального вопроса и его трактовка интернационализма показывает серьезную разницу во взглядах его и Ленина. Автор заметок пишет: надо учитывать «обязательную разницу в отношении пролетария нации угнетенной (или малой) к нации угнетающей (большой)»[1022]. Конечно, учитывать надо все, что может иметь значение для принятия правильного решения. Но Автор заметок фактически требует, чтобы учет этого различия был положен в основу принятия решения относительно создания Союза ССР. Марксизм, несмотря на неизбежную разницу национальных отрядов пролетариата, акцентирует внимание на том, что их объединяет в классовой борьбе и социалистической революции, а не на том, что их разъединяет. Учет этого единства, а не различий лежит в основе марксистской политики. Отсюда лозунг — «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Национализм акцентирует различия, несмотря на единство социальной природы пролетариата. Именно эта позиция просматривается у Автора заметок очень четко. Он говорит об «обязательной разнице», забыв сказать о ее относительном характере и о подчиненном значении национального вопроса интересам победы социалистической революции. Такая постановка вопроса не имеет опоры в ленинских работах, поэтому нет оснований данные заметки и данное проявление национализма, замаскированного под интернационализм, приписывать Ленину.

Тезиса об «обратном» неравенстве мы у Ленина также нигде не встречаем. Никто не смог указать на его присутствие в ленинских работах. Напротив, многих удивляло его появление в тексте, автором которого считался Ленин. Об этом на XII съезде РКП(б) говорили Сталин и Микоян, заявивший: «На съезде создалась странная теория, по которой коммунисты великороссы имеют право и должны бороться со своими националистами, а националы не должны и не имеют права бить свой национализм. С такими теориями нам нужно покончить»[1023].

Но и это еще не все. Предложения Автора заметок идут вразрез с ленинской постановкой вопроса о союзе пролетариата и крестьянства в условиях НЭПа. Признав ленинское авторство, надо признать, что Ленин забыл, что в бывшей Российской империи нерусские народы были в абсолютном большинстве своем крестьянами. Ленинское понимание НЭПа пронизано желанием идти навстречу крестьянству, чтобы вовлечь его в процесс социалистического строительства. Крестьянин в известном смысле стал центральной фигурой в политике. А Автор заметок игнорирует их интерес, т.е. интерес абсолютного большинства народов. Не верите? Вчитайтесь — он требует: «всегда учитывать обязательную разницу в отношении пролетария (курсив наш. — B.C.) нации угнетенной (или малой) к нации угнетающей (или большой)». Возможно, здесь какой-то логический срыв, но по общему смыслу этой фразы ясно, что Автор не настаивает на необходимости учитывать «разницу в отношении» крестьян угнетенной (малой) нации к «нации угнетающей» (большой). Следовательно, он не настаивает на том, чтобы учитывалось мнение на сей счет большинства населения страны — всего крестьянства!

Дальше в том же духе. Автор заметок ставит риторический вопрос: «Что важно для пролетария?» И отвечает: «Важно и существенно необходимо обеспечить его максимумом доверия в пролетарской классовой борьбе со стороны инородцев». Автор заметок говорит, что надо учитывать «национальные моменты» только в отношении «пролетария нации угнетенной (или малой) к нации угнетающей (или большой)», а говоря об инородцах, ставит на одну доску и национальный пролетариат, и национальное крестьянство, и национальную буржуазию, т.е. «топит» пролетариат в социально разнородной национальной массе. И опять такое заявление ставит вопрос: неужели Ленин забыл то, чему сам учил: в каждой буржуазной нации следует различать господствующие классы и «трудящуюся и эксплуатируемую массу» и соответственно две культуры — господствующую буржуазную и «элементы демократической и социалистической культуры»[1024]. Неужели он забыл и то, что «пролетарская классовая борьба» в социалистической революции ведется против части «инородцев» — национальной буржуазии? Нет оснований думать так.

Наконец, сама постановка вопроса о национализме у Автора записок предельно упрощенная, не диалектичная. Получается, что национализм той или иной нации есть нечто монолитное. Будто он может быть либо агрессивным (неоправданным), либо оборонительным (оправданным), будто он не может меняться при изменении обстоятельств, или одна и та же страна (или народ) не могут демонстрировать и оборонительный и наступательный (агрессивный) национализм. В то время подобная проблема остро стояла в отношении ряда советских республик. Например, в Грузии, где был, с одной стороны, «оборонительный» антирусский национализм, а с другой — «агрессивный», направленный против «оборонительного» национализма народов Абхазии и Южной Осетии, требовавших независимости от Грузии. Автор записок демонстрирует определенную избирательность в деле распознания национализма и одновременно выборочную «слепоту».

Своеобразный «интернационализм» Автора записок «К вопросу о национальностях...» проявляется также в предлагаемых им мерах против распространения русского языка. Эта мера рассматривается им как способ воспрепятствовать усилению влияния русской культуры и остановить процесс ассимиляции. Ленин, как известно, считал ассимиляцию исторически закономерным и прогрессивным процессом. Хотя он всегда боролся с попытками насаждения чужого языка под видом государственного, но никогда не выступал за проведение мер, направленных против распространения какого-либо языка среди представителей других наций ненасильственным методом. В это время русский язык насильственным образом не навязывался другим народам.

Но Автора заметок беспокоит не только проникновение русского языка, его беспокоит самый факт употребления его в национальных республиках, поэтому он требует: «Надо ввести строжайшие правила относительно употребления национального языка... в республиках». Он предлагает «проверять эти правила особенно тщательно», ибо опасается, что «под предлогом единства» «будет проникать масса злоупотреблений истинно русского свойства», для борьбы с которыми «необходима особая изобретательность», «особая искренность тех, которые за такую борьбу возьмутся». Чтобы эта борьба была успешной, надо, чтобы «детальный кодекс» составляли «только националы, живущие в данной республике»[1025]. Следовательно, Автор записок предлагал отстранить от этой работы не только русских и людей других национальностей, но и представителей своего народа, проживающих, например, в Москве и работающих в центральных органах партии, в общесоюзных учреждениях, в том числе в ЦК РКП (б). Фактически он предлагает начать проведение на государственном уровне антирусской кампании в национальных республиках. Где же здесь интернационализм? Это — воинствующий национализм, помноженный на какое-то злобное местничество, старающееся свить кокон изоляционизма. И это считают ленинской позицией? Без самых прямых и неотразимых аргументов принять это утверждение нельзя. А таких доказательств, разумеется, нет.

Так Автор записок учит интернационализму. Неудивительно, что его так называемый «интернационализм» на поверку оказывается воинствующим национализмом обиженного представителя «маленькой» нации. У националиста «интернационализм» не может быть другим. Но при чем здесь Ленин? Он придерживался совершенно иного мнения по поводу взаимодействия культур и использования языков.

Кроме всего прочего, Автор запутался в аргументации за и против образования СССР как федеративного государства с сильным центром. С одной стороны, он утверждает, что не может быть сомнений в необходимости «оставить и укрепить союз социалистических республик» как меру борьбы «с всемирной буржуазией», следовательно, прежде всего, с империалистической буржуазией Запада. Но, с другой стороны, в последнем абзаце статьи, подводя итог сказанному, он утверждает, что «одно дело необходимость сплочения против империалистов Запада, защищающих капиталистический мир. Тут... я безусловно одобряю эти меры. Другое дело, когда мы сами попадаем в империалистические отношения к угнетенным народностям»[1026]. Что же получается, первая задача в этом случае снимается? Сплочение уже не нужно?

Вызывает удивление и такая странная связь: государственное объединение социалистических республик есть проявление империалистических отношений. Если так, то понятно, почему оно вредно в отношении стран Востока, но совершенно непонятно, почему оно допустимо в отношении стран Запада. Ответ вроде банального «Восток — дело тонкое» в данном случае ничего не разъясняет. Ясно, что противопоставляя Запад и Восток таким образом, Автор запутался. Или умышленно пугает и путает читателя, маскируя свои подлинные мысли и намерения. Получается, что для развития мировой пролетарской революции (от решения этой задачи никто не отказывался) необходимо крепить союз советских республик, который тут же объявляется вредным для ее развития. Ясно, что Автор не видит возможность проводить такую политику в области национально-государственного строительства, которая могла бы обеспечивать развитие и российской социалистической революции, и мирового революционного процесса. Он оказывается в ситуации выбора и делает его: отказывается от образования федеративного государства с сильным центром, т.е решает его с позиций соблюдения интересов национально-освободительного движения народов Востока. Правда, за скобками его рассуждений оказывается уже существующее федеративное государство с сильным центром, построенное на принципах автономизации, — РСФСР. Что же, и существование РСФСР вредно? Об этом он ничего не говорит. Автор записок запутался.

А что Ленин? Он демонстрировал совершенно иной подход. Он не противопоставлял Запад Востоку в качестве политических факторов, которые большевики должны учитывать, определяя курс своей внутренней политики. В программном докладе на II съезде коммунистических организаций народов Востока 22 ноября 1919 г. Ленин говорил: «Советской республике предстоит сгруппировать вокруг себя все просыпающиеся народы Востока, чтобы вместе с ними вести борьбу против международного империализма», а для этого необходимо, «опираясь на общекоммунистическую теорию и практику...* применяясь к своеобразным условиям... суметь применить эту теорию и практику к условиям, когда главной массой является крестьянство, когда нужно решать задачу борьбы не против капитала, а против средневековых остатков»[1027]. Тогда представлялось, что процесс нарастания революций в странах Востока будет происходить в условиях нарастания революции в европейских странах, поэтому роль Востока сводилась к тому, чтобы обеспечить поддержку авангарда мировой революции — пролетариата развитых капиталистических стран, поскольку «один авангард не может осуществить переход к коммунизму». Нам неизвестно, чтобы Ленин до декабря 1922 г. отказывался от этой позиции или заявлял о необходимости пересмотра сформулированных здесь принципиальных для марксизма положений. Зато известно, что в своей последней статье «Лучше меньше, да лучше» он, ставя вопрос о роли подымающихся на борьбу народов Востока и империалистических государств Запада, не предлагал сообразовывать ход социалистического строительства с тем, что будут думать по этому поводу на Востоке, наоборот, он ставил задачу поиска такой тактики, которая будет способна обеспечить относительно автономное развитие российской социалистической революции от хода развития мирового революционного процесса[1028].

Автор заметок все время апеллирует к высоким принципам, уличая своих оппонентов в отступлении от них, а между тем на поверку сам оказался «грешен». Да еще как! Поскольку мы стоим накануне революционного «выступления Востока», учит он, то нельзя подрывать свой авторитет среди собственных «инородцев» «грубостью и несправедливостью». Другое дело, если бы речь шла о борьбе с империалистами «Запада», тогда, заявляет Автор, «мне излишне говорить о том, что я безусловно одобряю эти меры». И далее он снова твердит о своей приверженности «принципиальности», своей «принципиальной искренности».

Что же получается? Стоит нам повернуться лицом к Западу, как все принципиально осужденные мерзости становятся доблестями, достойными самой горячей и принципиальной поддержки. Это проявление двойной морали он выдает за «принципиальность»! А сколько здесь «здорового» «практического смысла»! В 1923 г., глядя на Восток, Союз республик демонтируем, а в 1924 г. (Ленин 23 декабря 1922 г. писал, что ожидает обострение борьбы в самое ближайшее время[1029]) — крепим Союз республик? Ослабла напряженность, мы опять «навстречу утренней Авроры» и снова лозунг: «Все на демонтаж!»? Ведь никто все еще не сможет поручиться перед «просыпающимся» Востоком за госаппарат и сказать, что он «наш». Пройдет время, Венера вновь «обернется» «вечерней» звездой — мы опять «лицом на Запад» и, «засучив рукава», опять займемся всемерным укреплением связей между республиками? Но ведь строить-то не то, что ломать. Как далеко уйдет вперед революция по пути социалистического строительства, если не преодолеть этот «монтажно-демонтажный» зуд? А как его преодолеть, если он возведен в принцип? Излишне говорить, что в работах Ленина нет ничего похожего на подобную «тактику».

* Эта теория исходила из признания крупного унитарного государства наиболее отвечающим интересам развития социалистической революции. Практика же российской социалистической революции (иной не было) указывала на «автономизацию» (РСФСР) как на наиболее приемлемый принцип национально-государственного строительства, обеспечивающий переход от федерации к социалистическому унитаризму.

ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗМ АВТОРА ЗАПИСОК

Автор записок советует: не подрывать «свой авторитет... малейшей... грубостью и несправедливостью по отношению к нашим собственным инородцам». Поскольку в интернациональном человеческом сообществе каждый для кого-то является инородцем, то речь идет о представителях всех, без всякого изъятия, наций и народов. Включая и русских. Это — присказка. Дав эту установку, Автор сам не намерен следовать ей и постоянно нарушает ее, навязчиво употребляя слово «инородец». Само по себе слово «инородец», хотя и грубоватое, но не запретное, однако при постоянном употреблении его в статье, предназначенной для широкой публики, может восприниматься оскорбительно всеми нерусскими. Как оскорбление, наносимое им Лениным. Автор фактически противопоставляет великороссов и всех «инородцев», т.е. народы Союза советских республик. Потребовав не допускать оскорбления инородцев, Автор заметок тут же дает пример воинствующей русофобии. Говоря о великорусской нации, он характеризует ее как «великую нацию», но тут же поясняет, в чем состоит, по его мнению, это величие — «великой только своими насилиями, великой только как велик держиморда». Поэтому надо «защищать российских инородцев от нашествия того истинно русского человека, великоросса-шовиниста, в сущности подлеца и насильника», именно таким «является типичный русский бюрократ»; вокруг — «море шовинистической великорусской швали», поэтому надо «действительно защитить инородцев от истинно русского держиморды». Ведется «поистине великорусская националистическая кампания», в ходе которой допускается «масса злоупотреблений истинно русского свойства» (выделено нами. — B.C.). «Истинно русское настроение» выступает в качестве синонима чего-то мерзкого и вредного. По его мнению, отвратительным становится все, что соприкоснулось с русским: «Обрусевшие инородцы всегда пересаливают по части истинно русского настроения». Например, обрусевший грузин Орджоникидзе не просто дал пощечину оскорбившему его человеку, а продемонстрировал именно «русское рукоприкладство». По логике Автора, раскручивавшего политическую истерику вокруг инцидента с пощечиной, получается, что грузин, ударивший другого грузина, тут же становится «отъявленным» великороссом и «грубым великорусским держимордой». И все это в каких-нибудь 230 строках!

Настойчивое употребление слова «инородец» в сочетании с не менее назойливым тезисом о негативных чертах русского народа, от которых страдают все другие народы — инородцы, позволяет говорить о том, что Автор записок «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» проявляет не просто антирусский национализм, но русофобию. Ведет открытую антирусскую националистическую пропаганду. Где здесь интернационализм? Если он есть, то очень своеобразный — антирусский «интернационализм». Нет никаких оснований считать Ленина носителем подобных взглядов. У него найдется немало высказываний о великорусском шовинизме, бюрократах, о негативных качествах, свойственных русским людям*. У какого народа их нет? Но у него мы не найдем ничего похожего на такое смакование этой темы, на такое упоение негативными оценками, на такое уничижение самого имени русского народа. Ленин — диалектик, следовательно, он не мог не понимать простой истины, что не существуют негативные и положительные качества сами по себе, взятые вне времени и обстоятельств. Все зависит от места, времени и меры. При определенных обстоятельствах слабость оборачивается силой, недостаток — достоинством. И наоборот. Самое же главное, именно Ленин дал марксистское решение вопроса о национальной гордости великороссов[1030]. Нет никакого основания относить эти сформулированные Автором записок мысли на счет В.И. Ленина.

Автор записок настаивает на первоначальном реформировании госаппарата как условии и предпосылке объединения республик. Почему? Оказывается, он опасается, что из-за плохого аппарата «свобода выхода из союза» окажется фикцией. Невозможно поверить, чтобы Ленин придерживался столь наивного взгляда на этот вопрос. Не мог Ленин отдавать решение этого вопроса аппарату, который он в своих последних работах критиковал не только как плохой, но и как чуждый советской власти. Не мог Ленин не знать, что решение вопроса выходить или не выходить той или иной республике из Союза будет решаться не каким-то аппаратом, т.е. чиновниками разных уровней, а центральными органами партии, съездом РКП(б), съездами компартий республик, съездами Советов, наконец, отношением самих народов к этому. Во всяком случае, это должно быть доказано с документами в руках. Нам такие документы неизвестны.

* У Ленина были резкие выражения, сделанные, как говорится, «в сердцах», но он не строил на этом политической линии. Например, в письме в ЦК он писал, что смешанные общества надо использовать для обучения наших «купцов» и что «если мы не сумеем даже при таких условиях подучиться и научиться и вполне выучиться, тогда наш народ совершенно безнадежно народ дураков» (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 336). По тексту ясно, что, говоря о народе, Ленин имел в виду определенный слой руководителей, хозяйственников, специалистов, а не русский народ как таковой.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ГРУЗИНСКИЙ ИНЦИДЕНТ

Другой вопрос, заставляющий усомниться в ленинском авторстве записок, — вопрос об отношении Автора к Орджоникидзе, Сталину и Дзержинскому. Выше было показано, что никаких надежных документальных данных об ухудшении отношения Ленина к Орджоникидзе в связи с дискуссией об образовании СССР и конфликтом в КП Грузии нет. Во всяком случае, их никто не привел.

Не меняет ситуацию и инцидент с пощечиной, которую Орджоникидзе «отпустил» Кабахидзе. Автор записок придает этому инциденту политический характер, связывая его с борьбой, которую вели Мдивани и его сторонники против образования СССР[1031]. Информирование Ленина об этом инциденте он связывает, судя по всему, с рассказом Дзержинского, позицией которого в отношении этого конфликта он остался недоволен. Пусть так. Но Дзержинский не был очевидцем. Очевидцем был Рыков, с которым Ленин тоже имел разговор. Мнение Рыкова, считавшего, что Орджоникидзе в этой истории был прав, а сам конфликт не имел политической подоплеки, Ленину было известно[1032]. Но Автор записок об этом разговоре с Рыковым ничего не говорит и в вину ему его позицию не ставит. Автор фактически оспаривает мнение Рыкова, но и о причинах своего недоверия ему молчит. Если автором статьи был Ленин, то понять это непросто, во всяком случае, этот факт требует объяснения. Если же автором ее был кто-то иной, то подобная попытка становится объяснимой, так как о разговоре Ленина с Рыковым он мог не знать. Если допустить, что автором записок был Ленин, то становится совершенно непонятной его уверенность в безусловной виновности Орджоникидзе в инциденте с рукоприкладством и в существовании связи между этим инцидентом и политической борьбой в КП Грузии в связи с образованием СССР, так как поступавшая к нему в это время информация говорила о противном.

Автор записок, призывая «примерно наказать» Орджоникидзе, заявляет, что «политически ответственными... следует сделать, конечно, Сталина и Дзержинского» (выделено нами. — В.С.)[1033]. Странная постановка вопроса. Автора не интересует, доказано или нет, что Сталин и Дзержинский являются ответственными за этот инцидент, якобы порожденный борьбой против политики, проводимой на Кавказе. Он озабочен тем, что их надо сделать таковыми. Цены нет этому признанию! Если кого-то «следует сделать» ответственным, то это может означать только одно — они не были повинны в том, в чем их хотят обвинить!!! Автор признается в том, что он планирует политическую интригу против Орджоникидзе, Дзержинского и прежде всего Сталина. Нет оснований приписывать такие намерения Ленину. Этой фразой Автор записок нечаянно проливает свет на цель интриги, которая состоит, судя по всему, в политическом уничтожении Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского с помощью авторитета В.И. Ленина, а также и на метод достижения этой цели — фабрикацию «ленинского» документа.

Логичность упрека в адрес Сталина и объявление его политически ответственным за проступок Орджоникидзе может казаться убедительной только до тех пор, пока мы работаем в рамках традиционной схемы, признающий Сталина виновным без всякой аргументации, а Ленина — только в качестве судьи. Ленин, не погрешив против истины, не мог бросить такой упрек Сталину и Орджоникидзе хотя бы потому, что в конфликте в КПГ проявилась старая проблема — проблема напряженных отношений между представителями центральной власти на местах и местными властями. Если в рамках традиционной историографии ленинского «Завещания» недовольство Ленина в отношении Сталина и Орджоникидзе находило хоть какое-то объяснение, то причина его недовольства Дзержинским непонятна. Подразумевается, что она в попытке вывести Орджоникидзе из-под критики, избавить его от ответственности. Документов, прямо говорящих об этом, нет, а присланные Ленину протоколы заседаний комиссии Дзержинского этот тезис не подтверждают, так как в них зафиксированы факты грубости и рукоприкладства Орджоникидзе и имеются негативные оценки их комиссией. За позднейшие решения, принятые Политбюро, Дзержинский не отвечал хотя бы потому, что он не являлся членом его.

Автор записок уверен, что в заключение комиссии «несомненно имеются» «громадная масса» «неправильностей и пристрастных суждений», которые надо «исправить». Между тем нет свидетельств, что Ленин был в это время знаком с заключением комиссии. Обращает на себя внимание и то, что Автор записок делает упор не на изучении существа конфликта на месте или по документам, а на трактовку выводов комиссии[1034]. Конечно, в материалах любой комиссии, собирающей сведения в двух противостоящих и борющихся политических группах, всегда будут неправильные и пристрастные суждения, оценки, описания и пр., причем размеры последних будут тем больше, чем добросовестнее и честнее они фиксировались. Поэтому любая из сторон всегда может сделать упрек, подобный тому, что делает Автор записок. Но будет ли он справедлив? Данная постановка задачи указывает на то, что Автора записок интересует не истина, а возможность набрать компромат для борьбы против Сталина, Орджоникидзе и Дзержинского. Нет оснований числить Ленина среди заинтересованных в этом лиц.

Не преодоление конфликта в КП Грузии, а планирование очередного хода во внутрипартийной борьбе, направленного против курса на создание СССР, — вот что интересовало Автора записок «К вопросу о национальностях или об "автономизации"».

Он берет под защиту «пресловутый социал-национализм» от «торопливости», «озлобленности» и «администраторского увлечения» И.В. Сталина. Отсюда неизбежно следует вывод, что «социал-национализм» является вполне разумной марксистской политикой, а кто этого не понимает, тот истинную марксистскую политику принимает за «социал-национализм». Поэтому не только термин «социал-национализм» берется в кавычки, но и сопрягаемое с ним слово «преступления» тоже используется в кавычках: не может быть преступления, раз нет самого явления, с которым оно связывается. Эта вполне четкая и ясная позиция у Автора продержалась недолго — всего один день 30 декабря 1922 г. 31 декабря он стал утверждать совершенно противоположное: «социал-национализм» не химера, «социал-националисты» существуют! Один, по крайней мере, точно установлен: это «тот грузин, который... швыряется обвинением в "социал-национализме" в адрес тех, кто таковым не является[1035]. При этом данный одиозный грузин сразу же становится плохим «великороссом» и «великорусским держимордой».

Мы утверждаем, что подобную галиматью Ленин продиктовать не мог. У него был вполне сложившийся взгляд на проблему «социал-национализма», отличный от того, который излагал Автор записок. Давно, в годы Первой мировой войны, он уделил ему немало внимания. Для Ленина «социал-национализм» не химера, не плод нездорового воображения грузина, долго жившего вдали от родины, к примеру, в России. Так он его оценивал в статье «Под чужим флагом» (январь 1915 г.), направленной, кстати сказать, против Троцкого и Потресова. Ленин писал, что социал-национализм «вырос из оппортунизма и именно последний дает ему силу». «Кто не дал себе ответа на эти вопросы, тот совершенно не понял социал-национализма и, разумеется, тот совершенно не способен "идейно размежеваться» с ним"»[1036]. Позднее Ленин часто использовал термин «социал-шовинизм»[1037], в том числе в книге «Государство и революция», определенно связывая его с социал-демократией и меньшевизмом[1038]. Очевидно, что если к Автору записок подходить с этой, ленинской, позиции, то надо признать, что он «совершенно не понял социал-национализма» и поэтому оказался не способен «размежеваться с ним». Об этом свидетельствует его стремление поставить национальный вопрос впереди вопроса о социалистической революции. Могут сказать, что прошли годы и Ленин изменил свою позицию. Такое, конечно, возможно, но это предположение должно быть доказано. Нам неизвестны ленинские документы, которые позволили бы обосновать его.

В отличие от Ленина Троцкий в это время имел в своем политическом арсенале схожий термин (национал-социализм) и вкладывал в него содержание, близкое к тому, которое вкладывал Автор записок в термин «социал-национализм». По свидетельству одного из исследователей деятельности Троцкого — В.З. Роговина — еще «до того времени, когда в мировой политический лексикон вошло понятие "национал-социализм" (по названию гитлеровской партии), Троцкий не раз использовал это понятие для характеристики идеологии и политики сталинизма (имея в виду ориентацию последнего на решение исключительно национально-государственных задач)»[1039].

КАКОВЫ ИСТИННЫЕ НАМЕРЕНИЯ АВТОРА ЗАПИСОК?

Третья, заключительная часть записок посвящена в основном «практическим мерам», которые призваны исправить «создавшееся положение» и спасти революцию. Запись датирована 31 декабря 1922 г., т.е. следующим днем после образования Союза Советских Социалистических Республик. Автора заботит одна мысль — как вернуть отношения республик вспять, к военному и дипломатическому союзу самостоятельных государств, т.е. к конфедерации. Иначе говоря, как разрушить тот союз, который только что был создан на принципах, предложенных Лениным. Нет никаких оснований считать, что Ленин действительно к этому стремился.

Практические предложения, сформулированные Автором записок, указывают также на то, что он был не просто противником объединения на принципах «автономизации», но и противником федерации, даже «рыхлой», со слабым центром. Первое и второе предложения его сводятся к тому, чтобы «оставить и укрепить союз... республик» «для борьбы с всемирной буржуазией и для защиты от ее интриг». То, что это не более чем «лукавая» фраза, становится понятным из следующего пояснения: для обеспечения этого «нужно оставить союз (выделено нами. — B.C.)... в отношении дипломатического аппарата». Значит, даже об объединении военных аппаратов и железнодорожного транспорта речь не идет! «Оставить» такой союз значит отказаться частично от того, что было достигнуто в период гражданской войны. Маскируясь критикой «автономизации», автор ведет наработку аргументов в пользу предельного разобщения советских республик! Известно, что с подобных позиций выступали Мдивани и его сторонники. Ленин в сочувствии подобным намерениям замечен не был.

Решающий аргумент против создания СССР — в возможной негативной реакции народов Востока. И при этом — полное игнорирование внутрихозяйственных задач во всех рассуждениях относительно Союза республик как способа обеспечить развитие социалистической революции на основе внутренних ресурсов.

То есть Автор демонстрирует 100-процентную ориентированность на мировую революцию, он занимает позицию, которую Ленин резко и последовательно критиковал в течение ряда последних лет. Чтобы понять, что экономические проблемы стояли для Ленина на одном из первых мест в деле объединения советских республик, достаточно вспомнить ленинскую постановку вопроса о НЭПе. Автор записок исповедует не просто неленинские взгляды, но откровенно антиленинские взгляды. Зато его позиция близка к той, которую занимал Троцкий. Интересно сравнить эти якобы ленинские записки, ставшие известными в ЦК не ранее 16 апреля 1923 г., со статьей Троцкого «Мысли о партии», опубликованной месяцем раньше (Правда, 20 марта 1923 г.*). Насколько идеи Троцкого созвучны, с одной стороны, с ленинскими, а с другой — с идеями Автора записок, пусть судит сам читатель. В разделе «II. Национальный вопрос и воспитание партийной молодежи» Троцкий писал: «И внутренняя и международная политика нашей партии определяется двумя основными линиями: революционно-классовым движением западного пролетариата и национально-революционным движением Востока». Это положение перекликается с требованием, содержащимся в записках, о необходимости обеспечить пролетариат в его борьбе «максимумом доверия» «со стороны инородцев»[1040]. У Троцкого эта мысль сформулирована более четко и жестко**. Оба они уверены, что внутренние процессы, происходящие в стране, настолько мало влияют на ее политику в национальном вопросе, что ими можно пренебречь. Например, русское крестьянство никак на нее не влияет или влияет много меньше, чем национально-освободительное движение где-нибудь в Китае или Индии. Как видно, при данной достаточно общей постановке вопроса и Троцкий, и Автор записок обошли вопрос о русском крестьянстве. А у Ленина он является центральной фигурой современного этапа развития российской социалистической революции, его интересы решающим образом влияют на выработку тактики, которой предстоит придерживаться большевистской партии в ходе социалистического строительства. Разница подходов и позиций очевидна.

Автор записок ничего не говорит об экономических, социальных, внутри- и внешнеполитических функциях этого Союза, о проблемах, которые встанут и потребуют своего решения, о его пользе для решения этих задач и т.д. И это не случайно, он уже «приговорил» только что созданный Союз ССР. Вместо проблем функционирования Союза его занимает аргументация в пользу его ликвидации. Не случайно, очевидно, даже слово «союз» он употребляет с прописной буквы. Следовательно, он говорит не о названии нового государства, а о способе взаимодействия самостоятельных государств. В этом проявляется пренебрежительное отношение его к СССР, которое он демонстрирует то заявлением (дважды), что не помнит точного названия нового государства («пресловутый вопрос об автономизации, официально называемый, кажется, вопросом о союзе советских социалистических республик»)[1041].

Записки заканчиваются предложением ликвидировать СССР через год и превратить его в конфедерацию: «Не следует зарекаться никоим образом от того, чтобы в результате всей этой работы (националистической, разрушительной, антирусской. — B.C.) вернуться на следующем съезде Советов***  назад, т.е. оставить союз советских социалистических республик лишь в отношении военном и дипломатическом, а во всех других отношениях восстановить полную самостоятельность отдельных наркоматов». Тезис о самостоятельности наркоматов не может нас обмануть. Это положение означает полную самостоятельность республик в соответствующих областях деятельности. Это та цель, ради достижения которой создавались эти записки.

Призыв к созданию конфедерации в устах Ленина выглядит более чем странно, поскольку Ленин, как было показано выше, не считал ее приемлемой формой объединения государств в процессе развития мировой пролетарской революции. Известно также, что, предлагая создание СССР как «Союза равных», он требовал концентраци власти в общефедеральном центре большей, чем предлагал Сталин в рамках плана автономизации республик, означавшей шаг в направлении к унитарному социалистическому государству. Наконец, надо учесть и то, что Ленин придерживался иной точки зрения, он считал, что централизм демократичнее[1042].

Предложение Автора записок ликвидировать СССР и создать конфедерацию предполагает слом того механизма политического и экономического взаимодействия республик, который уже был создан и работал. Чем заменить его? Ответ Автора записок прост и «мудр»: «несогласованность... может быть парализована... партийным авторитетом» (даже не властью!) и в результате вред от разрушения старых управленческих структур будет «неизмеримо меньше, бесконечно меньше», чем их сохранение. Итак, спасение дела объединения республик состоит в разрушении того, что уже было создано в течение пяти лет революции. Авторитет партии вполне искупит все недостатки государственного и хозяйственного аппарата! Считается, что это говорил Ленин. Как эту «веру» Автора записок увязать с разработанной Лениным программой реорганизации ЦКК—РКИ, в которой реализовывалась идея «соединения», «своеобразного слияния» партийного и государственного аппаратов для повышения эффективности управления?

Предложения Автора записок означают разрушение того, что было достигнуто в течение нескольких тяжелых лет. И этот план разрушительных работ Ленин предлагает из-за пощечины, которую Орджоникидзе дал оскорбившему его Кабахидзе?! Это надо доказать! Мы думаем, что такая попытка обречена на неудачу.

Иногда все эти проблемы пытаются решить с помощью утверждения, что Ленин изменил свои прежние взгляды и оценки, а доказательство усматривают в данных записках. Но их принадлежность Ленину еще надо доказать.

Автора записок следует искать среди политических противников Ленина, среди сторонников федерации со слабым центром или конфедерации.

* Троцкий утверждал, что при написании этой статьи он использовал положения, заимствованные из ленинской записки «К вопросу о национальностях...», которая находилась у него (Известия ЦК КПСС. 1990. № 9. С. 160). Троцкий работал с этим текстом без свидетелей, а как было показано выше, верить на слово Троцкому и секретарям Ленина не приходится. Поэтому нельзя исключить, что процесс был прямо противоположным — ряд положений в так называемые «ленинские» записки перекочевал из статьи Троцкого.

** Также часто в этой статье Троцкого используется терминология, созвучная той, что используется в записках «К вопросу о национальностях...», правда, без присущей ее Автору развязности: «великорусский», «великодержавный», «великодержавный национализм», «оборонительно-националистических тенденциях среди коммунистов малых национальностей»; звучит в ней и требование завоевать доверие слабых наций (значит, и буржуазии, и кулаков?), требование отказа прежде великодержавной нации от формального равенства с малой нацией. По Троцкому выходит, что этот тезис он заимствовал у В.И. Ленина. Но все, что мы знаем о содержании этой статьи и обстоятельствах, связанных с ее созданием и обнародованием, заставляет нас с недоверием отнестись к этому утверждению, а следовательно, и к ленинскому авторству ее. О доверительном отношении к этим заверениям Троцкого говорить не приходится. Нужны доказательства. Прояснить этот вопрос могли бы черновики статьи Троцкого и другие материалы, связанные с ее подготовкой (в том числе и говорящие о заимствованиях им из ленинской статьи), но этого материала или нет, или он недоступен. Так или иначе, но подтвердить слова Троцкого пока что нечем.

*** Следующий, II съезд Советов предполагалось провести летом 1923 г. и на нем планировалось рассмотреть Конституцию СССР.

Примечания:

[1016] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 383.

[1017] Там же. С. 356.

[1018] Там же. С. 457–473.

[1019] Там же. С. 358.

[1020] Там же. С. 359.

[1021] Там же. С. 403.

[1022] Там же. С. 360.

[1023] Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 161, 173.

[1024] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 24. С. 120-121.

[1025] Там же. Т. 45. С. 361.

[1026]  Там же. С. 360, 362.

[1027] Там же. Т. 39. С. 328–330.

[1028] Там же. Т. 45. С. 401–406.

[1029] Там же. С. 344.

[1030] Там же. Т. 26. С. 106–110.

[1031] Там же. Т. 45. С. 358.

[1032] РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 2. Д. 32. Л. 43–43 об.

[1033] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 361.

[1034] Там же.

[1035] Там же. С. 357, 358, 360.

[1036] Там же. С. 251.

[1037] Справочный том к полному собранию сочинений В.И. Ленина. Ч. 1. С. 627—628.

[1038] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 33. С. 3–4.

[1039] Роговин В.З. Сталинский неонэп. М., 1994. С. 161.

[1040] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 359.

[1041] Там же. С. 356.

[1042] Там же. Т. 33. С. 74.