§ 1. МЕТАМОРФОЗЫ: ПРЕВРАЩЕНИЕ «ЗАПИСОК» ЛЕНИНА В «ПИСЬМО К СЪЕЗДУ»
Время, последовавшее за перепиской между Зиновьевым, Бухариным и Сталиным вплоть до XIII съезда РКП(б), когда делегатам съезда было предъявлено «Письмо к съезду», — очень важный период превращения «характеристик» и «письма Ильича о секретаре» в ленинское «Письмо к съезду», которому было придано значение «политического завещания», обращенного к съезду партии. Условия для этого превращения возникли после смерти Ленина, а политические стимулы были созданы поражением троцкистской оппозиции в ходе общепартийной дискуссии (октябрь 1923 г. — январь 1924 г.). Эта дискуссия выдвинула на первый план много новых вопросов, но вопросы, поставленные перед партией ленинским «Завещанием», занимали среди них видное место. В данном параграфе, не останавливаясь на истории внутрипартийной борьбы, рассмотрим лишь эти вопросы.
В первом документе этой дискуссии — в письме, которое Троцкий направил в ЦК РКП(б) 8 октября 1923 г., он попытался поставить себе на службу ленинские записки о Госплане, уверяя, что в них «высказывается мысль о необходимости наделения Госплана даже законодательными (вернее, административно-распорядительными) правами»[1529]. Легко заметить, как Троцкий «превращает» Ленина в своего единомышленника. С помощью слова «даже» Троцкий пытается внушить, что Ленин якобы предлагал предоставить Госплану и законодательные и административные права. Приводя известное предложение о желании Ленина «пойти навстречу тов. Троцкому» в вопросе предоставления Госплану законодательных функций[1530], автор письма умалчивает о той иронии, которая крылась в этом «согласии»: он не требовал придания Госплану законодательных функций, он ратовал за придание Госплану распорядительных прав. Идя на прямой подлог, Троцкий трактует законодательные права как административно-распределительные. При этом Троцкий уже не скрывал своего желания работать в СНК и возглавить Госплан, но при условии его реорганизации на основе своих предложений: «Если бы меня сняли с другой работы и посадили в Госплан, я бы не возражал... что я буду делать в СНК, если не будет реорганизован Госплан?»[1531].
Члены Политбюро ЦК РКП(б) (Бухарин, Зиновьев, Калинин, Каменев, Молотов, Рыков, Сталин, Томский) ответили на письмо Троцкого своим, которое они направили 19 октября в ЦК РКП(б). В нем они указали на несостоятельность попыток Троцкого найти опору своим взглядам в записках Ленина о Госплане, суть которых «заключается в том, что тов. Ленин выступает против идеи назначения председателем Госплана тов. Троцкого»[1532]. Это соответствовало истине. Вместе с тем члены Политбюро отметили, что Троцкий ведет себя по формуле: «или все, или ничего». «Тов. Троцкий фактически поставил себя перед партией в такое положение, что: или партия должна представить тов. Троцкому фактически диктатуру в области хозяйства и военного дела, или он фактически отказывается от работы в области хозяйства, оставляя за собою лишь право систематической дезорганизации ЦК в его трудной повседневной работе... Против этого назначения долгое время боролся тов. Ленин, и мы считаем, что он был совершенно прав»[1533].
Другой вопрос «Политического завещания» — национальный — в ходе этой дискуссии был использован оппозицией ограниченно, поскольку политическая острота этой проблемы уже была приглушена и получить с ее помощью политические дивиденды в борьбе против ЦК РКП(б) и Сталина было трудно. Тем не менее Троцкий сделал что мог. В письме в ЦК РКП (б) от 23 октября 1923 г., которое троцкисты широко распространяли среди членов московской партийной организации, он, сказав о существовании сохраняемого в секрете «письма Ленина по национальному вопросу от 30-го декабря 1922 г.», потребовал его публикации. Кроме того, он воспроизвел текст письма Ленина ему от 5 марта 1923 г. и изложил свою версию конспиративных контактов Ленина с ним по поводу организации борьбы против Сталина в защиту грузинских национал-уклонистов[1534]*.
Наиболее активно Троцким и его сторонниками использовалась в это время статья Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин» и история ее обсуждения в Политбюро. Используя ленинскую критику РКИ и предложения о реорганизации Рабкрина, Троцкий попытался поставить их себе на службу, представляя Сталина в качестве виновника всех недостатков работы Рабоче-Крестьянской инспекции и без должных оснований всецело адресуя ему ленинскую критику. Одновременно Троцкий отрицал существование у себя серьезных разногласий с Лениным по этому вопросу, оценивая идею организации РКИ как великолепную и заслуживающую всяческой поддержки. При этом прав оказывался не Ленин, а он, Троцкий, поскольку Ленин под давлением фактов вынужден был отказаться от своей прежней высокой оценки РКИ и изменить ее, солидаризируясь с ним, Троцким, и даже превзойдя его в критике.
После такой подготовки Троцкий наносил главный удар, вводя в бой свою версию истории обсуждения в Политбюро вопроса о публикации ленинской статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин». По утверждению Троцкого, статья была передана в январе 1923 г. в редакцию «Правды» для опубликования. Бухарин не решался напечатать ее. Крупская сообщила об этом ему, Троцкому, «и попросила вмешаться в целях скорейшего напечатания статьи. На немедленно созванном по моему предложению Политбюро все присутствующие: т.т. Сталин, Молотов, Куйбышев, Рыков, Калинин, Бухарин были не только против плана т. Ленина, но и против самого напечатания статьи. Особенно резко и категорически возражали члены Секретариата. Ввиду настойчивых требований т. Ленина о том, чтобы статья была ему показана в напечатанном виде, т. Куйбышев... предложил... отпечатать в одном экземпляре специальный номер "Правды" со статьей т. Ленина для того, чтобы успокоить его, скрыв в то же время статью от партии. Я доказывал, что предложенная т. Лениным радикальная реформа прогрессивна сама по себе... но, что даже и при отрицательном отношении к этому предложению было бы смешно и нелепо ограждать партию от предложений т. Ленина. Мне отвечали доводами в духе все того же формализма: "Мы ЦК, мы несем ответственность, мы решаем"... Главным аргументом, склонившим к напечатанию письма, был тот довод, что ленинской статьи от партии все равно не скроешь». По словам Троцкого, поддержку он получил только от Каменева, с опозданием пришедшего на заседание[1535]. Выше было показано, что события развивались иначе (см. ч. 3, гл. 1).
Утверждение Троцкого, что Политбюро было созвано по его требованию, не соответствует действительности. Об этом свидетельствует его собственная записка Склянскому от 21 января 1923 г. В ней Троцкий сообщает, что в четверг, т.е. 25 января, состоится заседание Политбюро и предлагает вынести на него вопросы Реввоенсовета[1536].
История обсуждения в Политбюро вопроса о публикации этой статьи заняла видное место в дискуссии на октябрьском (1923) Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК. Разъяснения давал Сталин[1537], а также Куйбышев, оказавшийся «главным обвиняемым». Они выступали перед массовой аудиторией, в которой присутствовали те, кто принимал участие в заседании Политбюро 25 января 1923 г.** Они опровергали рассказ Троцкого. Никто из присутствовавших, в том числе и Троцкий, не отрицали сказанного ими. Куйбышев, в частности, заявил, что «для всех... присутствующих были ясны действительные мотивы моего предложения. Ясны они были и для т. Троцкого, который только значительно позднее, когда надо было ему вести борьбу с ЦКК, вытащил из своей памяти, всеми забытую мельком высказанную и не повторенную на заседании фразу и вдруг вознегодовал против попытки с моей стороны скрыть статью от партии»[1538].
Но и после Объединенного Пленума ЦК и ЦКК РКП(б) эта тема не была оставлена, более того, оппозиционеры начали распространять слухи о кознях Сталина и Куйбышева против Ленина и его статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин». В письме в ЦК РКП(б) от 31 декабря 1923 г. члены и кандидаты в члены Политбюро ЦК РКП(б) — Бухарин, Зиновьев, Калинин, Каменев, Молотов, Рудзутак, Рыков, Сталин, Томский, участники этих событий — версию Троцкого оценили как легенду и изложили свою, во всем существенном с ней расходившуюся. Суть ее — записки поступили в президиум съезда Советов, оттуда — в Политбюро. Предложения Куйбышева Политбюро не обсуждало, сразу решив опубликовать статью[1539]. Бухарин, подписав это письмо, фактически отказался от той роли, которую отвел ему Троцкий в этой истории. А с ней исчезает опора под «детективной» составляющей рассказа Троцкого — о передаче Крупской статьи Бухарину, о его нерешительности, о мужественном поступке Троцкого, потребовавшего опубликовать эту статью, о недостойном поведении секретарей ЦК, предложении Куйбышева обмануть Ленина. Со стороны Троцкого не последовало никаких аргументированных публичных опровержений; позднее он лишь повторял собственную, ничем не подтвержденную версию.
Оппозиционеры продолжали распространять сплетни. Так, 9 января 1924 г. Сапронов, выступавший в качестве содокладчика по докладу Каменева на 2-й хамовнической районной партийной конференции, заявил: «Ленин перед XII съездом поручил Троцкому защищать ленинскую позицию. По вопросу о Рабкрине Антонов (В.А. Антонов-Овсеенко. — B.C.) оглашал следующий факт. Когда Ленин написал статью о Рабкрине, редакция "Правды" отказалась поместить, и принесли в Политбюро эту статью. Там обсуждали вопрос, помещать или не помещать статью. Большинство Политбюро было против. Троцкий говорил: "Как же вы хотите скрыть от партии статью Ленина, а если он потребует газету, захочет посмотреть". Тогда они сказали: "Напечатаем один нумер и покажем ему". (ГОЛОСА: "Позор")». Каменев в ответ заявил делегатам конференции: «Я утверждаю, что т. Сапронов сказал неправду. (Аплодисменты)», и предложил: «Раз вы кидаете такое обвинение, то выбирайте комиссию... чтобы она рассмотрела это дело»[1540]. Комиссия была создана, на ее заседании 10 января 1924 г. Сапронов повторил свой рассказ, дополнив его рядом деталей, при этом выявив противоречивость и путаность своих показаний[1541]. Комиссия решила запросить ответы у всех участников этого заседания Политбюро. 11 января письма с просьбой ответить на поставленные вопросы были направлены всем членам Политбюро, председателю ЦКК В.В. Куйбышеву, членам редакции «Правды» Бухарину и Преображенскому, а также Пятакову[1542]. Ответ прислали только Куйбышев (23 февраля 1924 г.) и Сталин (4 марта 1924 г.). Они показали, что рассказ Сапронова не соответствовал действительности и преследовал цель дезинформации.
Куйбышев подробно рассказал о событиях, предшествующих заседанию Политбюро, и об обсуждении вопроса о статье на самом заседании Политбюро. Он признавал: «У меня лично вначале сложилось впечатление, что усилившаяся к тому времени болезнь Влад[имира] Ильича отразилась на статье. Это впечатление усиливалось нервным настаиванием т. Ленина и нажимом на т. Бухарина, чтобы статья во что бы то ни стало была помещена в завтрашнем номере и ему показана. Между тем обращалось внимание на некоторые отдельные места статьи, которые, будучи взяты обособленно, были непонятны и казались странными: раскол партии, лучший наркомат НКИД, детальное определение количества служащих РКИ и т.д., наконец, обращалось внимание на неверный адрес статьи. Особенно поражали места о расколе, поскольку они не соответствовали тогдашним конкретным взаимоотношениям внутри ЦК и Политбюро... Высказывались летучие отзывы и предложения. В этой нервной обстановке, создавшейся благодаря опасениям за здоровье Ильича, у меня, повторяю, не ознакомившегося по-настоящему со статьей в целом, мелькнула мысль: "если Ильич болен и в статье эта болезнь отразилась, и если Ильичу необходимо показать эту статью напечатанной, то не набрать ли специальный номер «Правды»"? Эту мысль я высказал. Но это были летучие мысли вслух. Я сразу же от этой мысли отказался. Больше ее не повторил, на обсуждении ее не настаивал». Он также отметил, что Троцкий, выступавший на октябрьском (1923) Объединенном пленуме ЦК и ЦКК РКП(б), «не опровергал правильности моего изложения обстоятельств, связанных со статьей Ильича». В рассказе Куйбышева содержится еще одна информация, изобличающая Троцкого во лжи: обсуждение статьи началось в самом начале заседания Политбюро, читал ее и по ходу чтения комментировал Каменев[1543]. Это заявление ставит под вопрос утверждение Троцкого, уверявшего, что Каменев пришел на Политбюро с опозданием, когда уже шли дебаты. Смысл этой «маленькой» лжи Троцкого очевиден, он заключается в попытке представить себя как человека, первым взявшего на себя труд защиты ленинских оценок и предложений. Куйбышев также писал, что «если бы негодование т. Троцкого» по поводу фразы о спецномере газеты «Правда» «было хоть сколько-нибудь искренним, то совершенно очевидно, что т. Троцкий должен был бы возражать на съезде против моей кандидатуры в ЦКК. Возражений с его стороны не было, ибо и т. Троцкий до своего похода против ЦК и ЦКК не придавал моей фразе того значения, какое ему было подсказано впоследствии интересами борьбы»[1544]***. Аналогичное заявление Куйбышев сделал и в письме членам ЦК и ЦКК РКП(б), направленном 25 февраля 1924 г.[1545] Сталин в своем ответе на запрос хамовнической партконференции также отрицал факт внесения Куйбышевым этого предложения в Политбюро и его обсуждения на нем, не исключая возможности подобных разговоров в частных беседах до заседания Политбюро[1546]. Троцкий промолчал и на этот раз****.
Проблемы, поставленные в «Письме к съезду», в это время также были использованы в интересах борьбы троцкистской оппозиции против ЦК РКП(б). Через несколько дней после окончания работы Объединенного Пленума ЦК и ЦКК РКП(б), в ходе которого Троцкий и его сторонники потерпели сокрушительное поражение, Крупская 31 октября 1923 г. направила Зиновьеву письмо, в котором взяла под защиту Троцкого и напомнила о «характеристиках», фактически пригрозив ими. Любопытна ее оценка той дискуссии по принципиальным вопросам, которая шла на Объединенном Пленуме: «Вы согласитесь, что весь инцидент сплошное безобразие — приходится винить далеко не одного Троцкого. За все происшедшее приходится винить и нашу группу, Вас, Сталина и Каменева. Вы могли, конечно, но не захотели предотвратить это безобразие... Нельзя создавать атмосферу такой склоки и личных счетов»******. «А теперь главное, — пишет она. — Момент слишком серьезен, чтобы устраивать раскол и делать для Троцкого психологически невозможной работу. Надо пробовать с ним по-товарищески столковаться... суть дела: надо учитывать Троцкого, как партийную силу, и суметь создать такую ситуацию, где бы эта сила была бы для партии максимально использована». «Формально сейчас весь одиум****** за раскол свален на Троцкого, но именно свален, а по существу дела, — разве Троцкого не довели до этого? Деталей я не знаю, да и не в них дело...»[1547]. Не зная всех обстоятельств и деталей «дела», как можно о нем судить?********
По-разному можно оценивать это письмо. Нельзя только отрицать одного: Крупская выступает в роли адвоката Троцкого, пытается вывести его из-под политического удара, под который он сам себя поставил, и пытается поддержать его своим авторитетом. Крупская сгущала краски и пугала расколом, в то время как ЦК, ЦКК партии и наиболее крупные партийные организации сплоченно выступили против Троцкого. Она не просто старается «по справедливости» распределить вину между ленинской группой и Троцким, не просто защищает «обиженного» и «невинно обвиненного» Троцкого, таланты которого остаются недооцененными и невостребованными. Крупская развивает атаку Троцкого на главном политическом направлении, поддерживая главный пункт его обвинений — что в Политбюро есть силы, стремящиеся углубить разногласия и «уничтожить почву для дальнейшей совместной коллективной работы»[1548]. Крупская призывает к компромиссу с Троцким за счет отказа победителей от достигнутой победы, который означал бы превращение поражения Троцкого в его победу.
Письмо адресовалось Зиновьеву. Опять Зиновьеву! Как и «характеристики» и, возможно, «письмо Ильича о секретаре». Очевидно, Крупская считала его удобным каналом для оказания давления на Политбюро. Обращаясь к нему, она пытается воздействовать на членов ленинской группы в самом слабом ее звене. Для нас важно отметить то, что письмо дает дополнительные свидетельства в пользу того, что к этому времени «характеристики» были известны Зиновьеву и, самое главное, что Крупская уже активно использовала их как средство политического давления на ЦК РКП(б) в интересах Троцкого. Она писала Зиновьеву: «Вы знаете, что В.И. видел опасность раскола не только в личных свойствах Троцкого, но и в личных свойствах Сталина и других»[1549].
Проблематика «Письма к съезду» прозвучала также и в письме Троцкого к партийным совещаниям — «Новый курс» (датировано 8 декабря 1923 г.), с которым он обратился через голову ЦК к районным партийным собраниям Москвы. 11 декабря это письмо было напечатано в газете «Правда»[1550]. В нем Троцкий, прикрываясь тезисами о демократизации и критикой «чрезвычайного усиления» партийного аппарата, продолжал атаковать линию в партстроительстве, которую Ленин проводил с X съезда партии. Троцкий рассматривал ее как причину роста партийного бюрократизма, мешающего росту партийной молодежи, которая является «вернейшим барометром партии»[1551]. Выставляя «аппаратный бюрократизм» в качестве «одного из важнейших источников фракционности и провозглашая лозунг борьбы с фракционностью (т.е. с угрозой раскола), Троцкий возлагал на партийный аппарат, в том числе и на центральный, ответственность за возникновение и существование фракций в партии.
Представляя себя защитником партийной демократии и гарантом партии от раскола, Троцкий требовал «освоить и обновить партийный аппарат, заставив его почувствовать, что он является исполнительным механизмом великого коллектива»[1552]. Троцкий фактически бросал в партию призыв «перетряхнуть с песочечком» кадры партийного аппарата, как три года назад призывал проделать это с профсоюзными кадрами. Орудием этого «перетряхивания» должна была стать партийная молодежь. Противопоставление молодого поколения партии старшему он слегка прикрывал заявлением о необходимости их взаимодействия в рамках внутрипартийной демократии, однако само взаимодействие представлялось таким образом, будто оно являлось гарантией против перерождения старшего поколения. Получалось, что партийная молодежь такой опасности не подвергалась и, следовательно, выступала в качестве спасительницы партии. Для того чтобы обеспечить успех борьбы, партийной молодежи из всех возможных видов постижения опыта большевистской партии и обучения политике рекомендовалось одно — упорное противостояние партийному аппарату и принятым вышестоящими партийными органами решениям, если они не отвечали настроениям партийной молодежи. Троцкий рекомендовал не опасаться остаться в меньшинстве (поскольку меньшинство не всегда не право) и возобновлять свою борьбу «второй раз, и третий, и десятый»********.
Предложенная Троцким постановка вопроса о «секретарском» режиме в партии, противопоставление им молодого поколения партии старому (т.е. старым большевистским кадрам) в сочетании с призывом вести непримиримую борьбу с опасностью, которая исходит от старшего поколения партии, фактически была направлена против тех, кто упрекал Троцкого в меньшевизме. Троцкий поднял знамя борьбы как раз против этого слоя — старой партийной гвардии, чей авторитет Ленин считал залогом способности проведения партией пролетарской политики[1553]. Поэтому можно сказать, что данное выступление Троцкого находится в противоречии с теми взглядами, которых придерживался Ленин, и перекликается с теми, которые встречаются у Автора «Письма к съезду».
В целом письмо «Новый курс», развивая основные идеи «Письма к съезду», шло гораздо дальше, переводило содержащиеся в нем общие установки в плоскость практических политических действий, направленных на смену руководящего ядра партии. Возможно, поэтому на этой фазе борьбы Троцкий не использовал ни «характеристик», ни «письма Ильича о секретаре».
Итоги дискуссии подвела XIII конференция РКП(б). Центральным событием ее стал доклад Сталина. Сторонники Троцкого защищались откровенно слабо. Конференция осудила выступления Троцкого и объединенной оппозиции и оценила их как «прямой отход от ленинизма», как «явно выраженный мелкобуржуазный уклон в РКП(б)»[1554].
Через несколько дней после окончания конференции — 21 января 1924 г. — умер Владимир Ильич Ленин. В 2 часа 30 минут ночи 22 января после возвращения членов ЦК из Горок собрался Пленум ЦК РКП(б), обсуждавший вопросы организации похорон[1555]. Среди прочих было принято решение о судьбе бумаг В.И. Ленина: «Для приема бумаг, оставшихся после Владимира Ильича, назначить комиссию в составе т.т. Сталина, Зиновьева, Каменева, Марии Ильиничны, Надежды Константиновны, Бухарина и Смирнова; этой же комиссии принять меры к сохранению всего связанного с памятью об Ильиче (кабинет и пр.)»[1556]*********.
Москва прощалась с Лениным... Но жизнь брала свое, и смерть Ленина выявила обеспокоенность людей политическим будущим страны. Только что закончилась дискуссия, но все понимают, что борьба не закончена. Москвичи оживленно обсуждают ожидаемые политические перемены. ОГПУ внимательно слушает их. На улицах, в учреждениях... Для историков откладывается интереснейший материал, еще не использованный ими. Информационные сводки ОГПУ свидетельствуют, что о смерти Ленина сожалеют, ему отдают должное даже те, кто не был согласен с ним. Опасаются за судьбу НЭПа, на который покушался в последней дискуссии Троцкий. Много разговоров о переменах во власти. Общественное мнение будоражат нелегально распространяемые оппозицией листовки и тексты ленинского «Завещания». Гадают, кто станет председателем СНК, называются Троцкий, Каменев, Рыков и ряд других, в том числе и Буденный. Троцкий как возможный преемник Ленина на этом посту называется чаще других.
О Сталине тоже говорят, но не часто. Редко кто прочит его в преемники Ленина на посту предсовнаркома, но не потому, что он неизвестен или считается, что он не подходит для этой работы. Хотя Сталин для многих, видимо, фигура загадочная, люди понимают: Сталин держит власть. Его авторитет резко вырос в ходе последней дискуссии. Представитель итальянской прессы высказал такое мнение: «После... последней речи тов. Сталина на партконференции считают политическую роль тов. Троцкого оконченной»[1557]. А вот мнение курсантов школы ВЦИК, т.е. молодой и политически активной части армии, зафиксированное ОГПУ: «о тов. СТАЛИНЕ говорят, что у него "ум самородок". Они считают, что "СТАЛИН — голова"». Все его статьи в «Правде» показывают, «что он необыкновенный ум в политическом отношении»[1558]. Сталин как политик оценивался по высшему баллу. Москвичи считали, что реальная власть уже у него, что он хозяин положения и Троцкого к власти не пустит[1559]. В этих высказываниях прочитывается мысль: Троцкий проиграл, видимо, окончательно**********.
26 января в Большом театре состоялось траурное заседание II съезда Советов СССР. С воспоминаниями выступили Крупская, Каменев, Зиновьев и другие соратники Ленина. Именно здесь И.В. Сталин дал от имени партии знаменитую клятву умершему вождю. После длинных выступлений в короткой речи он сформулировал свое видение политического завещания В.И. Ленина. «Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам», — говорил Сталин, во-первых, «держать высоко и хранить в чистоте великое звание члена партии», во-вторых, «хранить единство нашей партии, как зеницу ока», в-третьих, «хранить и укреплять диктатуру пролетариата», в-четвертых, «укреплять всеми силами союз рабочих и крестьян», в-пятых, «укреплять и расширять союз республик» и, в-шестых, «верность принципам коммунистического интернационала». Сталин от имени партии коммунистов поклялся выполнять эти заповеди[1560].
Сторонники Троцкого тем временем не дремали. Смерть Ленина создала условия и стимул для придания «характеристикам» и «письму Ильича о секретаре» значение «политического завещания» Ленина. В Москве началось подпольное издание и распространение текстов «ленинского завещания». Широкое распространение нелегальных изданий «Завещания», видимо, было связано с тем, что на похороны в Москву прибыло много народа из регионов. Именно тогда появилось название — «Завещание Ленина», относящееся к текстам, автором которых Ленин не был. Дело дошло до того, что Ф.Э. Дзержинский как председатель комиссии ЦИК СССР по организации похорон В.И. Ленина вынужден был запретить несанкционированное распространение этих материалов. 30 января 1924 г. комиссия ЦИК СССР на своем заседании под председательством А.С. Енукидзе обсудила «вопрос о запрещении т. Дзержинским распространять издания "завещания Ленина"» и постановила: «Запрещение подтвердить»[1561].
В мае 1924 г. должен был состояться XIII партийный съезд. Открывалась возможность с помощью имени и авторитета Ленина взять реванш за недавнее поражение: политически дискредитировать основных сторонников Ленина в ЦК, попытаться устранить Сталина с главного поста в партии — должности генерального секретаря ЦК, изменить состав руководства партии, курс внутренней и внешней политики, а Троцкому расчистить путь к вершинам власти в партии и стране. Материал был уже наработан, оставалось только придать ему соответствующую форму. Она была найдена — «Письмо к съезду», т.е. к XIII съезду партии, которому предстояло узнать и выполнить последнюю волю вождя.
У историков очень мало достоверной информации о том, как именно происходила передача текстов «Завещания» из личного архива Ленина в ЦК партии. К сожалению, материалы комиссии по приему бумаг Ленина исследователям недоступны, поэтому мы не знаем, как строилась и проходила ее работа. Имеющиеся свидетельства очевидцев на редкость противоречивы в главном, что же касается деталей описываемых событий, то их даже невозможно сопоставлять. Троцкий уверяет, что Крупская оставляла «Письмо к съезду» «под замком» и лишь незадолго до XIII съезда передала его в Секретариат ЦК «с тем, чтоб оно через партийный съезд было доведено до сведения партии, для которой предназначалось»[1562]. Технический секретарь Политбюро Б. Бажанов говорит менее определенно — о передаче этого письма в ЦК партии[1563]. Оба утверждают, что предъявление Крупской «Письма к съезду» было для Сталина, Зиновьева и Каменева полной неожиданностью. Секретарь Крупской В. Дридзо говорит о передаче очень неопределенно, но сообщает интересную деталь, противореча Троцкому и Бажанову: переговоры Крупской, с одной стороны, и Сталина, Зиновьева и Каменева — с другой, «тянулись три с половиной месяца, и только перед самым съездом, 18 мая», она «передала завещание, соглашаясь, на чтение его по делегациям съезда»[1564].
В письме Крупской от 18 мая 1924 г., содержащем информацию о переданных документах Ленина, говорилось, что Ленин «выражал твердое желание», чтобы «записи от 24—25 декабря 1922 года и от 4 января 1923 года, которые заключают в себе личные характеристики некоторых членов Центрального Комитета», после его смерти были доведены до сведения очередного партийного съезда»[1565]. Это письмо очень ценно для нас: оно фиксирует важный момент в длительном процессе «рождения» «Завещания» Ленина — тексты отдельных записок («характеристики» и «письмо о секретаре») теперь Крупской представлены в новом качестве — как обращение к съезду, которому придан характер завещания Ленина.
Так на свет появилось «Письмо к съезду», оказавшееся в центре внутрипартийной борьбы. Первое «боевое крещение» оно приняло на XIII съезде РКП(б) в качестве главного средства атаки против Сталина.
* Вскоре (17 декабря 1923 г.) эти записки были опубликованы за границей в № 23—24 меньшевистского журнала «Социалистический вестник». У нас нет доказательства, что именно Троцкий организовал эту публикацию, но это весьма вероятно. Во всяком случае политически эта публикация «работала» на Троцкого и готовила базу для перенесения внутрипартийной дискуссии в Коминтерн.
** На заседании Политбюро при обсуждении судьбы ленинской статьи о РКИ кроме членов Политбюро (Сталин, Каменев, Зиновьев, Рыков, Бухарин, Томский) присутствовали также Муралов, Осинский, Преображенский, Пятаков, И.Н. Смирнов, Смирнов (очевидно, речь идет о В.М. Смирнове) (Известия ЦК КПСС. 1989. № 11. С. 186, 187). 18 октября 1923 г. Политбюро по заявлению ряда видных представителей оппозиции (Преображенского, Серебрякова и Сапронова) постановило: «Предложить Пленуму ЦК допустить на объединенное заседание ЦК и ЦКК» сторонников оппозиции, «подписавших поданное в ЦК заявление» 46-ти «в числе от 10 до 12. Персональный список установить Секретариату ЦК совместно с т.т. Преображенским и Серебряковым» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 388. Л. 1).
*** Прежде Троцкий не трогал председателя Президиума ЦКК Куйбышева, возможно, потому, что надеялся получить в его лице политического союзника на этом важном посту. Для такого расчета у Троцкого были определенные основания, т.к. Куйбышев в дискуссиях о Брестском мире и о профсоюзах поддерживал Троцкого. Ошибочность расчетов (если они были) стали очевидны Троцкому только в середине октября 1923 г., когда в ходе дискуссии Куйбышев как председатель ЦКК поддержал политическую линию ЦК и осудил выступление оппозиции. Об этом, в частности, могло говорить письмо Куйбышева и Ярославского в ЦК и ЦКК ВКП(б) от 20 октября 1923 г. (Известия ЦК КПСС. 1990. № 7. С. 190191). Реакция Троцкого последовала незамедлительно: в письме от 23 октября 1923 г. он нанес этот удар по Куйбышеву, обвинив его в стремлении обмануть и Ленина и партию (Известия ЦК КПСС. 1990. № 10. С. 172; 1989. № 11. С. 189–190).
**** Надо сказать, что позднее в ходе внутрипартийной борьбы сам Троцкий эту историю активно больше не использовал и ни разу не выступал с контраргументами против заявления Сталина и Куйбышева, просто игнорировал их (см.: Троцкий Л.Д. Сталинская школа фальсификаций. М, 1990. С. 83—85).
***** Н. Валентинов не соглашался с ее трактовкой. Для него было очевидно, что в этой борьбе атакующей стороной был именно Троцкий, на нем лежала вина за обострение внутрипартийного положения. А атаку он вел на основе ленинского «Завещания» (Валентинов Н. Наследники Ленина. М., 1991. С. 46).
****** Одиум (лат.) — ненависть, предмет ненависти и нареканий.
******* Заявление, что она не знает «деталей», нельзя принять всерьез, поскольку Крупская не только была активной участницей борьбы, но и имела возможность узнать все «детали». Оно, скорее, указывает на то, что она стремится обойти детали, которые работают против Троцкого.
******** В литературе встречаются удивительные попытки интерпретации этого тезиса Троцкого. Например, АА. Семин ставит знак равенства между этим лозунгом борьбы с ЦК и тезисом Сталина о подготовке смены для вождей партии (на XII съезде) (Семин А.А. Воспитательная политика партии: опыт и уроки 20-х годов // Вопросы истории КПСС. 1991. № 7. С. 72—73).
********* Возможно, это предложение исходило от В.Д. Бонч-Бруевича. В составленном им наброске плана мероприятий среди прочих пунктов было намечено опечатывание и опись документов (РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л. 1—1 об.).
********** Поэтому утверждение Троцкого о том, что Сталин, опасаясь его присутствия на похоронах В.И. Ленина, коварно обманул его и благодаря этому-де обеспечил себе победу в борьбе за лидерство в партии (см.: Троцкий Л.Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 2. С. 249—250; Последняя статья Л.Д. Троцкого // Вечерняя Москва. 1990. 1 сент.), не выдерживает никакой критики. Сам Троцкий свой отказ приехать объяснял тогда отсутствием технических возможностей. Но документы и простые расчеты говорят за то, что он мог вернуться в Москву либо поездом, либо самолетом, так как от получения информации о смерти Ленина до похорон оставалось более четырех суток, примерно 100 часов. О реальности этого говорили и москвичи (РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 98. Л. 50, 51).
Примечания:
[1529] Известия ЦК КПСС. 1990. № 5. С. 166.
[1530] Там же. № 10. С. 169-170.
[1531] Там же. С. 184; см. также: Вопросы истории КПСС. 1990. № 5. С. 37.
[1532] Известия ЦК КПСС. 1990. № 7. С. 177.
[1533] Там же. С. 179.
[1534] Там же. № 10. С. 171-172.
[1535] Там же. С. 172.
[1536] РГАСПИ. Ф. 325. Оп. 1. Д. 508. Л. 58.
[1537] Известия ЦК КПСС. 1990 № 7. С. 185.
[1538] РГАСПИ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 276. Л. 2–3.
[1539] Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 215.
[1540] Там же. 1989. №11. С. 183.
[1541] Там же. С. 184-187.
[1542] Там же. С. 187-188.
[1543] Там же. С. 188-190.
[1544] Там же. С. 190.
[1545] РГАСПИ. Ф. 79. Оп. 1. Д. 276. Л. 2–3.
[1546] Известия ЦК КПСС. 1989. № 11. С. 190, 192.
[1547] Там же. №2. С. 201, 202.
[1548] Там же. 1990. № 10. С. 185.
[1549] Там же. 1989. №2. С. 202.
[1550] Там же. 1990. № 12. С. 173.
[1551] Троцкий Л.Д. К истории русской революции. С. 200.
[1552] Троцкий Л.Д. Указ. соч. С. 202.
[1553] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 19—20.
[1554] КПСС в резолюциях... Т. 3. С. 156.
[1555] РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 44. Л. 1.
[1556] Там же. Ф. 17. Оп. 2. Д. 110. Л. 2.
[1557] Там же. Ф. 16. Оп. 1. Д. 98. Л. 107.
[1558] Там же. Л. 66.
[1559] Там же. С. Л. 110.
[1560] Сталин И.В. Соч. Т. 6. С. 46-51.
[1561] РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 2. Д. 48. Л. 41; Известия ЦК КПСС. 1990. № 6. С. 200.
[1562] Троцкий Л. Завещание Ленина. С. 268.
[1563] Бажанов Б. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. С. 105—107.
[1564] Дридзо В. О Крупской. Письмо в редакцию // Коммунист. 1989. № 5. С. 105.
[1565] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 594.