Книги о Ленине

§ 1. ПРОТИВОРЕЧИЯ СОДЕРЖАНИЯ

Проведенный анализ текстов «Завещания», а также источников-носителей информации об их происхождении и предназначении приводят нас к выводу, что в «Завещании» выделяются две группы текстов. Первая — тексты, ленинское авторство которых устанавливается вполне надежно. Речь идет о диктовках 23, 26— 29 декабря (в т.ч. текст, известный под названием «О придании законодательных функций Госплану»), опубликованные в 1923 г. статьи «Странички из дневника», «Как нам реорганизовать Рабкрин» (а также план первоначального варианта этой статьи и самый текст ее, имевший название «Что нам делать с Рабкрином»), «Лучше меньше, да лучше». К ним также относятся записки Ленина, не подготовленные к печати или не предназначавшиеся для нее. Те, которые были опубликованы по решению Политбюро под условными названиями «О кооперации» и «О нашей революции»[1236]. Вторая группа текстов представлена «Письмом к съезду» (диктовки 24—25 декабря 1922 г. и 4 января 1923 г.), «статьей» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» и письмами 5 марта (Троцкому) и 6 марта 1923 г. (Мдивани, Махарадзе и др.). К ним скорее всего принадлежит и «письмо-ультиматум» Ленина Сталину.

Пока вопрос о доказательстве ленинского авторства каждого из вышеназванных текстов не стоял, имевшиеся между ними противоречия либо игнорировались, либо объяснялись различными причинами: тем, что ленинская мысль не понята до конца, обстоятельствами и условиями работы Ленина (плохое самочувствие, отсутствие навыков работы со стенографисткой), дефектами работы ленинских секретарей. Ситуация меняется, как только ставится задача обоснования ленинского авторства того или иного текста «Завещания». В этом случае возникает необходимость изучить все противоречия в отдельности и выявить их внутренние связи, проанализировать все возможные причины их появления. И сразу же становится ясно, что прежними ответами удовлетвориться невозможно. Дефекты записи секретарей возможны, но вряд ли они приведут к возникновению двух противостоящих систем взглядов. То же относится к условиям и обстоятельствам диктовки. Что касается сформулированных Лениным положений, то они вполне понятны.

ПРОБЛЕМА РАСКОЛА

Традиционно считается, что причина появления «Письма к съезду» — опасение угрозы раскола Центрального Комитета и партии. Основанием для такого вывода служило указание на эту опасность как в самом «Письме к съезду», так и в других текстах «Завещания». При этом игнорировался тот факт, что в «Письме к съезду» и в других текстах ленинского «Завещания» проблема раскола ставилась и решалась совершенно по-разному.

Ленина и Автора «Письма к съезду» разделяет серьезное разногласие — по поводу классового союза рабочих и крестьян. В «Письме к съезду» говорится: «Наша партия опирается на два класса и поэтому возможна ее неустойчивость и неизбежно ее падение, если между этими классами не состоится соглашение. На этот случай принимать те или иные меры, вообще рассуждать об устойчивости нашего ЦК бесполезно. Никакие меры в этом случае не окажутся способными предупредить раскол. Но я надеюсь, что это слишком отдаленное будущее и слишком невероятное событие, чтобы о нем говорить» (курсив наш. — B.C.)[1237].

В статье Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин» говорится нечто совершенно иное: «В нашей Советской республике социальный строй основан на сотрудничестве двух классов: рабочих и крестьян, к которому допущены на известных условиях и "нэпманы", т.е. буржуазия. Если возникнут серьезные классовые разногласия между этими классами, тогда раскол будет неизбежен, но в нашем социальном строе не заложены с необходимостью основания такого раскола, и главная задача нашего ЦК и ЦКК, как и нашей партии в целом, состоит в том, чтобы внимательно следить за обстоятельствами, из которых может вытечь раскол, и предупреждать их, ибо в последнем счете судьба нашей республики будет зависеть от того, пойдет ли крестьянская масса с рабочим классом, сохраняя верность союзу с ним, или она даст "нэпманам", т.е. новой буржуазии, разъединить себя с рабочими, расколоть себя с ними. Чем яснее мы будем видеть перед собою этот двоякий исход, чем яснее будут понимать его все наши рабочие и крестьяне, тем больше шансов на то, что нам удастся избегнуть раскола, который был бы губителен для Советской республики» (выделено нами.—В.С.)[1238].

При внешнем сходстве сформулированных здесь положений между ними — серьезная разница. Автора «Письма к съезду» беспокоит раскол в партии, который неизбежен, если «не состоится соглашение» между рабочими и крестьянами, т.е. он ставит вопрос о соглашении между пролетариатом и крестьянством как о задаче будущего, так, будто бы НЭП не обеспечил его. Когда оно состоится, то раскол будет маловероятен. Когда же это произойдет? При каких условиях? Может быть, в ходе победы мировой пролетарской революции? Тогда, конечно, раскол будет маловероятен. Такая постановка вопроса имеет право на существование. Но политически она не была актуальной для Ленина. А вот для Троцкого она, как было показано выше, оставалась актуальной всегда. Ленин же считает, что союз есть свершившийся факт и задача состоит в его сохранении и упрочении: об этом надо заботиться сейчас как о задаче первостепенной важности. Автор «Письма к съезду» не видит способа предотвратить ее, в лучшем случае считает возможным отодвинуть решение проблемы в более отдаленное будущее. Ленин же фиксирует внимание партии на объективной природе этого союза, на улучшении политических механизмов и упрочении связи партии с массами как гарантии сохранения союза рабочих и крестьян.

Да и подобная постановка вопроса об угрозе гибели советской власти из-за раскола между рабочим классом и крестьянством была совершенно не характерна для Ленина. На XI съезде РКП (б) (март 1922 г.) он, говоря о неизбежном в будущем «последнем и решительном бое» с капитализмом, вырастающем из крестьянства, не утверждал, что это столкновение обязательно должно закончиться гибелью советской власти. В приветствии IV конгрессу Коминтерна и в выступлениях на нем (ноябрь 1922 г.), а также в выступлении на заседании Моссовета 20 ноября 1922 г. В.И. Ленин также высказывался весьма оптимистично насчет перспектив социалистической революции[1239]. Аналогичные настроения пронизывают все последние ленинские письма и статьи.

Автор «Письма к съезду» утверждает, что партия опирается на два совершенно разных социальных класса — на пролетариат и крестьянство, т.е. что она не только берется выражать их классовые интересы, но и в социалистической революции отводит им одинаковую роль. В творческом наследии Ленина эта мысль не находит никакой опоры. Для Ленина (в рамках его теории перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую) это было бы равносильно отрицанию социалистического характера российской революции. Известно, что по этому вопросу он дискутировал с Троцким. Автор «Письма» фактически не делает различия между пролетариатом и мелкобуржуазным крестьянством в качестве социальной базы революции. Ленин не только всегда делал такое различие, но и дифференцированно относился к крестьянству, когда определял отношение к нему коммунистической партии в социалистической революции (в период борьбы за установление диктатуры пролетариата — союз с бедняком при нейтрализации середняка; затем бедняки — опора советской власти в деревне, а с середняком — союз). В начале 1922 г. именно Ленин, несмотря на настойчивые возражения со стороны оппозиции и части своих сторонников, провел на XI съезде партии решение об усилении дифференцирования классового подхода при приеме в партию: вступление в нее облегчалось для рабочих с большим стажем работы, более сложным оно было для тех, у кого фабрично-заводской стаж меньше, и для солдат, а для крестьян оно затруднялось еще более. В рамках НЭПа на первый план выдвигалась задача урегулирования отношений со всем крестьянством, но не забудем, что выдвигалась она в рамках классового подхода, следовательно, требование различать в крестьянстве отдельные слои сохраняло свою силу.

Ленин и Автор «Письма к съезду» говорят об угрозе раскола партии, но при этом видят его по-разному. На это указывают предлагаемые ими две совершенно разные оценки этой опасности и предложения по ее предотвращению. Автор «Письма к съезду» угрозу раскола классового союза связывает в единый узел с угрозой раскола и гибели партии. Опыт революции свидетельствовал о том, что между расколом партии и расколом союза рабочего класса и крестьянства нет прямой зависимости. Известно, что классовый союз рабочих и большинства крестьян (середняки) возник только в ходе гражданской войны, но партия существовала и до этого времени. Рождался он тяжело, крестьянство испытывало сильные колебания. Разлад между рабочими и крестьянами был и в 1918 г., когда летом крестьянство качнулось в сторону контрреволюции, но раскола партии не было. В конце гражданской войны и при переходе к миру этот союз подвергся тяжелейшим испытаниям, был на грани развала. Ленин, аргументируя на Х съезде партии необходимость введения НЭПа, прямо указывал, что «крестьянская контрреволюция стоит против нас», что борьба здесь идет по принципу «кто кого». Партия в это время тоже оказалась в ситуации тяжелейшего кризиса, но не из-за проблем, возникающих в отношениях с крестьянством, а из-за дискуссии о профсоюзах. Политический опыт говорил, что партия, связанная с жизнью общества, в своем развитии не обязательно повторяет все его кризисы. Потеря ею части своих членов в результате определенного кризиса в обществе не есть раскол в партии. Разногласия в ЦК также не равноценны ему. Наиболее тяжелые разногласия в ЦК (в октябре 1917 г., в период Бреста, в связи с начавшейся дискуссией о профсоюзах в конце 1920 г.) не находились в прямой связи с судьбой союза рабочих и крестьян. С другой стороны, дискуссия по национальному вопросу, который, как известно, теснейшим образом связан с крестьянским вопросом, хотя временами приобретала острый характер, также не ставила партию перед угрозой раскола. Во всяком случае, Ленин никогда не связывал с ней угрозу раскола партии и ЦК. Опыт говорил о том, что трудности в отношениях с крестьянством вызывали дискуссии в партии, но ни разу не ставили ее на грань кризиса и раскола. На грань раскола ее ставили разногласия по вопросам тактики.

Разве Ленин мог забыть весь этот опыт? Нет никаких оснований допускать это. У него нет ничего панического в постановке вопроса о судьбе партии в связи с перспективами отношений между рабочими и крестьянами. Не потому, что Ленин недооценивает этот союз, а потому, что уверен в способности партии не допустить раскола. В статье «Как нам реорганизовать Рабкрин» он говорил, что ясное видение и правильное понимание угрозы классовому союзу дает шансы предотвратить его раскол.

Обратим внимание на заявление: «Под устойчивостью Центрального Комитета, о которой я говорил выше, я разумею меры против раскола (курсив наш. — B.C.)»[1240]. Это лукавая фраза, призванная создать впечатление, что данное заявление имеет какую-то опору в других текстах ленинского наследия. Однако ни в диктовке 23 декабря 1923 г., ни в более ранних ленинских документах такой постановки вопроса мы не встречаем. Более того, Автор «Письма к съезду» считает, что причиной ожидаемого раскола являются «серьезнейшие разногласия в партии»[1241]. Но в ленинских документах последних месяцев, а также в последних его письмах, записках и статьях ничего не говорится ни о проблемах, ставящих партию на грань раскола, ни об обеспокоенности Ленина такой перспективой. В самом «Письме к съезду» его автор не конкретизирует это положение, что, возможно, указывает на то, что ничем серьезным для доказательства этого утверждения он не располагал. Доступные историкам документы того времени также не содержат такой информации.

Автор «Письма к съезду» предлагает жесткую увязку по линии устойчивость — раскол. «Под устойчивостью Центрального Комитета... я разумею меры против раскола». Оставим на совести Автора понимание устойчивости ЦК как систему мер против раскола (устойчивость — это меры). Возможно, это неудачная формулировка, но, возможно, что Автор именно так и думал. У нас нет оснований приписывать это открытие Ленину, который, характеризуя опасности, подстерегающие партию, даже не намекает на угрозу ее раскола и ничего не говорит об устойчивости ЦК. Он озабочен повышением авторитета ЦК, а также «прочности» и «устойчивости нашей партии»[1242]. Но повышение прочности и устойчивости партии — это не совсем то, что повышение устойчивости ЦК и предотвращение раскола партии, грозящих произойти в ближайшее время и внезапно. Ясно, что Ленин и Автор «Письма к съезду» говорят о разных проблемах. Традиционная историография идет вослед Автору, фактически отождествляя их. Подразумевается, что Ленин просто обозначает одну и ту же проблему разными словами, которые в данном случае являются синонимами. Но это не так. Ленинская постановка вопроса об устойчивости ЦК и опасности его раскола иная. В ней нет жесткой увязки «неустойчивости» и «раскола». В разных местах «Завещания» Ленин говорит то только об устойчивости, то о расколе и устойчивости одновременно[1243], не ставя их в прямую зависимость как причину и следствие, и не употребляет эти термины как синонимы.

Впервые указание на некую опасность, связанную с неустойчивостью политического курса, появляется в письме Сталину «к съезду» (23 декабря 1922 г.), продиктованному пять дней спустя после принятия Пленумом ЦК РКП(б) принципиального решения о сохранении режима монополии внешней торговли. Считается, что Ленин сомневался в искренности утвержденного решения и в прочности принятого курса и поэтому ожидал продолжения борьбы. Речь идет о его письме Троцкому от 21 декабря 1922 г.[1244] Выше мы говорили, что есть серьезные сомнения в подлинности этого письма. Но допустим, что оно действительно принадлежит Ленину. Мы видим, что в нем не высказывается никакого опасения относительно раскола ЦК партии. В письме Сталину (23 декабря 1922 г.) говорится о «больших опасностях», «если бы течение событий не было бы вполне благоприятно для нас (а на это мы рассчитывать не можем)», и далее уточняется, что имеется в виду борьба с капиталистическим окружением, которая «может и должна сильно обостриться в ближайшие годы». Именно с этой опасностью и необходимостью ее преодоления Ленин ставит в связь предлагаемую им реформу ЦК, от которой «устойчивость нашей партии... выиграла бы в тысячу раз». Кроме того, известный опыт свидетельствует, что внешняя опасность всегда сплачивает организацию, но политическая линия ее в какой-то момент может оказаться неустойчивой.

Ленин имеет в виду политическую устойчивость перед лицом грозных испытаний. Но требование повысить устойчивость не означает, будто она так низка, что опасность раскола стала реальной и раскол может произойти в ближайшее время. Именно на эту оценку накладывается желание Ленина застраховаться от того, чтобы «конфликты небольших частей ЦК могли получить слишком непомерное значение для всех «судей» партии». Да и опасность эта не существует сейчас, хотя может возникнуть в ближайшем будущем. За исключением этого заявления относительно «судей» партии в письме от 23 декабря нет никаких других указаний на то, что кто-либо из членов ЦК представляет угрозу для его устойчивости. Но, как было показано выше, под «судьями» партии Ленин имел в виду оппозиционеров, а не Сталина.

Не изменил он этой общей оценке и позднее, в других диктовках. В них он не проявляет никакого беспокойства по поводу раскола ЦК или партии из-за личных качеств вождей. О расколе впервые Ленин ставит вопрос в диктовке 26 декабря. Но в отличие от Автора «Письма к съезду» он говорит не об угрозе раскола (тем более близкого), а о том, что при увеличении численности ЦК «меньше будет опасности раскола от какой-нибудь неосторожности»[1245]. Ясно, что здесь перед нами две совершенно разные оценки остроты проблемы, ее характера, истоков и способов ее решения. В «Письме к съезду» гремит набат об опасности внезапного раскола, а у Ленина предлагаются конкретные меры, способные уменьшить эту опасность в обозримом будущем. В плане статьи о РКИ он пишет, что увеличение числа членов ЦК приведет к «уменьшению личного, случайного элемента в его решениях и т.д.»[1246]. Личный элемент (важнейший фактор раскола для Автора «Письма к съезду») у Ленина — это не опасность конфликта между Сталиным и Троцким, а условия, в которых принимаются решения. Таким образом, Ленин акцентировал внимание не на расколе ЦК, а на «уменьшении личного, случайного элемента» в решениях ЦК партии, и только в связи с этим ставит вопрос о «большей устойчивости» его и «сопротивляемости расколам». В первоначальном варианте статьи о реорганизации Рабкрина проблема угрозы раскола также ставилась совершенно иначе, чем в «Письме к съезду»: «Большая устойчивость нашего ЦК в смысле... сопротивляемости его (т.е. ЦК, а не партии. — ВС.) расколам, которые могли бы быть вызваны при недостаточной связи этого учреждения с массами» (выделено нами. — B.C.). Итак, угрозу раскола ЦК Ленин связывал не с политическими деятелями (Сталин, Троцкий и др.) и их взаимоотношениями, а с решениями ЦК в условиях «недостаточной» связи его «с массами»[1247].

В статье «Как нам реорганизовать Рабкрин» Ленин тоже говорит об этой опасности спокойно, фактически повторяя мысль, высказанную им в диктовке 26 декабря: привлечение членов ЦКК к работе Политбюро (проверка входящих в него документов, присутствие на заседаниях) среди прочего даст тот «выигрыш», «что в нашем ЦК уменьшится влияние чисто личных и случайных обстоятельств и тем самым понизится опасность раскола»[1248]*. Из контекста ясно, что речь идет о расколе ЦК, а не партии. Эту угрозу раскола ЦК Ленин предлагает предотвращать не за счет кадровых перемещений в руководящей группе ЦК, а с помощью умелого политического маневрирования на базе НЭПа, за счет всемерного укрепления системы диктатуры пролетариата, в частности за счет предлагаемой им реформы, направленной на упрочение связи ЦК с массами, улучшение подготовки кадров и подготовки заседаний ЦК и Политбюро. В следующей за ней, последней своей статье «Лучше меньше, да лучше» Ленин, развивая тему реорганизации ЦКК—РКИ, вообще не затрагивает проблему раскола. А ведь в ней он как бы подводит итог своим размышлениям последних месяцев, сводя вместе проблемы реорганизации системы управления, взаимосвязи партии и государства, перспектив развития мирового революционного процесса и осуществления технической реконструкции народного хозяйства и др.

В статьях «Странички из дневника», «О кооперации» и «О нашей революции» также нет никакого указания на опасность раскола. В них Ленин, разрабатывая проблемы укрепления союза рабочего класса и крестьянства в целом, спокойно, с уверенностью смотрел на будущее этого союза и не дал ни единого повода считать, что этот союз может рухнуть в любой момент и повлечь за собой раскол ЦК и партии. Вот и все, что есть у Ленина об опасности раскола ЦК РКП(б). Об угрозе раскола партии Ленин в отличие от Автора «характеристик» вообще ничего не говорит. Партия и ЦК — разные организмы, причины раскола их могут быть весьма различными, поэтому и способы преодоления их тоже различны.

Если принять версию ленинского авторства «Письма к съезду», то надо объяснить странные и стремительные метаморфозы оценок угрозы раскола, ее причин и предлагаемых методов ее преодоления. В диктовке 23 декабря ставится диагноз: причина недостаточной устойчивости партии — не вполне благоприятное течение событий в условиях существования среди враждебных государств, с которыми возможно обострение борьбы в ближайшие годы, а на следующий день (24 декабря) неустойчивость ЦК видится уже в личных и политических качествах ряда ведущих его членов[1249]. О неблагоприятном течении событий в связи с капиталистическим окружением ни полслова. Надо ответить на вопрос, что же случилось за один день, чтобы связать эту обеспокоенность с отношениями между Сталиным и Троцким? Что, Ленин забыл о вчерашнем ходе и образе своих мыслей? Или он развивает свой анализ? Однако ничто не указывает на то, что он дополняет анализ еще одним пунктом, мысль Автора идет в совершенно ином направлении. Но допустим, что имело место именно развитие мысли. Это приводит нас лишь к новому противоречию: как объяснить, что день спустя, 26 декабря 1922 г., Ленин, будто забыв о продиктованном 24 декабря, возвращается к принципиальной позиции письма 23 декабря и говорит лишь об уменьшении опасности раскола, не связывая ее с кем-то конкретно, а только с «какой-нибудь неосторожностью»[1250]. Проходит еще десять дней, и вдруг в диктовке 4 января 1923 г. («добавление») опять появляются оценки и прогнозы, свойственные «характеристикам». В них противоречия между «характеристиками» и ленинскими текстами усиливаются еще больше. Автор, пугая своих читателей перспективой раскола партии, теряет чувство меры и впадает в панику: «Возможна ее (партии. — B.C.) неустойчивость и неизбежно ее падение». Неустойчивость только возможна, а падение неизбежно. Может ли быть падение без потери устойчивости? У нас нет никаких оснований приписывать это В.И. Ленину, тезис о внезапности и неизбежности падения партии в его системе взглядов не находит себе никакой опоры. Ленин постоянно выражал уверенность в том, что партия справится со стоящими перед ней задачами и обеспечит победу революции. Зато прогнозы Автора «Письма к съезду» напоминают прогнозы Троцкого относительно скорой гибели советской власти («кукушка прокуковала»), выраставшие на базе теории «перманентной революции». Что же это за страшная угроза, если и пять, и пятнадцать дней спустя, и через двадцать дней, и через месяц-два Ленин не проявлял ни малейшей обеспокоенности тем, что раскол может произойти внезапно из-за борьбы между Сталиным и Троцким и не развивает тему о необходимости «перемещать» Сталина с должности генерального секретаря ЦК РКП(б)? Он занят другими проблемами, которые при всей их значимости (именно так ставит эту проблему Автор «Письма к съезду) не идут ни в какое сравнение с угрозой, исходящей от Сталина. Могут возразить: в окончательном варианте статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин» Ленин со всей определенностью поставил вопрос о необходимости с помощью реорганизованного ЦКК заблокировать всякие попытки генсека использовать свои огромные права в своих интересах, идущих, как всякому известно, вразрез с интересами партии[1251]. Это единственное место в принадлежащих Ленину текстах «Завещания», которое поддерживает выпады против Сталина, содержащиеся в «Письме к съезду», и только оно могло бы служить аргументом в пользу ленинского авторства их. Но, как было показано выше, тезис о генсеке является позднейшей вставкой в ленинский текст.

Получается, что «характеристики» и «добавление» к ним хронологически дважды (24—25 декабря и 4 января) вклиниваются в ленинские тексты и разрывают их на три части (23 декабря 1922 г.; 26 декабря — 2 января; после 4 января — 2 марта 1923 г.), вступая в противоречие как с текстами, предшествующими им, так и с последующими, порождая противостояние отдельных частей «Завещания». Поэтому возникает впечатление непоследовательности и противоречивости ленинской мысли, чего не было на самом деле.

Разное видение Лениным и Автором «Письма к съезду» проблемы раскола, естественно, вызывает различные предложения относительно методов борьбы с этой угрозой. Автор «Письма к съезду» утверждает, что раскол соглашения между пролетариатом и крестьянством, который может возникнуть в будущем, маловероятен, поэтому нет смысла говорить о нем как о причине раскола партии. Это дает ему основание выдвигать в качестве главной причины близкого раскола партии личные качества ее лидеров, предложение отодвинуть от власти «плохих» и освободить место для «хороших». Ленин же считает, что есть смысл говорить о потенциальной угрозе раскола союза и уже теперь обсуждать способы его предупреждения**. Отсюда его постановка задачи: следить за развитием событий и не допускать усиления разногласий, отсюда его предложение провести реорганизацию высших органов партии, чтобы повысить эффективность их работы и упрочить связь ЦК с беспартийной массой.

Даже одно и то же предложение относительно увеличения числа членов ЦК трактуется ими совершенно различно. Автор «Письма к съезду», поставив общую задачу преодоления угрозы раскола и указав на противоречия между Сталиным и Троцким как на главный источник этой опасности, предлагает увеличить численность ЦК, чтобы прежде всего заблокировать «два качества двух выдающихся вождей современного ЦК», способных «ненароком привести к расколу»[1252]. У Ленина цель расширения ЦК иная. Она — в создании политического механизма, способного эффективнее работать. Личности в данном случае не имеют самодовлеющего значения. Какие лидеры есть, такие пусть и работают. Поэтому Ленин в письме Сталину от 23 декабря 1922 г. увеличение численности ЦК расценивает как одно из проявлений «перемен» «в нашем политическом строе»[1253]. Предложение Автора «Письма к съезду» о смещении Сталина с должности генсека невозможно оценить как «перемену» в «политическом строе». По мнению Ленина, увеличение численности ЦК, а не смена генерального секретаря должно было обеспечить повышение устойчивости и авторитета ЦК, «серьезно улучшить работу нашего аппарата», усилить ее связь с массами и т.д. Среди этих целей нет ничего, что указывало бы на стремление Ленина нанести политический удар по Сталину. Для Автора «Письма к съезду», наоборот, механизм не имеет значения (во всяком случае, он не обозначил своего отношения к нему), проблема сводится к «личностям», к политической «ликвидации» Сталина.

Серьезно отличается у Ленина и Автора «Письма к съезду» постановка вопроса о реформе ЦК. В «Письме к съезду» увеличение числа членов ЦК как средства политической борьбы против угрозы раскола ЦК не ставится в связь с реорганизацией РКИ. У Ленина она не только связана с планом реорганизации РКИ, но и в определенной мере подчинена ей: он желал ввести в состав ЦК многочисленную группу партийцев — рабочих и крестьян, которые бы одновременно работали в РКИ и обеспечили бы им выполнение задач реорганизации всего госаппарата[1254]. Известно, что против планов сохранения и реорганизации РКИ и увеличения ЦК выступал Троцкий.

Заметна и разница в трактовке роли личного фактора. Автором «Письма к съезду» личный фактор трактуется прежде всего и в основном как проблема вождей, личные качества и отношения которых, особенно Сталина и Троцкого, заключают в себе огромную разрушительную силу. Все «раскручивается» вокруг этой проблемы и направлено на аргументацию необходимости снятия Сталина с должности генерального секретаря. Сам Автор «Письма к съезду» не приводит никаких серьезных аргументов в пользу утверждения, что от Сталина как генсека исходит угроза раскола ЦК и падения партии. Он ограничивается неопределенными фразами: «я думаю», что угроза раскола исходит от отношений между Сталиным и Троцким. «По-моему», от них исходит большая половина опасности раскола. «Я не уверен», что Сталин сможет осторожно пользоваться своей властью и пр.[1255]*** Итак, нет точного знания, есть только мнение или сомнение, а при них — предложение принять радикальные меры. Образно говоря, с головной болью предлагается бороться гильотиной.

Ленин проблему личного фактора ставит и решает иначе. В плане первоначального варианта статьи «Что нам делать с  Рабкрином?», в самом тексте ее, а также в статье «Как нам реорганизовать Рабкрин» Ленин совершенно иначе увязывает личный фактор и проблему раскола, о которой говорится очень неопределенно: увеличение численности ЦК позволит увеличить число людей, прошедших «обучение цекистской работе, что само по себе уменьшит опасность раскола от какой-нибудь неосторожности» и тем самым повысит «устойчивость» ЦК[1256]. Здесь Ленин, даже рассматривая угрозу раскола, происходящую от самих членов ЦК, никоим образом не выделяет Сталина и не определяет его как одну из главных, или главную, фигуру, несущую угрозу неустойчивости и раскола ЦК РКП (б). Ленинская постановка вопроса о личном факторе много шире, чем констатация влияния отрицательный черт характера отдельный членов ЦК.

Получается, что при одной и той же принципиальной постановке вопроса о личной ответственности членов ЦК за возможный раскол Ленин и Автор «Письма к съезду» демонстрируют совершенно разные подходы и предлагают разные программы действий для уменьшения опасности раскола. От письма Сталину «К съезду» (диктовка 23 декабря) через диктовку 26 декабря 1922 г. до статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин» протянулась одна, постоянно варьирующаяся и развивающаяся мысль о реорганизации высших органов партии и РКИ с целью повышения эффективности их работы и совершенствования госаппарата, что само по себе свидетельствует о том, что автором всех этих текстов был один человек — Ленин. Нигде нет и намека на какую-либо опасность, исходящую лично от Сталина или от самой должности генерального секретаря[1257]. Нигде не предлагается для повышения устойчивости ЦК и предотвращения раскола разрушать существующий политический баланс и создавать новый, благоприятный Троцкому. Нигде Ленин не ставит под сомнение политический авторитет и способность руководить партией старой большевистской гвардии. Взгляды Ленина на проблему сохранения союза пролетариата и крестьянства, которые он развивал в последних своих диктовках, вполне корреспондируют с теми, которые он не раз высказывал в 1921—1922 гг. По всем этим вопросам Автор «Письма к съезду» придерживается иной позиции. У него проблема раскола завязана на проблему лидерства в партии.

* Именно это место вызвало удивление у членов Политбюро. Те политические обстоятельства, в которых проходила работа Ленина над статьей, а также обстоятельства предсъездовской дискуссии и дискуссии на съезде по вопросам реорганизации высших органов партии заставляют по-новому взглянуть на побудительные мотивы, которыми Ленин, может быть, руководствовался, акцентируя в статье «Как нам реорганизовать Рабкрин» угрозу раскола. Появляются основания считать, что Ленин прибегнул к обострению вопроса, чтобы облегчить проведение на съезде решения о расширении состава ЦК. Связав расширение ЦК и усиление ЦКК с проблемой угрозы раскола, он выбивал из рук противников сохранения ЦКК и расширения ЦК козыри: кто против уменьшения опасности раскола? Нет таких.

А что мы видим на съезде? Сталин и другие сторонники Ленина поддержали его предложения. Предприняв меры для смягчения возможного негативного влияния указания на опасность раскола, они приняли его и увязали, как и предлагал Ленин, с реорганизацией ЦКК. Троцкий же внес предложение противоположное — сократить ЦК! Что касается угрозы раскола, то Троцкий и его сторонники трактовали ее не так, как Ленин. Вполне в духе Автора «Письма к съезду» они искали ее в деятельности ЦК, которой Ленин в общем и целом был вполне доволен, а также в деятельности Сталина, Зиновьева и Каменева.

** Последнее предположение прямо перекликается с известным тезисом Ленина (доклад на XI съезде партии) о том, что крестьяне дали Советской власти кредит политического доверия, время действия которого зависит от умения хозяйствовать.

*** Автор записок «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» исповедует ту же систему: есть «сомнения», что в деятельности общесоюзный органов могут возникнуть трудности, — приготовимся ликвидировать СССР при первой возможности (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 360—362).

ЛЕНИНСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ И «ХАРАКТЕРИСТИКИ ПОД ЛЕНИНА»

В ленинских текстах «Завещания» нет прямых характеристик, но это не значит, что Ленин избегает высказывать свое мнение относительно личных и деловых качеств политических руководителей. Правда, делает он это не так, как Автор «Письма к съезду». Он дает характеристики как бы походя, в процессе делового обсуждения той или иной проблемы по существу. При этом в центре его внимания оказывается отнюдь не Сталин, а Троцкий. Ленин не навязывает своей оценки и нигде не пытается дать исчерпывающей (тем более в нескольких словах) характеристики этой крупной политической фигуры. Однако, «материал» к ней разбросан практически по всем последним письмам, запискам и статьям В.И. Ленина*.

Обосновывая свой протест против стремления Троцкого возглавить Госплан, Ленин в диктовке 27 декабря, определяя качества, которыми должен обладать руководитель Госплана, указывает на такие, которыми Троцкий не обладал: «с одной стороны, научно образованный» в технических или агрономических вопросах, «с большим, многими десятилетиями измеряемым, опытом практической работы либо в области техники, либо агрономии». «Я думаю, — продолжал Ленин, — что такой человек должен обладать не столько администраторскими качествами (у Троцкого они, конечно, были.— B.C.), сколько широким опытом и способностью привлекать к себе людей»[1258]. На следующий день Ленин разъясняет эту мысль: «Руководитель государственного учреждения должен обладать в высшей степени способностью привлекать к себе людей и в достаточной степени солидными научными и техническими знаниями для проверки их работы. Это — как основное. Без него работа не может быть правильной. С другой стороны, очень важно, чтобы он умел администрировать и имел достойного помощника или помощников в этом деле. Соединение этих двух качеств в одном лице вряд ли будет встречаться и вряд ли будет необходимо»**. По контексту статьи (Ленин отклоняет претензии Троцкого на эту должность) становится понятным, что этих качеств он у Троцкого не усматривает. «Я замечал у некоторых наших товарищей, способных влиять на направление государственных дел решающим образом, преувеличение администраторской стороны, которая, конечно, необходима в своем месте и в своем времени, но которую не надо смешивать со стороной научной, с охватыванием широкой действительности, способностью привлекать людей и т.д.»[1259]. Считается, что это заявление направлено против Сталина. Это не доказано. Поскольку в этих диктовках Ленин фактически полемизирует с Троцким, то есть серьезные основания считать, что Ленин имел в виду именно его.

Нельзя не обратить внимание на то, что по содержанию эта характеристика противостоит той, которая якобы продиктована Лениным 24 декабря 1922 г., т.е. два-три дня назад. Иначе говоря, в статье о Госплане Ленин фактически оспаривает содержащееся в «диктовке» 24 декабря 1922 г. положение о том, что Троцкий является самым способным членом ЦК. Что же случилось, чтобы «самого способного человека в настоящем ЦК» три дня спустя Ленин вдруг посчитал неподходящим для поста председателя Госплана?!

С характеристикой Троцкого у Ленина оказывается связанной и характеристика Пятакова. Она также диссонирует с той, что имеется в «Письме к съезду», где он оценивается как человек, на которого нельзя «положиться в серьезном политическом вопросе». А Ленин берет Пятакова (и Кржижановского) под защиту от критики Троцкого и обосновывает целесообразность сохранения Пятакова в руководстве Госпланом как раз для выполнения серьезных политических функций — организовать работу «комиссии экспертов», состоящей из людей, нужных советской власти, но политически чуждых ей. Очень ответственная политическая работа.

Ленин и Автор «Письма к съезду» по-разному смотрят на проблемы, по-разному решают их, по-разному оценивают одних и тех же людей. Вывод: принадлежность Ленину «Письма к съезду» настолько маловероятна, что практически исключена.

* * *

Другой ряд противоречий имеется между последними письмами, записками и статьями В.И. Ленина и записками «К вопросу о национальностях или об "автономизации"». Ленин и Автор этих записок демонстрируют принципиально разное понимание основных проблем реорганизации партийного, советского и национально-государственного строительства, а также перспектив российской революции.

* Это относится к текстам «О придании законодательных функций Госплану», «Как нам реорганизовать Рабкрин», «Лучше меньше, да лучше» и в подготовительных материалах к ним (диктовки 26 и 29 декабря 1922 г., план статьи и ее первоначальный вариант), «О нашей революции», в меньшей мере — к статье «О кооперации».

** В четвертой части этого текста о Госплане Ленин снова возвращается к этим рассуждениям и развивает их уже вне прямой связи с Троцким, обращая внимание на принципиальную сторону дела (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 352–353).

ПРОБЛЕМЫ РЕФОРМИРОВАНИЯ ГОСАППАРАТА

В диктовке 26 декабря 1922 г. Ленин дал резко критическую оценку госаппарату: «Наш аппарат... в сущности, унаследован от старого режима, ибо переделать его в такой короткий срок, особенно при войне, при голоде и т.п., было совершенно невозможно. Поэтому тем "критикам", которые с усмешкой или злобой преподносят нам указания на дефекты нашего аппарата, можно спокойно ответить, что эти люди совершенно не понимают условий современной революции Достаточно, что мы за пять лет создали новый тип государства... Но сознание этого никоим образом не должно закрывать от нас того, что мы аппарат, в сущности, взяли старый от царя и от буржуазии». Этим признанием Ленин не ограничивается и ставит задачу: «Теперь с наступлением мира и обеспечением минимальной потребности от голода вся работа должна быть направлена на улучшение аппарата»[1260]. Обратим внимание на то, что Ленин, критикуя аппарат, отделяет себя от других критиков его, которые упоминаются в контексте, схожем с употреблением термина «судьи» в письме Сталину «К съезду» (23 декабря).

Поскольку Троцкий, пытавшийся выступать в роли главного борца с бюрократизмом, был в руководстве партии одним из основных критиков партийного и государственного аппаратов, то правомерно поставить вопрос: не Троцкому ли адресован этот выпад? Такой же подход к проблеме госаппарата Ленин демонстрирует и позднее, в диктовке 29 декабря «(К отделу об увеличении числа членов ЦК)»[1261], в первоначальном варианте статьи о РКИ и в окончательном ее варианте — «Как нам реорганизовать Рабкрин»[1262]. Тезис о людях, не понимающих условий современной революции, перекликается с упреком, содержащимся в статье «О нашей революции», который был обращен противникам Ленина, среди которых Троцкий был первым и главным.

Автор записок «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» начинает с критики госаппарата, вполне созвучной с ленинской, и сопровождает ее отсылкой, которая читателями воспринимается как прямое свидетельство ленинского авторства этой статьи: наш («российский») госаппарат, «как я указал уже в одном из предыдущих номеров своего дневника*, заимствован нами от царизма и только чуть-чуть подмазан советским миром». Однако этим и ограничивается сходство и связь позиций Ленина и Автора записок. Ленин ставит задачу его реорганизации, с тем чтобы сохранить завоеванные позиции и лучше обеспечить строительство социализма, в  том числе процесс объединения республик. Автор записок, наоборот, тезис о негодности аппарата использует в качестве аргумента против образования СССР, за необходимость отложить его создание. Он предлагает «подождать» с проведением в жизнь «затеи» с СССР: «подождать с этой мерой до тех пор, пока мы могли бы сказать, что ручаемся за свой аппарат, как за свой», и ожидает от «современного аппарата» «массы злоупотреблений истинно русского свойства»[1263]. Для него «плохой аппарат» всего лишь хороший аргумент против СССР, а для Ленина — проблема, к решению которой приковано его внимание. При этом Ленин не ставит создание СССР в зависимость от состояния аппарата. Он лишь ставит задачу совершенствования его в рамках нового союза.

Автор записок упрекает Сталина в том, что идея автономизации созвучна требованиям единства аппарата и продиктована интересами повышения эффективности его работы, что он считает несерьезным аргументом и проявлением политических интересов бюрократии, которые заслуживали подавления, а не поддержки[1264]. Но Ленин, полемизируя со Сталиным и аргументируя против плана автономизации (письмо его Каменеву от 26 сентября), не ставил под сомнение стремление обеспечить удобство управления и в своих предложениях изложил свое видение решения этой проблемы[1265]. Более того, Ленин выступал за создание закавказской федерации, ЗФСР, одно из назначений которой было улучшение управления народным хозяйством региона. В последнем своем документе, посвященном вопросу объединения советских республик, — в приветствии съезду Советов Украины Ленин писал, что с «правильным решением» «вопроса об объединении республик» он связывает «дальнейшую организацию нашего государственного аппарата»[1266]. Наконец, последние работы Ленина (о Госплане, о РКИ) направлены как раз на совершенствование этого государственного и хозяйственного аппаратов.

Автор записок, зная эту ленинскую позицию (не мог же он не читать ленинского приветствия), предлагает поставить в жесткую зависимость процесс объединения советских республик от наличия эффективно действующего государственного аппарата, настаивает на том, что создание хороших госаппаратов является непременным условием превращения конфедерации в федерацию. Да он откровенно оппонирует Ленину! Для Ленина объединение республик — способ улучшения деятельности госаппарата, а для Автора записок состояние госаппарата есть только предлог, чтобы отложить на неопределенное будущее объединение республик. Даже в самом общем плане Автор записок не ставит задачу реорганизации госаппарата для обеспечения в будущем объединения республик. Это его не интересует. Положение для него облегчается еще и тем, что по его логике дело не только в аппарате, но и в особенностях характера и культуры русских: «истинно русский человек» есть «великоросс-шовинист», «в сущности» «подлец и насильник». Именно таким «является типичный русский бюрократ»[1267]. Поскольку для серьезных изменений в этой области требуются многие поколения, то, следовательно, проблема объединения республик откладывается не на годы, а на десятилетия. Это значит, что в лучшем случае национально-государственное строительство будет идти вслед за успехами социально-экономическими и политическими, а не создавать лучшие условия для  них. Поэтому он предлагает через год «раскассировать» СССР и вернуться к тому уровню отношений, которые были характерны для времен гражданской войны. Эта позиция расходится с ленинской.

Критикуя аппарат и указывая, что на создание хорошего аппарата уйдут многие годы, Ленин никогда не требовал, чтобы на это время были приостановлены планы социального, экономического, государственного, культурного строительства. А ведь выполнение любого из них упиралось в несовершенство аппарата и страдало от него. Ленин не предлагал ждать. Он отстаивал диаметрально противоположный подход, нацеливающий на энергичную работу. В статье «О нашей революции» он указывает на то, что социалистическая революция создает предпосылки и условия для форсирования процесса повышения культурного уровня трудящихся масс[1268], а в статьях «Как нам реорганизовать Рабкрин» и «Лучше меньше, да лучше» ориентирует на учебу в процессе работы. То же можно сказать и о вопросах национально-государственного строительства.

Ленин, работая над проблемой кооперации, указывает на огромные трудности, связанные с ее развитием, но не предлагает отложить кооперирование из-за плохого аппарата или низкого культурного уровня массы населения. Он ориентирует партию на проведение «целой культурной революции». Не пасует перед плохим госаппаратом, а ставит задачу его реорганизации в центр своих последних статей[1269]. То же повторяется, когда Ленин затронул проблемы укрепления союза рабочего класса и крестьянства, а также накопления денежных средств для осуществления индустриализации страны. Во всех этих случаях проявляется принципиальная позиция Ленина. Завершая в своей последней статье разработку этих проблем, он счел необходимым специально заявить, что эти связи у него не случайны: «Вот как я связываю в своих мыслях общий план нашей работы, нашей политики, нашей тактики, нашей стратегии с задачами реорганизованного Рабкрина», призванного улучшить и удешевить госаппарат, что позволит нам «удержаться наверняка»[1270].

Ясно, что Ленин и Автор записок в этом вопросе придерживались разных взглядов и оценок. Если допустить, что эти записки по национальному вопросу принадлежат Ленину, то надо признать, что он впал в противоречие с самим собой. Придется объяснить сбой в ленинской мысли, связанный именно с этими записками: то Ленин предлагает решать проблемы, несмотря на имеющиеся трудности (диктовки 23—29 декабря 1922 г.), то предлагает отступить перед ними (30—31 декабря 1922 г.), то снова предлагает преодолевать, а не пасовать перед ними (диктовки 2 января — 3 марта 1923 г.). Получается картина, уже возникавшая в связи с «Письмом к съезду», — записки «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» хронологически «разрубают» блок работ, принадлежащих Ленину, на две части, вклиниваясь в него чужеродным телом. Убедительных объяснений, думается, нет.

* Авторы примечаний в Полном собрании сочинений В.И. Ленина дают отсылку (Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 357) к страницам 349—353, на которых расположена записки «О придании законодательных функций Госплану», но там нет ни слова на этот счет. Правильной должна быть отсылка к странице 347 (диктовка 26 декабря).

ФАКТОР ВОСТОКА И НАЦИОНАЛЬНО-ГОСУДАРСТВЕННОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО

По-разному оценивают Ленин и Автор записок «К вопросу о национальностях...» фактор Востока в мировом революционном процессе и его значение для развития социалистической революции в России. Автор записок пишет: «Для сотен миллионов народов Азии... предстоит выступить на исторической авансцене в ближайшем будущем, вслед за нами... мы накануне этого выступления и в начале его пробуждения» и т.п. (выделено нами. — B.C.)[1271]. Ленин (статья «Лучше меньше, да лучше») рассматривал Восток* как уже действующий фактор развития революционного процесса: «Восток... пришел окончательно в революционное движение...и окончательно втянулся в общий кругооборот всемирного революционного движения» (выделено нами. — B.C.). Не рассчитывая на скорую революцию в Европе, Ленин искал точку опоры в мировом революционном процессе и нашел ее в начавшемся в странах Востока «общеевропейском движении», которое, по его мнению, с неизбежностью должно было привести «к кризису всего всемирного капитализма». Соединение российской революции с революциями в крупнейших странах Востока (Индия, Китай и др.) он рассматривал как гарантию «окончательной победы социализма»[1272]. Итак, налицо две разные оценки Востока, между которыми надо выбирать.

Автор записок предлагал уже сейчас ради будущих успехов революционной борьбы народов Востока корректировать внутреннюю (в области национально-государственного строительства и экономического развития советских республик) и внешнюю политику советских республик. Корректировать, не останавливаясь перед принесением в жертву будущей мировой революции интересов существующей диктатуры пролетариата в советских республиках:«Было бы непростительным оппортунизмом, если бы мы накануне этого выступления Востока и в начале его пробуждения подрывали свой авторитет среди него малейшей хотя бы грубостью и несправедливостью по отношению к собственным инородцам», поскольку из-за этого «мы сами попадаем, хотя бы даже в мелочах, в империалистические отношения к угнетенным народностям, подрывая этим совершенно всю свою принципиальную искренность, всю свою принципиальную защиту борьбы с империализмом. А завтрашний день во всемирной истории будет именно таким днем, когда окончательно проснутся пробужденные угнетенные империализмом народы и когда начнется решительный долгий и тяжелый бой за их освобождение»[1273]. Ясно, что Автор записок смотрит на российскую социалистическую революцию через призму интересов мировой революции. Даже оппортунизм он рассматривает исключительно с позиций мировой революции: объединение советских социалистических республик в Союз расценивается им как оппортунизм (т.е. соглашательство с мировой буржуазией) по отношению к завтрашнему дню мировой революции**. В отличие от него Ленин, признавая национально-освободительное движение народов Востока действующим фактором мировой революции и призывая учитывать его, прямо говорил, что РКП (б) в первую очередь должна интересовать собственная внешняя и внутренняя политика: «Восток, с его сотнями миллионов трудящегося эксплуатируемого населения, доведенного до последней степени человеческой крайности, поставлен в условия, когда его физические и материальные силы не идут решительно ни в какое сравнение с физическими, материальными и военными силами любого из гораздо меньших западноевропейских государств». Ставя вопрос, сумеют ли страны Востока «цивилизоваться»*** до нового наступления социалистической революции, и выражая уверенность, что «окончательная победа социализма вполне и безусловно обеспечена», Ленин тут же указывает на то, что в данном случае нас должен интересовать не этот вопрос: «Нам интересна не эта неизбежность окончательной победы социализма. Нам интересна та тактика, которой должны держаться мы... для того, чтобы помешать западноевропейским контрреволюционным государствам раздавить нас»[1274].

Данная Лениным оценка возможности народов Востока оказать реальную помощь советским республикам в решении этой задачи не позволяет надеяться на их непосредственную помощь. В условиях, когда российской революции помощи от других победоносных революций ждать не приходится, Ленин, естественно, предлагает искать опору для грядущих боев с внешними врагами внутри советских республик (совершенствование политической системы диктатуры пролетариата, укрепление союза рабочих и крестьян, техническая реконструкция промышленности, кооперация, культурная революция и т.д.). Следовательно, внимание его обращено не столько на Восток, сколько на Запад, на который он, однако, смотрит уже иначе, чем прежде. Иначе, чем Троцкий и Автор записок. Не в надежде на близкую пролетарскую революцию, а с опасением новой агрессии, в борьбе с которой свою роль может сыграть антиимпериалистическая борьба народов Востока. Главная же надежда Ленина— на собственные силы российской социалистической революции. На то, что страна успеет цивилизоваться и осуществить техническую реконструкцию народного хозяйства.

Ясно видна различная оценка роли решения национального вопроса в России как фактора развития мирового революционного процесса между Автором записок и Лениным. Первый исходит из того, что способ решения проблем национально-государственного строительства должен определяться на основе учета интересов мировой пролетарской революции и национально-освободительного движения. Ленин же считал, что главное влияние большевики оказывают своими хозяйственными успехами и поэтому должны выстраивать тактику, способную обеспечить победу социалистической революции в России «в одиночку». Отсюда и разный подход у Ленина и Автора записок к вопросам национально-государственного строительства. Автор записок все проблемы социалистического строительства рассматривает исключительно под углом зрения решения вопроса о политической целесообразности объединения советских республик. Это, безусловно, понятно, если он специально рассматривает вопросы национально-государственного строительства. Непонятно другое: в последних письмах, записках и статьях В.И. Ленина нет ни слова о национально-государственном строительстве и национальном вопросе вообще. Если Ленин был автором записок, естественно было бы ожидать, что он будет затрагивать проблематику национально-государственного строительства в ходе анализа других проблем социалистического строительства — от культурной революции, реформы государственного аппарата, кооперации, союза рабочих и крестьян и т.д. Все эти проблемы имеют национальный аспект, значение которого невозможно переоценить. Но нет, Ленин его не касается.

Со своей стороны, Автор записок, рассуждая о проблемах национально-государственного строительства, полностью игнорирует все эти проблемы, которые были центральными для Ленина, в том числе и проблему сохранения и упрочения союза рабочего класса и крестьянства. Это при том, что национальный вопрос для советских республик в огромной мере являлся в значительной мере по сути своей крестьянским вопросом. Автор записок акцентирует внимание читателя на других отношениях: «Для [великорусского] пролетария... существенно необходимо обеспечить его максимумом доверия в пролетарской классовой борьбе со стороны инородцев»[1275]. Но «инородцы» — это не только рабочие и крестьяне, это и национальная буржуазия, и остатки феодалов, и духовенство и т.п. То есть он демонстрирует совершенно не свойственный Ленину неклассовый подход к этому вопросу.

Таким образом, политические проблемы, поставленные в «Письме к съезду» и в записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"», а также предложенные в них решения, не находят опоры в ленинских работах предшествующего периода и в его последних письмах, записках и статьях, что еще более затрудняет их идентификацию как текстов, принадлежащих В.И. Ленину. Практически делает ее невозможной.

Теперь возможно и необходимо сделать еще один шаг — сравнить политическую направленность двух блоков «Завещания». Если выявится одинаковая направленность их, то этот факт будет аргументом против сделанного нами предположения, а если она окажется разной, это будет важным аргументом в пользу этих предположений.

* В октябре—декабре 1922 г. в ленинский секретариат поступали материалы о событиях в Китае (РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 1. Д. 2340, 2342, 2444, 2346–2348). Знакомился ли Ленин с ними, неизвестно.

** Эта позиция вполне соответствовала взглядам, которые в 1918 г., в период Брестского мира, развивал Троцкий и «левые коммунисты» (Бухарин, Сокольников и др.). Ленин думал иначе. Он отказывался приносить в жертву грядущей мировой пролетарской революции завоевания российской революции. Ленин критиковал их как носителей «левого оппортунизма», а они называли Ленина «правым коммунистом». Прошли годы, и в конце 1922 г., выступая на IV конгрессе Коминтерна и говоря о перспективах развития социалистической революции в советских республиках и в мире, Троцкий, связывая ее только с близкой пролетарской революцией в странах Европы, прошел мимо национально-освободительной борьбы, которая разворачивалась в странах Азии. Ленин же в своей последней статье «Лучше меньше, да лучше» сохраняет тот же принципиальный подход к этой проблеме: российская революция должна опираться на потенциал мирового революционного процесса, в свою очередь помогать ему, но не отказываться от собственных сегодняшних интересов ради возможных будущих успехов мировой революции.

*** Опять выход на проблемы «культурной революции», чего нет у Автора записок по национальному вопросу. Хотя мы были бы вправе ожидать этого в статье (в том случае, если бы она принадлежала Ленину), посвященной национально-государственному строительству, в том числе и в отношении тех же самых «народов Востока».

Примечания:

[1236] См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 598, 599.

[1237] Там же. С. 344.

[1238] Там же. С. 387–388.

[1239] Там же. С. 277, 285, 309.

[1240] Там же. С. 344.

[1241] Там же.

[1242] Там же. С. 343, 344–346.

[1243] Там же. С. 343–344, 347–348.

[1244] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 327–328; Известия ЦК КПСС. 1989. № 12. С. 191.

[1245] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 347.

[1246] Там же. С. 443.

[1247] Там же. С. 450.

[1248] Там же. С. 387.

[1249] Там же. С. 343–345.

[1250] Там же. С. 346–347.

[1251] Там же. С. 387.

[1252] Там же. С. 345, 346.

[1253] Там же. С. 343.

[1254] Там же. С. 343, 346–348, 386–387, 443, 449–450.

[1255] Там же. С. 344–345, 346.

[1256] Там же. С. 346–347, 348, 387, 443, 449–450.

[1257] Там же. С. 343, 347, 348, 387.

[1258] Там же. С. 350.

[1259] Там же. С. 351.

[1260] Там же. С. 347.

[1261] Там же. С. 354.

[1262] Там же. С. 383, 444.

[1263] Там же. С. 357, 361.

[1264] Там же. С. 357.

[1265] Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 216.

[1266] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 330.

[1267] Там же. С. 357.

[1268] Там же. С. 381.

[1269] Там же. С. 376.

[1270] Там же. С. 404–405.

[1271] Там же. С. 362.

[1272] Там же. С. 401, 402, 403, 404.

[1273] Там же. С. 362.

[1274] Там же. С. 403—404.

[1275] Там же. С. 359.