§ 3. XII СЪЕЗД ПАРТИИ: ВЫБОР В ПОЛЬЗУ СТАЛИНА
XII съезд был поставлен перед фактом жесткой критики со стороны Ленина в «статье» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» только что созданного Союза ССР, всего курса ЦК партии в области национально-государственного строительства и предложением не затягивать дела ликвидации СССР. Естественно, что все эти вопросы оказались в центре дискуссии на съезде. С докладом по национальному вопросу выступил Сталин. Доклад был выдержан в духе принципиальных решений X съезда РКП(б) и соответствовал ленинской установке о факторе Востока, сформулированной в статье «Лучше меньше, да лучше»[1433]. Доклад Сталина, наряду с докладами Зиновьева, Троцкого и речью Бухарина, XII съезд отметил «бурными, долго не смолкающими аплодисментами»[1434]. Зиновьев в прениях по национальному вопросу на XII съезде признал: «Тезисы тов. Сталина и ЦК превосходны, исчерпывающи, они продуманы до конца, закончены, и никто не может сказать, что в них есть ошибка...»[1435]. Даже Преображенский, давнишний политический оппонент Сталина, вынужден был констатировать: «Доклад тов. Сталина был чрезвычайно содержательный, — я бы сказал, что это был очень умный доклад»[1436]. Содержание доклада и ход дискуссии на съезде говорят о том, что Сталин не склонил головы перед авторитетом Ленина, что он дал бой Автору записок по всем принципиальным положениям, сформулированным в ней.
В дискуссии на пленарных заседаниях съезда обсуждались в основном принципиальные вопросы национальной политики, а также национально-государственного строительства в Грузии и на Украине. Более частные вопросы национально-государственного строительства, но очень важные для нашей темы, были подняты в ходе дискуссии на заседании секции съезда по национальному вопросу, которое состоялось 25 апреля 1923 г. Здесь с критикой доклада выступили противники образования СССР в виде федерации с сильной центральной властью. В традиционной историографии считается, что именно они приняли на себя защиту «ленинской политики» в области национального вопроса, сформулированной в записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"». На деле все оказывается сложнее, так как среди критиков Сталина никакого единодушия по отношению к этим запискам не было.
Сталин прежде всего обратился к проблеме конфедерализма, сторонником которой заявил себя Автор записок, и показал, что Ленин был противником конфедерализма. С откровенной иронией назвав Раковского «старым ленинцем», Сталин заявил, что «по вопросу о конфедерации, даже в рамках международных, тов. Ленин стоял решительно против». Сталин рассказал о своей полемике с Лениным, которая произошла накануне II конгресса Коминтерна. В тезисах по национальному вопросу, которые Ленин готовил для этого конгресса, он не упомянул конфедерацию как возможную форму объединения. В письме Ленину Сталин сообщил свое мнение: нельзя отказываться от конфедерации как формы объединения социалистических республик. И вот в ответ на это «тов. Ленин прислал грозное письмо — это шовинизм, национализм, нам надо центральное мировое хозяйство, управляемое из одного органа». Обращение Сталина к этой истории, возможно, указывает на то, что ему самому ленинское авторство новоявленных записок представлялось по крайней мере удивительным, а скорее — сомнительным.
Сталин также отметил, что ряд важнейших установок записок «К вопросу о национальностях...» никак не согласуется с ленинской позицией 1920 г. и практикой международных отношений того времени. Он доказывал, что в нынешних условиях нельзя в полной мере выполнить программное положение о праве наций на самоопределение, так как это сопряжено с выводом войск из республик, что невозможно по причине внешней угрозы.
Далее Сталин вступил в прямую, принципиальную полемику с Автором записок. И, что естественно, ведет ее с ленинских позиций. Он рассматривает соподчинение национального и социального вопросов в социалистической революции: «В национальном вопросе есть свои пределы. Это важный вопрос. Но есть другой вопрос, более важный, и вопрос [этот] о власти рабочего класса». «Мы обязаны проводить в жизнь принцип самоопределения народов,— говорил Сталин. — Безусловно, но, кроме того, есть право рабочего класса на свою власть. Есть право на укрепление своей власти. Вы должны честно и открыто сказать всем националам (национал, кажется, теперь ругательное слово), что мы иногда вынуждены идти против права самоопределения национальностей, против их интересов за сохранение рабочими своей власти. В этом не вина, а беда наша. И те, которые здесь охотно раздают всякие обещания, должны это сказать честно, что мы нарушаем право на самоопределение и не можем не нарушать. Ибо вопрос национальный есть подчиненный вопрос в отношении к вопросу рабочему. Вам нужны цитаты из книг тов. Ленина? Я могу представить сколько угодно цитат. Национальный вопрос у тов. Ленина есть вопрос, подчиненный высшему вопросу — рабочему вопросу» (выделено нами. — B.C.)[1437]. Сталин опять заставляет делегатов съезда выбирать между всем хорошо известной ленинской позицией и записками («статьей»), ленинское авторство которых приходится принимать на веру.
В ходе дискуссии противники автономизации тщательно маскировали свои истинные намерения (конфедерация), поскольку неизбежным следствием победы их взглядов и систематического проведения их стало бы уничтожение тех национально-государственных образований, которые сложились уже в ходе социалистической революции и могли бы стать базой для дальнейшей интеграции советских республик. Сталин подверг критике П.Г. Мдивани и М.Х. Султан-Галиева за их неискренность и требования дезинтеграции республик, а следовательно, он подверг критике и Автора записок за аналогичное требование. Он также показал, что Ленин не принадлежал к числу сторонников дезинтеграции[1438]. Никто не опротестовал эту критику Сталина.
Отрицание Автором записок необходимости сохранения СССР в том виде, как он был создан, означало также, что ЗФСР должна постигнуть та же участь. Однако известно, что Ленин был горячим сторонником создания ЗФСР, она была нужна, в частности, для обуздания национальной вражды на Кавказе. Это была актуальная проблема, и Сталин в докладе по национальному вопросу на фактах показывал и ее остроту, и отношение Ленина к ЗФСР: «Не случайно также, тов. Ленин так торопился и так напирал на то, чтобы федерация (ЗФСР. — B.C.) была введена немедленно. Не случайно и то, что трижды наш ЦК подтверждал необходимость федерации в Закавказье... не случайно то, что обе комиссии, — и тов. Дзержинского, и тов. Каменева с Куйбышевым, — приехав в Москву, сказали, что без федерации обойтись нельзя»[1439]. Показав, что Ленин никогда не выступал с требованиями «раскассировать» РСФСР, Сталин фактически сделал заявление, что Ленин не мог быть автором этих записок.
По вопросу об опасностях, исходящих от местного национализма и великодержавного шовинизма, Сталин также указал на принципиальную разницу в позициях Ленина, с одной стороны, и Автора записок и национал-уклонистов (сторонники Мдивани, Султан-Галиева[1440] и др.) — с другой. Ленин как принципиальную позицию отстаивал необходимость борьбы и с национализмом, и с великодержавным шовинизмом. При этом Сталин заявил, что в этом вопросе его самого ничто не разделяло с Лениным, и в доказательство своих слов сослался на резолюцию по национальному вопросу, принятую X съездом партии и на историю ее создания: ее писал Сталин вместе с Лениным[1441].
Сталин признавал верной оценку великорусского шовинизма, данную в «записке» от 30—31 декабря 1922 г., как большой опасности и «главного врага»[1442]. Но, солидаризируясь с ней, он в отличие от национал-уклонистов и самого Автора записок, практически игнорировавших опасность национализма малых народов, не идеализировал этот национализм, который вел не к усилению интернационализма за счет ослабления великодержавного шовинизма, а к усилению буржуазного влияния*.
В отличие от национал-уклонистов и Автора записок, видевших лишь один способ борьбы с великорусским шовинизмом — ослабление федеративного центра, Сталин предложил способы обуздания великодержавного (в том числе и великорусского) шовинизма не за счет уступок национализму малых народов, а за счет: (1) создания второй палаты (палата национальностей)**, создания национальных воинских формирований, способных взять на себя хотя бы частично задачу защиты собственной территории от посягательств со стороны сопредельных государств, создание национальных кадров. Эти предложения Сталина[1443] лежали в русле принципиальных решений X съезда партии, ориентировавших на переход от формального равенства к равенству фактическому. Следовательно, вполне отвечали принципиальной позиции Ленина. А Автор записок предлагает нечто совершенно иное — «перегнуть палку», т.е. от равенства формального перейти к формальному неравенству и созданию нового фактического неравенства. Ничего интернационалистического здесь нет. Это— проявление антирусского национализма. В заключительном слове по национальному вопросу на XII съезде Сталин заявил: «Говорят нам, что нельзя обижать националов. Это совершенно правильно, я согласен с этим, не надо их обижать. Но создавать из этого новую теорию о том, что надо поставить великорусский пролетариат в положение неравноправного в отношении бывших угнетенных наций — это, значит, сказать несообразность. То, что у тов. Ленина является оборотом речи в его известной статье, Бухарин превратил в целый лозунг» (выделено нами. — B.C.)[1444]. Ясно, что Сталин оспорил не Бухарина, а Автора записок по национальному вопросу. Сделав упор на Бухарине, он лишь постарался вывести Ленина из-под удара этой критики.
Сталин не говорит прямо, что эти записки не принадлежат Ленину. Но фактически он делает все, чтобы делегаты съезда задумались об их соответствии ленинскому теоретическому и политическому наследию. Свое выступление на XII съезде Сталин строит так, что ни разу не связал однозначно имя Ленина как автора с этими записками. Думается, это не случайно, он не был уверен в том, что они принадлежат Ленину, а может быть, был убежден в обратном. Другое дело, доказать этого он не мог. Делегаты съезда не сомневалось в том, что они принадлежат Ленину, но в то же время в ряде вопросов и оценок согласиться с ними не могли. Сталину надо было политически обезвредить записки, не только притупить их антисталинскую направленность, но и выявить противостояние их ленинским взглядам. Надо было предотвратить проникновение антиленинских взглядов в политику большевистской партии под видом ленинских теоретических новаций. Для Сталина оставался только один путь — связывать этот текст и содержащиеся в нем необычные для Ленина положения с его болезненным состоянием. «Тов. Ленин забыл, он много забывал в последнее время***. Он забыл, что вместе с ним мы принимали основы Союза (ГОЛОС: он не был на пленуме). Тов. Ленин забыл резолюцию, принятую на октябрьском пленуме о создании Союза, где говорится о слиянии пяти комиссариатов, объединении пути (наркоматов путей сообщения. — B.C.) и оставлении нетронутыми шести комиссариатов. Это тов. Ленин принял и утвердил. Затем это вынесли в ЦК, который тоже утвердил. Я готов представить любой документ»[1445]. Принятая Сталиным тактика была тем более целесообразна, что позволяла, с одной стороны, обеспечить критику основных положений записок, а с другой — вывести из «зоны критики» самого Ленина и сохранить его авторитет. Даже историю своих разногласий с Лениным в 1920 г., когда Ленин занимал значительно более жесткую позицию, отрицая целесообразность использования конфедерации, Сталин представил так, что за бортом осталась теоретическая сторона разногласий.
Иное объяснение предложил А. Енукидзе, который, в частности, рассказал делегатам съезда: «Т. Ленин сделался жертвой односторонней неправильной информации. Когда к человеку, по болезни не имеющему возможности следить за повседневной работой, приходят и говорят, что там-то и таких-то товарищей обижают, бьют, выгоняют, смещают и т.д., он, конечно, должен был написать такое резкое письмо. Но все то, что приписывается в этом письме тов. Орджоникидзе, ни малейшего отношения ни к национальному вопросу, ни к товарищам уклонистам не имело. Это ведь всем известный факт, товарищи, и зачем впутывать вопрос об инциденте т. Орджоникидзе с одним из товарищей, который не был замешан в борьбе между уклонистами и Заккрайкомом, в вопросы, затронутые т. Лениным?»[1446].
Если посмотреть на происходившую на XII съезде дискуссию по вопросам строительства СССР с точки зрения записок «К вопросу о национальностях...» и писем Троцкому и Мдивани от 5 и 6 марта 1923 г., то выявляется достаточно интересная картина, «странная» с точки зрения традиционной концепции «ленинского завещания». Во-первых, очень мало кто из выступавших пытался опереться на положения этих записок, хотя запрет налагался только на цитирование текста. Во-вторых, спектры политических вопросов, затронутых в них и в выступлениях критиков Сталина на съезде, мало и очень плохо совпадают между собой. Исключение составляют, пожалуй, только Бухарин и Раковский, которые активно использовали в своих выступлениях, принципиальные (и явно антиленинские) положения записок[1447].
Выступление Бухарина на съезде было в большей мере, чем другие, политически заострено против Сталина. Он оказался единственным делегатом, поддержавшим тезис об отрицательных чертах русских, которые выделяют их из среды других народов, а также о необходимости «перегнуть палку», исправляя вины царского и буржуазного правительств и т.д. Бухарин поддержал, критику подхода к объединению республик с позиций экономической целесообразности[1448].
Раковский на секции по национальному вопросу выступил с критикой тезисов (и, следовательно, доклада) Сталина, заявив, что они бьют «по тени, а не по предмету». Он использовал тот же прием, что и Автор записок: пошел на подмену проблем: вместо существующего СССР начал критику самой идеи «автономизации». Свой конфедерализм Раковский, как и Автор записок, камуфлировал критикой опасности, исходящей от торопливости и администраторского увлечения, ведомственной бюрократической психологии****. Чтобы склонить делегатов к своей позиции, состоящей в стремлении пересмотреть решение об образовании СССР, Раковский решил «пугнуть» их, заявив: принципы, на основе которых создан СССР, будут способствовать «появлению всяких колонизаторских тенденций», а процесс образования СССР, если он не будет приостановлен и пойдет так, как он идет сейчас, «сулит нам гражданскую войну». «Я начинаю тревожиться за Советскую власть». Как и Автор записок и со ссылкой на них, Раковский признает образование СССР ошибкой, поскольку-де это ставит нас в империалистические отношения с другими нациями[1449]. Впрочем, должного эффекта на делегатов съезда это «пророчество» не произвело, поскольку даже Зиновьев, испытывавший сильнейшие колебания в этом вопросе, отметил, что Раковский выступал «несколько преувеличенно» и что «некоторые нотки в его чересчур страстной речи чуть-чуть напоминали австрийскую постановку вопроса»[1450].
В ходе обсуждения проекта резолюции Раковский внес поправку, представляющую собой фрагмент тезисов, принятых партконференцией на Украине еще до придания гласности записок (якобы ленинских) по национальному вопросу и перекликающихся с ними в важнейших вопросах. В них говорилось, что «лишь самое строгое согласование нашей политики по национальному вопросу внутри страны с той политикой, которую мы проводим по национальному вопросу... за рубежом, может придать Союзу Советских Республик и Коммунистической партии тот моральный авторитет и ту принципиальную искренность, которые сделают из них в полном объеме опору борьбы мирового пролетариата с империализмом»[1451]. Совпадение с аналогичным тезисом в записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"» очевидно. Выше было показано, что Ленин на этот счет придерживался совершенно иных взглядов.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в этой резолюции не делается никаких различий между национальной политикой до и после взятия власти, в рамках буржуазного общества, с одной стороны, и в ходе социалистического строительства — с другой. Политический смысл ее — в подчинении национально- государственного строительства и внутренней политики советских республик интересам международной революции, в стремлении связать по рукам и ногам центр в деле строительства СССР и обеспечить себе возможность критики любого мероприятия, направленного на укрепление его позиции. Российская социалистическая революция в качестве подставки для мировой революции — вот ее основное назначение и судьба. Это вполне соответствует взглядам Автора записок. Выше было показано, что Ленин смотрел на эту проблему иначе, о чем свидетельствует его последняя статья «Лучше меньше, да лучше»[1452].
Данное положение резолюции перекликается с позицией Раковского, изложенной в его замечаниях по проекту резолюции ЦК РКП(б) о взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками (28 сентября 1922 г.) и письмом Д.З. Мануильскому от 29 сентября 1922 г.[1453] И это неудивительно, поскольку есть достаточно оснований полагать, что Раковский если и не был автором этой резолюции, то принимал участие в ее подготовке. Таким образом, ряд важнейших позиций авторов резолюции украинской конференции и конфедералиста Раковского практически неотличимы от позиции Автора записок. Чем это объяснить? Может быть, их писала одна «рука»? Или одна «голова» руководила созданием этих двух документов? Секция XII съезда РКП(б) отклонила поправку Раковского[1454]. Значит, отклонила соответствующие позиции записок «К вопросу о национальностях или об "автономизации"».
Неожиданным и поразительным (если стоять на позиции традиционной историографии) оказывается противостояние между позицией Автора записок по национальному вопросу и выступлениями лидеров грузинских национал-уклонистов Мдивани, Махарадзе и др.[1455], проходивших мимо тех аргументов, которые предоставляли им ленинские якобы письма от 5 и 6 марта 1923 г. И это в условиях открытой борьбы с использованием всех возможных материалов и аргументов, с попытками опереться в ней на авторитет Ленина, на записки «К вопросу о национальностях или об "автономизации"»! В самом деле, Автор записок и письма к Мдивани от 6 марта 1923 г. ведет бой со Сталиным в связи с внутренней борьбой внутри КПГ и предлагает свою помощь в ней, готов ради победы объединить разные политические силы, а Мдивани «и др.»***** будто не ведают об этом. Они ни словом не обмолвились о получении от Ленина этого письма, никак не выказали своего отношения к нему. Они проходят мимо предложений Автора письма о союзе и поддержке, будто бы они были политически столь малозначимые, что ими можно совершенно пренебречь. Даже тогда, когда терпят сокрушительное поражение. Почему? Не нуждались? Нет, от этого ответа придется отказаться, поскольку Мдивани постоянно пытался опереться на текст записок «К вопросу о национальностях...». А может быть, потому, что были посвящены в тайну его создания и не рисковали привлекать к нему лишнее внимание?..
Если учесть, что не только Мдивани не пытался использовать письмо, направленное якобы ему Лениным 5 марта 1923 г., а также то, что ни Троцкий******, ни Каменев, никто иной не использовал этот текст и не упоминал о его существовании[1456], то это обстоятельство может быть расценено как косвенный аргумент против ленинского авторства письма к Мдивани, Махарадзе и др. Оснований принимать его как ленинский документ станет еще меньше.
В отличие от Раковского и Бухарина, Мдивани, пытаясь опереться на текст записок «К вопросу о национальностях...», фактически возражал их Автору, т.е. якобы Ленину.
Мдивани и Махарадзе продолжали свои атаки на объединительную политику с тех же позиций, с которых они вели ее в октябре 1922 г. и за которую получили от В.И. Ленина жесткую и резкую отповедь. Поэтому неудивительно, что они ограничиваются лишь общими указаниями на поставленную в ней задачу борьбы с великодержавным шовинизмом, причем грубо искажая (Махарадзе) существо дела, заявляя, что именно здесь Ленин впервые поставил эту задачу[1457].
Это подметил Енукидзе: «Теперь о письме тов. Ленина (из контекста видно, что речь идет о записках от 30—31 декабря 1922 г.******* — B.C.). Тут тов. Мдивани в своей речи ежесекундно склонял имя тов. Ильича, и он хотел создать впечатление, что тов. Ленин будто специально написал это письмо, чтобы поддержать товарищей уклонистов и оправдать всецело их политику. (Бухарин: "Конечно, с этой целью".) Не с этой целью, т. Бухарин... Общая политика, которую проводил там т. Орджоникидзе, намечалась здесь»[1458].
Мдивани по многим вопросам выступает с предложениями, идущими вразрез с предложениями автора «диктовок» и «писем».
Сталин указал на принципиальную противоположность отношения Ленина и Мдивани к способу вхождения Грузии в СССР (через ЗФСР или напрямую, что означало бы ее ликвидацию). Мдивани, по свидетельству Сталина, требовал начать «немедленный переход к системе разложения РСФСР на составные части, превращение составных частей в независимые республики»[1459].
Критику Сталина поддержал Микоян, охарактеризовавший предложение Мдивани разрушить РСФСР с образованием новой русской республики как «реакционную» попытку «распыления РСФСР», ведущую к разрушению того национального единства, которое уже существовало, бесконечным конфликтам между отдельными народами[1460], что неизбежно должно произойти в условиях НЭПа, при господстве рынка и в условиях дележа собственности и в итоге к подрыву Советской власти. Ш.З. Элиава подверг критике попытки Мдивани аргументировать против создания ЗФСР в пользу создания вместо нее (республики) федерального совета закавказских республик. Фрунзе упрекал Мдивани за шаблонно-бюрократический, административный подход, «о недопустимости которого говорил тов. Ленин», а также за то, что он выступает против требований Ленина, изложенных в записках «К вопросу о национальностях или об "автономизации"»[1461]. С такой же критикой выступил Р.А. Ахундов, отметивший в связи с этим, что Мдивани и его сторонники на самом деле представляют национальный уклон от политики, которую проводит РКП(б)[1462].
XII съезд партии позитивно реагировал на выступление Орджоникидзе, которое состоялось после выступлений Мдивани и Махарадзе, на что указывают зафиксированные стенограммой аплодисменты[1463].
В ряде выступлений (Енукидзе, Ибрагимов) присутствовала мысль о том, что острота национального вопроса на съезде во многом вызвана искусственно силами, преследующими свои политические цели, не имеющие ничего общего с интересами народов, от имени которых они пытаются выступать, что так остро, как утверждали национал-уклонисты, вопрос ни в Грузии, ни на Украине не стоит. А. Енукидзе опроверг как фактически неверные многие утверждения Раковского, Петровского, Мдивани, Махарадзе[1464], двуличие, двурушничество и беспринципность которых (и их сторонников) на съезде отмечали многие[1465].
На съезде никто не собирался следовать совету Автора записок и делать Сталина «политически ответственным» за события в Грузии. Вина Мдивани и Ко, была, кажется, ясна всем. В вопросе наиболее принципиальном, по которому оппоненты Сталина чаще всего пытались опереться на авторитет Ленина, — о трактовке национализма и шовинизма — все делегаты съезда продемонстрировали серьезные отличия своего понимания этих проблем от Автора записок. Даже Троцкий, заявив, что выполняет ленинскую просьбу о защите его взглядов, изложенных в «диктовках» и в «письме», практически не стал защищать ни одной позиции (ни перед съездом, ни на нем). Более того, в его выступлениях ничто не напоминало об остроте предсъездовской дискуссии по этим вопросам. Если не знать об этом, то можно было бы сказать, что он демонстрировал солидарность со Сталиным во всех важных вопросах национальной политики. Ясно, что это был тактический прием. В чем причина его? Может быть, в том, что он увидел, что абсолютное большинство съезда, признавая авторитет Ленина, склоняется к аргументации Сталина? В этой ситуации навязывать открытый бой Сталину по этим вопросам было для него неразумно.
Несмотря на то, что записки были освящены авторитетом Ленина, многие делегаты съезда вступили в полемику с ним, направляя при этом свою критику по адресу Мдивани, отмечая непоследовательность и беспринципность его (и его сторонников) позиции[1466]********. Большинство делегатов XII съезда не приняло предложение Автора записок о выпячивании великорусского шовинизма и затушевывании опасности национализма и местного шовинизма, о постановке русских в неравноправное положение по отношению к другим народам. Даже Бухарин вынужден был признать это, отмечая реакцию зала на ту часть выступления Зиновьева, когда он говорил против местного шовинизма, — «гром аплодисментов отовсюду послышался. Какая замечательная солидарность!» Совсем иная картина, когда говорят о великорусском шовинизме[1467].
Противники образования СССР в руководстве компартий Украины и Грузии получили поддержку со стороны представителя Татарии и некоторых других автономных республик, стремившихся с помощью критики «автономизации» аргументировать свои требования ликвидации РСФСР, предоставления автономным республикам прав союзных и установления новых отношений на основе конфедерации. Султан-Галиев, поддерживая предложения Мдивани, требовал образовать «немедленно русскую республику и т.д.», что означало бы ликвидацию Российской Федерации. Опору для этих требований Султан-Галиев пытался найти в сложной структуре СССР, создававшегося по схеме Ленина (в сталинской схеме этой сложности не было), и в непоследовательности проведения принципа федерализма в разных частях Союза. Единственной гарантией равноправия народов, населяющих РСФСР, он видел в уничтожении Российской Федерации и предоставления им возможности создать союзные республики в рамках СССР[1468]. Эти мысли и предложения вполне перекликались с тем, что предлагал Мдивани и Автор записок по национальному вопросу. Очевидно также, что они противостоят тем взглядам, которых придерживался Ленин.
Возникал фронт политических сил, находящихся как внутри, так и вне РСФСР, стремящихся (по разным причинам) к ее ликвидации. Мдивани видел в этом залог ликвидации ненавистной ему ЗФСР, а Султан-Галиев — способ обретения татарами равного с другими народами права на создание национального государства. Фактически они предложили пойти тем же путем, который предлагал Автор записок, но откровенно проговорили то, что у него присутствовало как вывод неизбежный при доведении его предложений до логического конца: если автономизация в корне не верна, то надо «раскассировать» и РСФСР.
Позиция кого из них была ближе к той, которую занимал Автор записок по национальному вопросу?
Автор записок хотя и критиковал «автономизацию» как принцип национально-государственного строительства советских республик, но не доходил до предложений о ликвидации РСФСР, значит, не был заинтересован в этом. Следовательно, он не выражал интересы противников «автономизации» из автономных республик РСФСР (Султан-Галиев и др.). Вместе с тем он не требует ликвидации автономий в Грузии и Азербайджане (Абхазия, Аджария, Южная Осетия, Нахичевань). Значит, он не заинтересован и в этом. Позиция Автора в этом вопросе соответствовала той, которую занимал Мдивани и его сторонники в Грузии и Азербайджане, выступавшие за сохранение в составе Грузии и Азербайджана автономных республик. Однако он не требует ликвидации ЗФСР, поэтому его взгляды невозможно отождествить со взглядами грузинских национал-уклонистов. Очевидны как совпадения, так и серьезные различия во взглядах их и Автора записок. Причем различия касаются политически более актуальных для национал-уклонистов вопросов (от «автономизации» уже отказались, а ЗФСР решено сохранить). Возможно, этим объясняется тот отмеченный выше факт, что на XII съезде партии Мдивани и его сторонники высказывали взгляды по принципиальным вопросам национально-государственного строительства, весьма далекие от взглядов Автора записок[1469].
Этих противоречий лишены взгляды Автора записок и Раковского. Украина не имела автономных образований, поэтому для Раковского (и его сторонников) проблема борьбы с «автономизацией» как принципом построения федерации после октябрьского (1922) Пленума ЦК РКП(б), принявшего курс на создание Союза ССР как союза равноправных республик, была уже неактуальным внутриполитическом вопросом. Актуальными стали вопросы распределения власти между федеральным центром и республиками. Однако для противников образования СССР как одного государства проблема «автономизации» оставалась актуальной потому, что позволяла создать общий фронт борьбы против сторонников федерации с сильным центром и сконцентрировать удар на главной политической фигуре, выступавшей за ее создание, — Сталине. Сталин был той политической силой, которая мешала многим и поэтому могла служить фактором сплочения сторонников самых различных взглядов.
Расчеты действительных авторов записок «К вопросу о национальностях...» и писем от 5 и 6 марта 1923 г., «вбросивших» их в политическую жизнь накануне съезда партии, не оправдались. Можно сказать, что текст записок (и тем более писем) не оказал существенного влияния ни на позицию делегатов съезда, ни на ход и результаты дискуссии, ни на их отношение к Сталину. Не оказал он и заметного влияния на политику РКП(б) в области национально-государственного строительства, которую в глазах делегатов съезда олицетворял Сталин. Его авторитет в этих вопросах оказался выше авторитета Ленина. Делегаты XII съезда РКП(б) почитали «статью» «К вопросу о национальностях или об "автономизации"», послушали Сталина и поддержали его. Он убедил съезд в своей правоте. Съезд единогласно принял тезисы ЦК РКП(б), разработанные Сталиным[1470], а также резолюции «Проект Организации Союза Советских Социалистических Советских Республик», написанный им же[1471]. Сталин нашел выход из этой щекотливой ситуации. Не уронив авторитета Ленина, он, безусловно, укрепил свой авторитет и свое влияние. Во многом это обстоятельство позволило ему в последующие месяцы довести до конца дело конституирования СССР как одного государства.
XII съезд РКП (б) стал первым триумфом Сталина. И, как ни парадоксально это звучит, сам Троцкий, поставив ЦК партии и съезд РКП(б) перед выбором между авторитетом Ленина и авторитетом Сталина, многое сделал для того, чтобы этот триумф состоялся. Съезд партии прошел мимо критики Сталина, содержавшейся в записках «К вопросу о национальностях...», и поддержал ту политику, наиболее активным проводником которой был в глазах партии именно Сталин.
Выборы нового состава ЦК РКП(б) и его органов зафиксировали эту победу. На своем первом заседании ЦК, избранный XII съездом партии (26 апреля 1923 г.), обсудив вопрос «О конституировании органов ЦК», утвердил Секретариат ЦК в составе Сталина (генеральный секретарь), Молотова и Рудзутака. Сталин также вошел в Оргбюро (вместе с Молотовым, Рудзутаком, Дзержинским, Рыковым, Андреевым и Томским), а также в состав Политбюро: Ленин, Троцкий, Сталин, Зиновьев, Каменев, Рыков, Томский (кандидаты Бухарин, Рудзутак, Калинин и Молотов)[1472].
* С критикой тезиса о великорусском шовинизме на Кавказе как факторе, порождающем местный национализм, выступил делегат от КП Армении Лукашин, указав на значительное преобладание местных кадров в органах власти и управления над русскими, а также на то, что местный национализм имеет не антирусскую направленность, что он порожден проблемами, имеющимися в отношениях между народами Кавказа, а также между ними и Турцией: «Весь закавказский спор, весь спор о великорусском шовинизме минимум на три четверти есть спор, если хотите, безрезультатный. Центр вопроса в национальных местных отношениях... В Армении как проявляется национализм? Он в ненависти к Турции... В чем заключается грузинский национализм? В обороне того привилегированного положения, которое занимает Грузия». Причину возникновения трений и вражды на национальной почве между народами Закавказья он связывал с борьбой национальной буржуазии за рынки сырья и сбыта в регионе, а его сохранение — с усилением позиций новой нэповской буржуазии и мелкой буржуазии (Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. 17—25 апреля 1923 г. С. 549—550).
** Интересно, что Ленин против предложения Сталина о создании второй палаты не возражал, а национал-уклонисты и их сторонники в ЦК РКП(б) — возражали.
*** В литературе имеется попытка представить это как навет на Ленина с целью политического самосохранения Сталина. Но это не так, заявление Сталина соответствовало действительности. Например, профессор В. Крамер отмечал, что во время декабрьского обострения болезни (16—17 и 22—23 декабря) «появились заметные симптомы ослабления памяти» (Волкогонов Д.А. Ленин. Политический портрет. М., 1994. Кн. 2. С. 337–338).
**** Сталин, уделивший много внимания выявлению действительной позиции Раковского как сторонника создания СССР на принципах конфедерации, не считал ее вообще неприемлемой, однако полагал, что в данном случае конфедерация как способ объединения советских республик нецелесообразна (Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 171).
***** Мдивани летом 1923 г. продолжал борьбу в ходе выработки проекта Конституции СССР со своих прежних позиций. Об этом писал Г.К. Орджоникидзе Сталину 10 июня 1923 г. (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 1. Д. 2479. Л. 63).
****** Троцкий говорил только о письме Ленина к нему от 5 марта (Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 166, 168).
******* А. Енукизде говорил по поводу этого документа: «Большая часть известного вам письма т. Ленина посвящена общим вопросам нашей национальной политики, и против этих общих мыслей ни тов. Сталин, ни тов. Орджоникидзе, конечно, не возражают» (Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. 17—25 апреля 1923 г. С. 541).
******** На IV совещании ЦК РКП (б) с ответственными работниками национальных республик и областей М.Х. Ибрагимов (Татарская АССР) фактически вступил в дискуссию с Лениным по вопросу о перегибах. Он предлагал вести одновременно борьбу и с великодержавным шовинизмом, и с местным национализмом, «но ни налево, ни направо не пересаливая» (Четвертое совещания ЦК РКП(б) с ответственными работниками национальных республик и областей в Москве 9—12 июня 1923 г. Стенограф. отчет. С. 24).
Примечания:
[1433] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 440.
[1434] Там же. С. 46, 62, 279, 322.
[1435] Там же. С. 557.
[1436] Там же. С. 133.
[1437] Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 171-172.
[1438] Там же. С. 172; Сталин И.В. Соч. Т. 5. С. 257.
[1439] Сталин И.В. Соч. Т. 5. С. 257.
[1440] Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 162.
[1441] XII съезд РКП(б). Стенограмма заседания секции съезда по национальному вопросу 25 апреля 1923 г. // Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 173; № 5. С. 165; Сталин И.В. Соч. Т. 5. С. 28.
[1442] Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 172.
[1443] Сталин И.В. Соч. Т. 5. С. 59, 189–190, 242–247.
[1444] Там же. С. 264–265.
[1445] Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 171.
[1446] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 541.
[1447] Там же. С. 561–564.
[1448] Там же. С. 451, 540, 561–563.
[1449] Там же. С. 529, 532-533; Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 171-172.
[1450] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 553.
[1451] Известия ЦК КПСС. 1991. № 5. С. 158.
[1452] См.: Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 402—405.
[1453] Известия ЦК КПСС. 1989. № 9. С. 209-213.
[1454] Там же. 1991. № 5. С. 159.
[1455] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 155-158, 454-459, 471-475, 541; Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 170-174; № 4. С. 162-164, 166-169, 174-175; № 5. С. 158, 160-171, 175.
[1456] Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 172-174; № 4. С. 163; № 5. С. 155-176.
[1457] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 474.
[1458] Там же. С. 540-541.
[1459] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 448-451; Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 172.
[1460] Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 158-159.
[1461] Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 178, 179.
[1462] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 527, 558—560.
[1463] Там же. С. 159.
[1464] Там же. С. 537-539.
[1465] Там же. С. 152, 553, 560; Известия ЦККПСС. 1991. № 4. С. 159.
[1466] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 463-465; Известия ЦК КПСС. 1991. № 3. С. 175, 176, 177; №4. С. 158-159, 164.
[1467] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 564.
[1468] Известия ЦК КПСС. 1991. № 4. С. 161–162, 172.
[1469] Двенадцатый съезд Российской Коммунистической партии (большевиков). Стенограф. отчет. С. 459—461, 537—558.
[1470] Известия ЦК КПСС. 1991. № 5. С. 158.
[1471] Там же. С. 155-156.
[1472] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 98. Л. 1.