- Ленин и Россия. Одни пишут о нем как о преданнейшем патриоте, другие, наоборот, доказывают, что он, долгие годы прожив за границей, не знал своей Родины, не любил ее, а просто из фанатической убежденности в идее решил провести над ней эксперимент. Где тут истина?
В. Десятерик: А как сам Владимир Ильич отвечал на этот вопрос? Обратимся к десяткам анкет, которые ему довелось заполнять на протяжении своего жизненного пути. В графах, где требовалось указать национальную принадлежность, он всегда писал: русский, великоросс. В памяти возникает и еще одно ленинское суждение. Во время жарких дискуссий по национальным проблемам в одной из статей он адресовал такое обращение к своим сподвижникам, а значит, и к себе: «Чуждо ли нам, великорусским сознательным пролетариям, чувство национальной гордости?» И ответ давался однозначный: нет, не чуждо1.
Можно было бы в подтверждение сказанного приводить выдержки из ленинских писем родным с его «волжскими воспоминаниями» Немало мемуарных источников (М. Горького, С. Багоцкого и др.2) доносят до нас свидетельства искренней тоски Ленина по родине во время его многолетних эмигрантских скитаний по чужбине. Но скептически настроенный читатель вправе упорствовать: все это так, однако, как корреспондируются ленинские заявления, в которых звучат подлинно патриотические чувства, с его марксистскими убеждениями, в частности с положением из «Манифеста Коммунистической партии» о том, что рабочие не имеют Отечества? Разве интернациональное не было для него более предпочтительным, нежели национальное? А если так, то и судьба России, своего народа не затмевалась ли все же заботами о мировой революции?
Ленин, действительно, не один раз возвращался к этой проблеме3. В письмах, теоретических работах, написанных в различные периоды, посвященных разным аспектам ее, можно встретить выражения о «крахе национальной узости», о «крахе национальных отечеств»; он подвергал острой критике широко распространенный даже в среде социал-демократов в годы первой мировой войны лозунг «защиты отечества» Что ж, основываясь на вырванных из общей канвы его рассуждений цитатах, доказывать, будто и в его намерения (в этом уже упрекали сопротивление, защиту Отечества, надо заботиться о всесторонней подготовке обороноспособности страны, повышении самодисциплины везде и всюду.
Сейчас ниспровергатели ленинского учения все чаще начинают использовать наследие тех, кто на протяжении многих лет выступал в роли идейных оппонентов большевиков. В частности, для этих атак широко привлекается творчество Н. А. Бердяева. Обратимся к авторитету русского философа и мы. В книге «Истоки и смысл русского коммунизма» встречаемся с очень интересной трактовкой роли Ленина в судьбах страны в первые месяцы после победы революции. «В 1918 году, — писал Бердяев, — когда России грозил хаос и анархия, в речах своих Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов. Он призывает к элементарным вещам, к труду, к дисциплине, к ответственности, к знанию и к учению, к положительному строительству, а не к одному разрушению... И он остановил хаотический распад России, остановил деспотическим, тираническим путем»4.
Каждый трудовой день Ленина во главе Республики Советов подтверждает сказанное Бердяевым (оставим на совести философа только его сугубо полемический выпад о деспотизме и тирании). Именно «положительное строительство» составляло основной пафос написанных в 1918 г. ленинских «Очередных задач Советской власти» Именно заботой о «положительном строительстве» продиктованы были его первые подходы к тем экономическим отношениям, которые затем выкристаллизовались в принципы нэпа.
Приступая к социалистическим преобразованиям, Ленин неустанно выражал уверенность в том, что при новом общественном строе в полную силу раскроется великая потенциальная мощь России. В январе 1918 г. он заявлял, что «в России есть все: и железо, и нефть, и хлеб, одним словом, все, что необходимо для того, чтобы жить по-человечески»5. И в последующие периоды Ленин говорил о непреклонной решимости добиваться того, чтобы Русь из убогой и бессильной превратилась в полном смысле в могучую и обильную. «Она может стать таковой, — продолжал развивать свою мысль Владимир Ильич, — ибо у нас все же достаточно осталось простора и природных богатств, чтобы снабдить всех и каждого если не обильным, то достаточным количеством средств к жизни. У нас есть материал и в природных богатствах, и в запасе человеческих сил, и в прекрасном размахе, который дала народному творчеству великая революция, чтобы создать действительно могучую и обильную Русь»6. Эта идея — превратить Россию из страны темной, безграмотной в грамотную, из нищей и убогой в страну богатую — рефреном проходит через многие ленинские произведения послеоктябрьского периода7.
Ленин не пытался изложить в систематическом виде свои представления о патриотизме. «...Приятнее и полезнее «опыт революции» проделывать, чем о нем писать» так он однажды заметил8, правда по другому поводу. Вместе с тем в его статьях, докладах и письмах можно встретить бесчисленное множество характерных свидетельств, воочию убеждающих в его искренне сыновнем отношении к своему Отечеству. Обратимся лишь к нескольким примерам. В связи с дискуссией, возникшей перед VIII Всероссийским съездом Советов по вопросу о передаче в концессию иностранным предпринимателям тех или иных предприятий и районов, Ленин в декабре 1920 г. на заседании делегатов съезда — членов коммунистической фракции зачитал записку такого содержания: «На Арзамасском уездном съезде Нижегородской губернии один беспартийный крестьянин по поводу концессий заявил следующее, что сообщаем вам как характерный признак: «Товарищи! Мы вас посылаем на Всероссийский съезд и заявляем, что мы, крестьяне, готовы еще три года голодать, холодать, нести повинности, только Россию-матушку на концессии не продавайте». Владимир Ильич предложил включить это мнение в официальный доклад на съезде, поскольку внимание привлекалось к такой стороне вопроса, за которой, как он выразился, следует «смотреть в оба»9.
И действительно, в докладе на съезде Ленин не только зачитал записку из Арзамаса, но и поделился своими соображениями по затронутой проблеме. Приветствуя подобные настроения, он сказал, что Советская власть будет прислушиваться к заявлениям, в которых звучит тревога об опасности восстановления капитализма. «...Мы должны сказать, что о продаже России капиталистам нет и речи», что концессии, к которым вынуждена прибегать рабоче-крестьянская Республика, чтобы приобрести необходимые для восстановления народного хозяйства машины и паровозы, «не имеют ничего общего с продажей России...»10. На съезде Ленин произнес важные слова о патриотических чувствах своих современников: «Патриотизм человека, который будет лучше три года голодать, чем отдать Россию иностранцам, это — настоящий патриотизм... Без этого патриотизма мы не добились бы защиты Советской республики... Это — лучший революционный патриотизм»11.
Ни в такие критические моменты, как борьба за заключение Брестского мира, ни в период отпора иностранной интервенции, ни при пересмотре позиций по отношению к мировой революции, ни при переходе к новой экономической политике Ленин не дает оснований упрекать его в малейшем отходе от принципиальной линии подлинного патриота и интернационалиста. Он живо, близко, остро и проницательно ощущал, воспринимал и знал Россию, утверждал один из его современников, А. К. Воронский. И добавлял: «Великая любовь рождает и великую ненависть. И то и другое у Ленина до краев: ненависть к России царей, дворян и Колупаевых и любовь к России непрестанного, страдальческого труда. Он — величайший в мире интернационалист — в то же время наиболее национален, наиболее русский, с головы до пят»12
Эту нерасторжимую слитность, единство интернационального и национального подходов непредубежденный читатель сможет уловить в устремлениях и действиях Ленина. Достаточно напомнить, как резко осуждал он малейшие проявления великодержавного шовинизма, пытаясь разрешить возникший инцидент в Закавказье. Этому, кстати сказать, был посвящен и документ, завершающий творческое наследие Ленина13.
Иногда в нынешних дискуссиях можно встретиться со спекуляцией и на том, что в статьях, письмах и публичных выступлениях Ленина можно найти нелестные отзывы о тех или иных чертах национального характера русского человека, о его отношении к делу, к своим обязанностям. Так, например, после завершения гражданской войны, когда на очередь дня встали задачи хозяйственного строительства, Ленин ориентировал партию на усиление внимания к организаторской работе и добавлял, что по части организаторских способностей у российского человека это наиболее слабая сторона14.
Но можно ли, отталкиваясь от какого-либо из подобных высказываний, уловить в них что-то иное, кроме искреннего желания работать во имя того, чтобы родной народ быстрее поднимался вверх по ступеням общественного развития, духовного совершенствования и цивилизованности? Разве не Ленин настойчиво рекомендовал всем советским работникам смелее заимствовать зарубежный опыт? К социализму Советская власть сможет привести народ своей страны, убеждал он, если будет шире использовать у себя, к примеру, прусский порядок железных дорог, американскую технику и организацию трестов, американскую систему народного образования и многое другое15.
Даже тогда, когда в ленинском тексте встречаются такие обидные, казалось бы, для национального чувства определения, как «отсталые россияне», «русский человек плохой работник по сравнению с передовыми нациями»16, то каждый раз надо оценивать их в неразрывном единстве с общим контекстом, не абсолютизируя смысла, звучащего в вырванной части фразы. Ведь и после слов о «плохом работнике», приведенных на страницах «Очередных задач Советской власти», где настойчиво пропагандируется идея утверждения пролетарской сознательной дисциплинированности над стихийной мелкобуржуазной анархией, Лениным дается объяснение: «...это не могло быть иначе при режиме царизма и живости остатков крепостного права»17 Другими словами, Ленин прежде всего пытался выявить причины, приведшие к данному состоянию, звал к практическому преодолению обнаружившихся недостатков. И разве должен поступать иначе патриот, любящий свой народ, свою Отчизну, желающий счастья всему трудовому люду на Земле?
Высказанными соображениями, конечно, далеко не исчерпываются все аргументы, которые можно было бы привести в ответ на прозвучавшие в вопросе сомнения. Знал ли Ленин хорошо Россию? Он сам с грустью констатировал, что, кроме Поволжья, где прошли его детство и юность, кроме российских столиц, Сибири, ему так и не посчастливилось побывать во многих других районах Родины. Но вправе ли мы забывать при этом, что им, по общему признанию, глубоко проштудированы аграрные отношения, история зарождения и развития капиталистических отношений в России и многие другие проблемы. Карл Каутский считал, например, что политика Ленина «была целиком приспособлена к физиономии России»18.
Точек зрения на проблему — Ленин и Россия — может быть предложено очень много. Но чтобы иметь свою, собственную, полезнее всего самому обращаться непосредственно к Ленину. К этому и хочется призвать читателя.
Примечания:
1 См. Ленин В. М. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 107.
2 См.: Горький М. Собр. соч.: В 30 т. М., 1952. Т. 17. С. 39; Воспоминания о В. И. Ленине: В 5 т. 3-е изд. М., 1984. Т. 2. С. 318.
3 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 280, 321, 364, 375: Т 49. С. 329—330; и др.
4 Бердяев Н. Л. Истоки и смысл русского коммунизма. С. 95.
5 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 35. С. 310.
6 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 36. С. 80.
7 См. там же. Т. 40. С. 71; Т. 41. С. 315, 316.
8 Там же. Т. 33. С. 120.
9 Там же. Т. 42. С. 118.
10 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 136.
11 Там же. С. 124.
12 Воспоминания о В. И. Ленине: В 10 т. М., 1990. Т. 6. С. 354.
13 См.: Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 330.
14 См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 42. С. 35.
15 См. там же. Т. 36. С. 550.
16 См. там же. Т. 41. С. 55; Т. 36. С. 189.
17 Там же. Т. 36. С. 189.
18 У великой могилы. М., 1924. С. 383.