- В журнале «Огонек» (1990. № 50) была опубликована статья В. Костикова с критикой ленинской оценки сборника «Вехи». В чем суть полемики Ленина с авторами «Вех»? И почему она возрождается в наши дни?
В. Еремина: Среди лавины разнохарактерной исторической литературы, которая обрушилась сегодня на головы читателей, особое место занимает сборник «Вехи», изданный еще в 1909 г. и получивший в свое время громкую известность. Теперь об этом издании снова горячо заспорили, о нем ведутся телепередачи, выступают историки и литературоведы, сопоставляются мнения о «Вехах» общественных деятелей прошлого и наших современников. Однако пока разбор этого издания не подкреплен серьезной документальной базой и ведется больше на эмоциональном уровне.
В ленинском идейном наследии предреволюционной поры критика веховской идеологии и общественной позиции самого литературного сборника «Вехи» занимает существенное место. «Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции» представлен такими авторами, как: Н. А. Бердяев (статья «Философская истина и интеллигентская правда»), С. Н. Булгаков («Героизм и подвижничество. Из размышлений о религиозной природе русской интеллигенции»), М. О. Гершензон («Творческое самосознание»), А. С. Изгоев («Об интеллигентной молодежи. Заметки об ее быте и настроениях»), Б. А. Кистяковский («В защиту права, Интеллигенция и правосознание»), П. Б. Струве («Интеллигенция и революция»), С. Л. Франк («Этика нигилизма. К характеристике нравственного мировоззрения русской интеллигенции»).
Появление этого сборника в 1909 г. вызвало целую волну противоречивых откликов, споров. (Опубликованная в 4-м издании сборника библиография «Вех» содержит около 160 названий статей и заметок, появившихся в периодической печати с 23 марта по 6 сентября 1909 г.) При всей разноплановости опубликованных статей в центре находился вопрос об исторических судьбах революции в России. Очевидно, в первую очередь именно эта проблема оживила сегодня вновь интерес к истории «Вех» (В 1990 г. сборник был издан в репринтном исполнении несколькими издательствами.) В этой связи не мог не возникнуть вопрос и о современном прочтении статей Ленина о «Вехах» Появились высказывания и о несостоятельности ленинской критики веховской идеологии.
В наиболее заостренной, можно даже сказать, в подчеркнуто сенсационной форме этот вопрос недавно был поставлен на страницах журнала «Огонек» в статье «Воля к власти и воля к культуре». Ее автор В. Костиков утверждает, что начало всем бедам российской интеллигенции в Советском государстве было положено еще яростной критикой Лениным и ленинцами «Вех» в 1909 г. «И штурм этого сборника стал для большевиков идейной репетицией Октября»1.
Возникает закономерный вопрос: насколько прав В. Костиков в своих утверждениях?
Прежде всего, несколько слов об общественно-политической направленности сборника «Вехи» Разбору веховской идеологии Ленин специально посвятил статьи «О «Вехах», «Еще один поход на демократию», «Веховцы и национализм»2. Кроме того, еще до появления статьи «О «Вехах», 29 октября в Льеже, а 26 ноября (н. ст.) 1909 г. в Париже, Ленин прочитал рефераты на эту же тему3. Затрагивается этот вопрос и в целом ряде других его работ. Но наиболее обстоятельно Владимир Ильич проанализировал сборник в своей статье «О «Вехах».
Как показал Ленин на основе скрупулезного анализа содержания статей сборника (а анализ этот очень конкретен, и выводы обоснованы всей суммой разбираемых суждений, в чем легко может убедиться любой читатель), авторы этого издания выражали взгляды той либеральной буржуазии, которая была напугана событиями 1905—1907 гг., отреклась от революции и стала ее охаивать. «Вчерашние сторонники свободы, — писал Ленин, обливали помоями и грязью борьбу масс за свободу, причем демократические массы рабочих и крестьян изображались в качестве стада, ведомого «интеллигенцией» Поворот русского либерального «образованного общества» против революции, против демократии есть явление не случайное, а неизбежное после 1905 года. Буржуазия испугалась самостоятельности рабочих и пробуждения крестьян»4.
Но вот вопрос: была ли эта позиция позицией всей российской интеллигенции? В. Костиков исходит именно из того, что Ленин выступал против российской интеллигенции в целом.
Но эго неверно. В той же статье «О «Вехах» (как, впрочем, и в других своих работах) Ленин как раз наоборот противопоставляет позицию веховцев позиции революционной интеллигенции — революционных демократов, партийной социал-демократической интеллигенции. Да и сами веховцы все время открыто выступали против той интеллигенции, которая являлась выразителем демократического движения. «Нападение ведется в «Вехах» только на такую интеллигенцию, — писал Ленин, которая была выразителем демократического движения, и только за то, в чем она проявила себя, как настоящий участник этого движения»5.
Веховцы осуждали революционную интеллигенцию за исторический оптимизм, за веру «в бесконечный прогресс» «в естественное совершенство человека», причем это называлось у них идолопоклонством, религией человекобожества, которая, мол, в России приняла «почти горячечные формы»6. По поводу этого заявления Ленин иронически высказался: «О ужас!»
Разумеется, и социал-демократическая интеллигенция была далеко не безгрешной; у нее были свои иллюзии, ошибки, диктаторские наклонности, но эти пороки (тем более неизбежные в условиях российского подполья) нельзя относить, как это делает, например, А. С. Ципко7, на счет естественной природы всей интеллигенции и видеть в ней «семя» наших бед после Октября. В подобной критике игнорируется главное в позиции российской социалистической интеллигенции — ее вера в прогрессивную преобразующую роль народной революции.
Стремление веховцев опорочить русских революционных демократов вызывало решительный протест Ленина. В статье «О «Вехах» он обращает внимание на такие характеристики из сборника: «Юркевич... во всяком случае, был настоящим философом по сравнению с Чернышевским»; письмо Белинскою к Гоголю, вещают «Вехи», есть пламенное и классическое выражение интеллигентского настроения, «история нашей публицистики, начиная после Белинского, в смысле жизненного разумения — сплошной кошмар»8 и др.
При работе над статьей «О «Вехах» Ленин очень внимательно прочитал весь сборник, сделал на нем множество пометок, подчеркиваний, отчеркиваний, кратких замечаний, скрупулезно отметил все места, где давались оценки творчества русских писателей и общественных Деятелей9, подвергнув их затем критическому анализу в своей статье.
Выступив против революции в России, веховцы не могли в то же время не выступить и против ее движущих сил, т. е. против народных масс. И хотя в сборнике можно встретить немало слов о сочувствии к бедам трудящихся и даже критику интеллигенции за ее непонимание народа, но сами авторы как раз больше всего боятся этой «темной силы» Вот, скажем, Булгаков готов даже пожурить тех, кто высокомерно относится к народу, но тут же (на что обратил внимание в своих заметках Ленин) пишет без обиняков: «Потребность народопоклонничества в той или иной форме (в виде ли старого народничества, ведущего начало от Герцена и основанного на вере в социалистический дух русского народа, или в новейшей, марксистской форме, где вместо всего народа такие же свойства приписываются одной части его, именно «пролетариату») вытекает из самых основ интеллигентской веры»10.
При всех оговорках антинародная позиция четко прослеживается в «Вехах», и сводится она к тому, что народу нужно внушать «покаяние», «смирение», «послушание»11. Интеллигенции, поучал веховец Гершензон, «не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться мы его должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной»12.
«Эта тирада хороша тем, — пишет Ленин, — что вскрывает в краткой и рельефной форме весь дух «Вех»13.
Автор же статьи в «Огоньке» вводит читателя в заблуждение, «защищая» «Вехи» от ленинской критики и утверждая, что свойственная веховцам элитарность «ни в коей мере не отрицает народности».
Неправ В. Костиков и в том случае, когда утверждает, что главной мишенью ленинской критики веховцев было их отрицание классовой борьбы как главного двигателя прогресса. Разумеется, и эта позиция вызывала протест Ленина. Но все же основа расхождений, думается, лежала не в сфере общих теоретических взглядов, а в области политической позиции — их выступлений против самой революции, против демократии. Истинная мысль веховцев сводится к тому, писал Ленин, что «демократическое движение и демократические идеи не только политически ошибочны, не только тактически неуместны, но и морально греховны...»14. «Они, — подчеркивал он, — воюют с демократией, отрекаются целиком от демократии»15. Вот этот-то объективный смысл позиции «Вех» и отрицает Костиков, изображая веховцев защитниками демократии.
Веховцы заявляли, что они выше политики, против «марксистского прагматизма», что они приверженцы «чистой идеи», что их больше интересуют внутренние переживания личности, а не общественные бури. Однако на деле их пропаганда аполитицизма была сама по себе тоже политикой, выражавшей позиции либеральной буржуазии.
Интересно, что выход в свет сборника «Вехи» привлек также внимание и Л. Н. Толстого16, который надеялся в этом издании получить подтверждение своей идеи непротивления злу насилием. Но писатель был очень разочарован, когда увидел, что авторы сборника пытаются учить народ уму-разуму. По этому поводу Толстой иронически замечает: «Это они и делали и делают, к счастью, благодаря духовной силе русского народа, не так успешно, как они желали бы этого, но просветить они уже никак не могут»17. Кроме того, писателя крайне возмутил претенциозный язык веховских авторов.
И еще хотелось бы отметить в связи с оценкой ленинской критики веховства необходимость учета сегодня конкретно-исторических условий написания статей Ленина. Безусловно, ленинскую критику «Вех» следует рассматривать в рамках своего времени. Признавая полную обоснованность политических оценок и теоретической аргументации Ленина, следует в то же время отметить, что сама форма выражения этой критики, вплоть до ругательных выражений, сегодня кажется излишне резкой. (Впрочем, в этом отношении авторы «Вех» не уступали своим критикам.)
Но Ленин никогда не смешивал субъективных качеств своих оппонентов с их объективной позицией. Нам также важна объективная позиция веховцев, а не то, какими хорошими, образованными людьми были Струве, Бердяев, Булгаков и др. А эта объективная позиция, как Ленин показал на фактах, выражала в целом настроения напуганной 1905 годом либеральной буржуазии и была позицией антиреволюционной, антинародной, антидемократической.
В то же время следует признать, что крайние негативные выводы «Вех» в отношении к демократическим традициям прогрессивной российской интеллигенции встретили критику и в буржуазной прессе. Характерно, что даже в либеральных кругах в той или иной мере разглядели в сборнике «Вехи» его направленность против освободительного движения, против прогрессивных устремлений интеллигенции. Эту направленность осуждали некоторые кадетские лидеры, включая П. Н. Милюкова и И. И. Петрункевича.
Будучи в целом вызовом российской демократии и социализму, книга содержала не всеми тогда замеченные, довольно справедливые наблюдения по поводу революционного романтизма интеллигенции, ее исторического нетерпения и недостатка социального реализма, максимализма целей и средств, веры в возможность достижения социализма одним скачком, понимания социализма как общества уравнительной справедливости. Отвергая антидемократическую позицию веховцев, позднейшие критики сборника, за редкими исключениями, проходили мимо этих предостережений, касавшихся не только революционных партий, но и сочувствующей им интеллигенции.
Здесь встает важный, требующий сегодня новых подходов вопрос об отношении к разным флангам российского либерального течения. Не углубляясь в эту самостоятельную тему, отметим лишь, что, на наш взгляд, было бы ошибкой, как это иногда делалось в исторической литературе, ставить знак равенства между понятиями «либерализм» и «веховство» Что же касается конкретно взглядов «Вех» в оценках современной публицистики, то здесь предстоит преодолеть две крайности: с одной стороны, видеть в веховцах бесчестных людей и чуть ли непрямых агентов самодержавия; с другой — пытаться представить их взгляды в качестве прогрессивного начала в социальной истории страны.
Примечания:
1 Огонек. 1990. № 50. С. 19.
2 См.: Ленин В. И. Полн собр. соч. Т. 19. С. 167—175; Т. 22. С. 82—93; Т. 23. С. 110—111.
3 См. там же. Т. 19. С. 427; Владимир Ильич Ленин: Биогр. хроника. М., 1971. Т. 2. С. 512, 520.
4 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т 23. С. 110,
5 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 19. С. 170.
6 См.: Вехи: Сб. статей о русской интеллигенции. М.., 1909. С. 36, 37
7 См. Даугава. 1990. № 9. С. 75; Лит. обозрение. 1990. № 10. С. 7. В полемике социал-демократов с веховцами, считает Ципко, правда была на стороне последних.
8 Вехи. С. 4, 56, 82.
9 ЦПА ИТИС, ф. 2, on. 1, д. 23577. Замечания и пометки Ленина на сборнике «Вехи» будут опубликованы в готовящемся к изданию Ленинском сборнике XIII.
10 Вехи. С. 59—60.
11 См. там же. С. 26, 49, 55.
12 Вехи. С. 88. Любопытно, что во 2-м издании сборника «Вехи» Гершензон решил подправить слишком одиозные слова о штыках и тюрьмах и в подстрочном примечании дал рассчитанное на простаков разъяснение, что сам он их не любит, но так или иначе власть для интеллигенции «оказывается ее защитницей» Яснее не скажешь!
13 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 19. С. І75.
14 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 19. С. 171.
15 Там же Т. 22. С. 92.
16 Толстой Л. Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. М., 1936. Т. 38. С. 285—290.
17 Там же. С. 289.