- Известно, что в дооктябрьский период революционные партии, в том числе большевики, использовали экспроприации, конфискации денежных средств и оружия. Как революционеры, и в частности Ленин, объясняли необходимость таких сомнительных методов борьбы?
В. Шелохаев: Действительно, в дооктябрьский период, и особенно в годы первой русской революции, экспроприации (эксы) как метод борьбы использовали все революционные партии: большевики, меньшевики, эсеры, эсеры-максималисты, анархисты. Все они нуждались в значительных денежных средствах, которые шли на создание подпольных и легальных типографий, агитационно-пропагандистскую работу, на содержание профессиональных революционеров, местных партийных комитетов. В РСДРП, например, подготовку экспроприаций в 1905 г. вела специальная боевая техническая организация под руководством Л. Б. Красина. В 1905—1907 гг. боевые вооруженные группы существовали при многих местных комитетах РСДРП.
Наиболее крупные эксы были совершены боевыми группами РСДРП в Закавказье, Прибалтике, Финляндии, на Урале. Так, уральские боевики под руководством братьев И. С. и Э. С. Кадомцевых осуществили экспроприацию (более 150 тыс. руб.) под Уфой. Группа латышских боевиков во главе с Я. Лутером изъяла крупную сумму денег в русском отделении Гельсингфорсского государственного банка. Около полумиллиона рублей казенных денег было захвачено в Квириллах и Тифлисе боевиками, возглавляемыми Камо. Известно, что экспроприация в Тифлисе летом 1907 г. готовилась при участии И. В. Сталина.
Сомнительные нотки, прозвучавшие в вопросе, понятны. Использование экспроприаций имело и негативные последствия. Их осуществление разжигало нездоровые страсти, чувство вседозволенности у люмпенских, анархистских элементов. Не всегда действия боевых дружин удавалось удержать под контролем, и они превращались в уголовные банды, как, например, «лбовщина» на Урале. Ясно, что все это вызывало отрицательное отношение к эксам со стороны демократической интеллигенции и либеральных кругов. Наиболее чувствительные к мнению этих кругов меньшевики, признавая в принципе революционное насилие и пользуясь экспроприированными средствами1, тем не менее утверждали, что конфискации возбуждают вражду населения к революционерам, оказывают дезорганизующее и деморализующее влияние на саму партию2. И в этом была большая доля истины.
Но истина заключалась также и в том, что тогда, в условиях классовой, гражданской войны, противоборствующие стороны нередко прибегали к самым «жестким», «крайним» формам борьбы. В России начала столетия происходило стремительное нарастание «крайностей» в борьбе. С одной стороны, доведенные до отчаяния массы, начав с экономических стачек, переходят к политическим демонстрациям и всероссийской политической стачке, а затем к массовой баррикадной борьбе и вооруженному восстанию. В свою очередь, противоборствующая сторона в лице самодержавия использовала военное положение, мобилизацию войск, применение артиллерии, черносотенные погромы, военно-полевые суды, карательные экспедиции. Указывая на эти «крайности», Ленин в статье «Партизанская война» справедливо отмечал, что на их фоне экспроприации выглядят «как нечто частное, второстепенное, побочное»3.
Он рассматривал их как неизбежное на той стадии развития революции явление, как вооруженную борьбу масс. По его мнению, «крайности» могут быть изжиты лишь тогда, когда в обществе будут ликвидированы экономические, социальные, политические причины классовой конфронтации. Пока существуют эти причины, общество не застраховано от проявления «крайностей». Думается, что, ставя так вопрос, Ленин проявлял больше реализма, чем его оппоненты.
Разумеется, Ленин видел и негативные последствия, или, как он говорил, «дурные» стороны эксов. Но он надеялся, что партии удастся парализовать или свести их до минимума. Он рассуждал так: поскольку «крайности» в борьбе масс неизбежны на данном этапе, а марксизм признает все формы борьбы, то марксисты, применяя эксы, должны рассматривать их лишь как вспомогательную форму борьбы, стремиться вести их в организованное русло, подчинить контролю со стороны партии. Ленин и большевики предлагали не допускать эксов частного имущества, а эксы казенного применять лишь при условии контроля со стороны партии и использования средств исключительно на ее нужды4. Но, как показывает опыт, не всегда надежды политиков на благоприятный исход событий оправдываются. Не вполне оправдались они и в случае с использованием эксов.
Вопрос об эксах (о партизанских действиях) рассматривался на IV и V съездах РСДРП (1906 и 1907 гг.). На IV съезде была принята резолюция, в которой экспроприация денежных капиталов в частных банках и все формы принудительных взносов на революцию категорически запрещались. Экспроприация же капиталов правительственных учреждений допускалась лишь в том случае, если бы в данной местности возник орган революционной власти, санкционирующий подобную акцию. В резолюции оговаривалось, что по итогам любой экспроприации должен соблюдаться принцип строгой отчетности. V съезд РСДРП высказался за запрещение экспроприаций и распустил боевые дружины и группы при комитетах РСДРП. Ленин, Лядов, Томский. Ярославский, некоторые другие большевики и латышские социал-демократы голосовали против резолюции съезда, а ряд их единомышленников от голосования воздержался.
После революции 1905—1907 гг. экспроприаторские акции РСДРП постепенно сошли на нет.
Примечания:
1 По свидетельству И. Ф. Дубровинского, меньшевистский ЦК в период между IV и V съездами РСДРП имел в своем распоряжении около 130 тыс. руб., полученных в результате экспроприаций в Гельсингфорсе, Уфе, Латвии, Закавказье.
2 См.: Четвертый (Объединительный) съезд РСДРП. Апрель (апрель май) 1906 года: Протоколы. М., 1959. С. 401.
3 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 14. С. 4.
4 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 14. С. 10.