- Был ли Ленин гуманистом? Если да, то как можно объяснить его реплику в разговоре с А. М. Горьким: «...но часто слушать музыку не могу, действует на нервы, хочется милые глупости говорить и гладить по головкам людей, которые, живя в грязном аду, могут создавать такую красоту. А сегодня гладить по головке никого нельзя руку откусят, и надобно бить по головкам, бить безжалостно, хотя мы, в идеале, против всякого насилия над людьми»?
Е. Виттенберг: Действительно, такое высказывание Ленина в изложении Горького в воспоминаниях писателя содержится1.
Однако было бы весьма большим заблуждением формировать свое представление о человеке такой величины, как Ленин, на основании одного, нескольких и даже десятка тех или иных высказываний. К сожалению, такой подход довольно широко распространен. И если раньше безраздельно господствовала тенденция подбора цитат и фактов с целью возвышения Ленина, то теперь столь же тенденциозно подбираются другие его высказывания, но уже с обратной целью — представить его в виде жестокого и безнравственного политика. «Что можно прибавить к тому, что уже написано и сказано о Ленине?
писал в свое время итальянский социалист Ф. Мизиано. — Никого так не хвалят и не ругают, как Ленина, ни о ком не говорят так много хорошего и так много плохого, как о Ленине. В отношении Ленина не знают середины, он — либо воплощение всех добродетелей, либо — всех пороков. В определении одних — он безгранично добр, а в определении других — до крайности жесток»2.
Итак, был ли Ленин гуманистом? Проблема эта непростая. При ответе следует прежде всего разделить гуманизм идей, помыслов и гуманизм отдельных поступков, политических решений, принимавшихся в тех или иных конкретных исторических условиях под воздействием целого ряда объективных и субъективных обстоятельств.
Если говорить о помыслах, конечных целях, то здесь Ленин, как нам представляется, был, безусловно, гуманистом. Он принадлежал к поборникам социалистической идеи, квинтэссенцией которой являлась возвышенная, глубоко гуманистическая цель — создать наилучшие условия для человеческого бытия по сравнению с капитализмом.
Ленин стремился к осуществлению идей равенства, свободы, социальной справедливости. Если говорить о первых месяцах Советской власти, то можно, думается, наблюдать и гуманизм новой власти на деле. Историки располагают многочисленными фактами снисходительности победителей к побежденным, стремления наладить деловое сотрудничество с представителями буржуазной интеллигенции, самой буржуазией и т. д.
Однако позднее, в условиях гражданской войны, «белого» террора, иностранной интервенции, контрреволюционных заговоров, саботажа, в обстановке, когда революции приходилось защищать себя в одиночку, в массах получили распространение рецидивы жестокости, вандализма и беззаконных действий.
Несет ли за все эти факты ответственность Ленин? Нет, потому, что лидер огромного государства, естественно, не может отвечать за все то, что делали те или иные представители Советской власти на местах. Едва ли он, скажем, может быть ответствен за те факты, о которых писал В. Короленко в своих письмах А. Луначарскому3.
Вместе с тем стремление Ленина утвердить новую власть в стране, не готовой к социалистическому строительству, его преувеличенная надежда на мировую революцию не могли не наложить отпечаток на ход и остроту борьбы. И, разумеется, эта острота борьбы не на жизнь, а на смерть не могла, в свою очередь, не отразиться и на самом Ленине. Нет, безусловно, он не превратился в кровожадного зверя, как это пытаются изобразить М. Восленский или В. Солоухин4.
Глубоким гуманизмом были проникнуты многие государственные решения Ленина. Достаточно вспомнить первые декреты Советской власти о мире, о земле, политику нэпа, заботу о спасении трудящихся от голодной смерти в период разрухи, решения, направленные на развитие народного образования, приобщение народа к достижениям культуры. Документы донесли до нас и многочисленные конкретные факты, говорящие о том, что Ленин даже в самые тяжелые периоды революции заботился и о возврате хлеба суздальским рабочим, отобранного у них заградительным отрядом, и о предоставлении южных курортов для лечения и отдыха инвалидам войны и труда, и о снабжении фруктами больных детей севера Великороссии, и об охране имущества П. А. Кропоткина и т. д. и т. п.5 Имеются также данные о том, как Ленин ходатайствовал (прежде всего перед ВЧК) об облегчении судьбы тех или иных людей, высказывавших нелояльность по отношению к Советской власти, требовал освободить незаконно арестованных, подписывал документы об амнистиях и т. д.6
Однако есть и другого рода факты. Такой, например, как записка Ленина наркому юстиции Курскому от 15 мая 1921 г. о необходимости в целях защиты Советской власти от контрреволюционных посягательств «расширить применение расстрела (с заменой высылкой за границу)»7. Глубокие раздумья вызывает и документ, недавно опубликованный в журнале «Известия ЦК КПСС», по поводу репрессий против церковнослужителей8.
Разумеется, каждый такой факт должен рассматриваться в контексте исторических событий, конкретной ситуации и даже, если угодно, с учетом настроения Ленина.
И все-таки как объяснить подобного рода факты?
Сам Ленин объяснял их в беседах с Горьким следующим образом. «Чего вы хотите? — удивленно и гневно спрашивал он. — Возможна ли гуманность в такой небывало свирепой драке? Где тут место мягкосердечию и великодушию? Нас блокирует Европа, мы лишены ожидавшейся помощи европейского пролетариата, на нас, со всех сторон, медведем лезет контрреволюция, а мы что же? Не должны, не вправе бороться, сопротивляться? Ну, извините, мы не дурачки».
«Какою мерой измеряете вы количество необходимых и лишних ударов в драке?» — спросил он меня однажды, после горячей беседы. На этот простой вопрос я мог ответить только лирически. Думаю, что иного ответа — нет»9.
Итак, одной из причин крайней жестокости, имевшей место прежде всего в ходе гражданской войны, была, безусловно, логика борьбы, когда жестокость одной стороны порождала жестокость другой, и наоборот. При этом надо помнить, что первыми начали взвинчивать спираль насилия силы, контрреволюции, они же явились инициаторами «белого» террора, в ответ на который последовал «красный» террор.
Что же касается фактов жестокости революционных сил, то они имели под собой и некоторую идеологическую подоплеку. Насилие, как повивальная бабка всякой революции, положение об антагонистическом характере противоречий между трудом и капиталом — эти теоретические постулаты порой упрощенно воспринимались малограмотными трудящимися как призывы к бескомпромиссной борьбе.
Определенную роль в кровавой драме в стране сыграло и упрощенное понимание теории классовой борьбы, основывающейся на представлении об общественной структуре как дихотомической, состоящей только из эксплуатируемых и эксплуататоров. На местах классовую борьбу нередко доводили до абсурда. Более того, такие общечеловеческие понятия, как «гуманизм», «нравственность», воспринимались, как правило, только через призму классовых интересов. И конкретные цели, соответствовавшие интересам рабочего класса, даже если они достигались путем неоправданной жестокости, считались и гуманными, и нравственными. Одновременно если по отношению к союзникам по борьбе считалось необходимым проявлять доброту и заботу (хотя и это делалось не всегда), то всякое снисхождение к врагу (действительному или мнимому) расценивалось в лучшем случае как «интеллигентская» мягкотелость, а в худшем — как пособничество.
Роль катализатора насилия в ходе гражданской войны и после нее выполняла и непоколебимая уверенность большевиков в правоте своего дела, а также революционное нетерпение, перераставшее в нетерпимость ко всем, кто сомневался в реальности достижения социалистических целей.
Таким образом, в своей деятельности Ленин руководствовался гуманными целями, хотя логика борьбы и конкретные исторические условия заставляли его подчас принимать решения, которые, если абстрагироваться от конкретной обстановки того периода и судить их с позиций сегодняшнего дня, могут некоторыми восприниматься как негуманные.
Примечания:
1 См.: Горький М. В.И.Ленин. М.: Л., 1932, С. 41.
2 Ленин: Человек — мыслитель — революционер. М., 1990. С. 132.
3 См.: Короленко В. Письма к Луначарскому // Новый мир. 1988. № 10.
4 См.: Восленский М. С. О Ленине: [Отрывок из кн.: Восленский М. С. Номенклатура — господствующий класс Советского Союза]. М.: Лига, 1990; Солоухин В. Читая Ленина // Родина. 1989. № 10.
5 См.: Ленин — товарищ, человек. 5-е изд. М., 1984. С. 44—45, 54, 68—69, 75 и др.
6 См.: Ленин и ВЧК: Сб. документов (1917—1922 гг.). 2-е изд. М., 1987. С. 34, 78, 91—92, 99—100, 155—156, 255, 322, 514 и др.
7 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 189.
8 См.: Письмо В. М. Молотову для членов Политбюро ЦК РКП(б) от 19 марта 1922 г. // Известия ЦК КПСС. 1990. № 4. С. 190—193.
9 Горький М. Указ. соч. С. 34—35.