- Можно ли считать, что Ленин был нетерпим к инакомыслию? Если можно, то каковы причины этой нетерпимости?
Ю. Коргунюк: Размышления на эту тему хочется начать с одного эпизода из биографии Ленина. Многие знают статью Ленина «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» помнят резкость критики, высказанной Лениным в адрес П, Б. Струве. Но, возможно, мало кто обращал внимание на то, что эта статья была опубликована в сборнике, одним из авторов и редакторов которого был сам Струве. Вот что говорил Струве в 1918 г., вспоминая об этом эпизоде: «Статья Ленина... прежде, чем появиться в печати, отняла у меня и Потресова — редакторов сборника — уйму времени. Не говоря уже, сколько она нам крови испортила, особенно у Потресова, страдавшего от грубой формы, в которой Ленин вел с нами споры. Первым, кому Ленин прочитал свою статью, был Потресов, и ни с одним его замечанием не согласился. Он не хотел выбросить из текста даже ругательные слова по моему адресу, вряд ли допустимые в сборнике, где я и редактор, и автор. Он выбросил их в самый последний момент, когда мы сдавали статью в набор»1.
Струве сообщал, что уже при первом знакомстве Ленин заявил ему, что тот «не заражен ортодоксией», что его книга содержит «непозволительные отклонения» от марксизма. По его словам, позиция Ленина была необычной. «Мои и Потресова знания вообще и в частности марксизма, — говорил он, — были, конечно, не меньше, а больше, чем у Ленина, что не мешало ему, задевая и меня, и Потресова, принимать в беседах с нами тон учителя, обладающего абсолютной истиной»2.
Думается, позицию Ленина в данном случае можно назвать нетерпимой. Но возникает вопрос: что мешало Потресову и Струве отказаться публиковать статью Ленина в том виде, в каком она была им представлена? Струве объяснял это так. «Обнаруженное нами терпение, — говорил он, — в то же время показывает, как велико было желание иметь в сборнике статью Ленина. Мы видели в нем человека далеко не обычного ранга, «премьера» в среде, в которой он вращался, фигуру сильную, выкованную из железа, властную, фанатически убежденную, умеющую за собою вести и заставлять других ей подчиняться»3.
Таким образом, в восприятии Струве нетерпимость Ленина являлась естественным продолжением его достоинств как политического лидера. Не только Струве, но и другие авторы, не испытывавшие особенных симпатий к Ленину (тот же Валентинов), признавали, что от него исходила непоколебимая уверенность в своей правоте и в своих силах, что не могло не вызывать уважения у многих окружавших его людей.
«Мы идем тесной кучкой по обрывистому и трудному пути, крепко взявшись за руки, — в таких образных выражениях описывал Ленин в работе «Что делать?» свою политическую позицию. — Мы окружены со всех сторон врагами, и нам приходится почти всегда идти под их огнем. Мы соединились, по свободно принятому решению, именно для того, чтобы бороться с врагами и не оступаться в соседнее болото, обитатели которого с самого начала порицали нас за то, что мы выделились в особую группу и выбрали путь борьбы, а не путь примирения»4.
«Путь борьбы» — вот что олицетворял собою Ленин и другие революционеры на политической арене России. И его непримиримая позиция импонировала даже тем, кто сам был склонен к сворачиванию на «путь примирения» Ибо та общественная система, против которой выступали и революционеры и нереволюционеры, своей негибкостью, упорным нежеланием идти на перемены делала все, чтобы доказать: с нею по-хорошему, мирным путем договориться нельзя, с нею нужно беспощадно бороться. Даже те, кто боялся крупных потрясений и хотел путем реформ вывести Россию на дорогу прогресса, понимали, что без политических деятелей, готовых драться с существующим строем до последнего, вынудить самодержавие на сколько-нибудь значительные уступки невозможно.
Так можно ли считать Ленина нетерпимым к инакомыслию? По нашему мнению, не столько к инакомыслию, сколько к попыткам свернуть социал-демократию и революционное движение с «пути борьбы» на «путь примирения». В эпизоде со Струве Ленина волновала не столько его «неортодоксальность», сколько то, что Струве отказывался от революционной борьбы за социализм.
Нетерпимость к идущим по «пути примирения», характерная не только для Ленина, но и для всей российской революционной интеллигенции, была выражением целой тенденции в общественно-политической жизни России, тенденции, которая имела, пожалуй, наиболее крупные шансы на успех, что, в сущности, и было доказано историей.
Что же касается отношения Ленина к инакомыслию в партии, то мы можем обнаружить множество примеров, свидетельствующих как о его нетерпимости, так и об удивительной терпимости, корректности, тактичности. Например, довольно острая полемика Ленина с Л. Д. Троцким и Н. И. Бухариным, особенно в период заключения Брестского мира и в другие годы, не мешала их плодотворному сотрудничеству. Спор со своими оппонентами Ленин рассматривал как продуктивный способ нахождения истины. Можно сказать, что терпимость или нетерпимость Ленина к «инакомыслию» определялась тем, насколько полезной для партийного дела считал Ленин ту или иную полемику. Если разногласия с оппонентами касались принципиальных вопросов, то в этом случае позиция Ленина действительно была непримиримой.
В любом случае, говоря о нетерпимости Ленина к инакомыслию, надо помнить, что эта нетерпимость не носила у него личного, амбициозного характера. Она скорее проистекала из всей мировоззренческой, политической позиции Ленина и была как бы органичным компонентом всего того дела, которому он посвятил свою жизнь.
Примечания:
1 Валентинов Н. Из прошлого: П. Б. Струве о Ленине // Социалистический вестник. 1954. № 8-9. С. 171.
2 Там же. С. 170.
3 Там же. С. 171.
4 Ленин В. И. Полн. собр. соч. T 6. С. 9.