П.А. Берзин
САМЫЕ ДОРОГИЕ ВОСПОМИНАНИЯ
В 1918 году я был командиром 1-го латышского коммунистического отряда, охранявшего Кремль. Я имел счастье часто видеть Владимира Ильича Ленина, выполнять его указания, отдаваемые через коменданта Кремля П. Д. Малькова или управляющего делами Совнаркома В. Д. Бонч-Бруевича.
Одна из моих личных встреч с Владимиром Ильичем произошла при следующих обстоятельствах.
10 марта 1918 года Совнарком переезжал из Петрограда в Москву. Я с основной частью отряда должен был обеспечить охрану эшелона в пути. По приезде в Москву оказалось, что Кремль недостаточно подготовлен для размещения аппарата Совнаркома и ВЦИК. И все мы, кроме охраны, занялись приведением помещений Кремля в необходимый порядок.
Два дня спустя после приезда я проверил, как разместились в Кремле подразделения отряда. Первый взвод временно устроился в Малом Николаевском дворце. Здесь я нашел только дежурного Я. Бале. По окончании осмотра он обратился ко мне, говоря:
- Товарищ командир, приношу вам жалобу. Нам с Жаном жестко спать.
Я разъяснил ему, что временно все стрелки взвода спят на полу, покрытом палатками.
- Посмотрите сами, товарищ командир, — продолжал Я. Бале.
Подходим к постели. Вижу, она сделана на двоих, очень аккуратно накрыта палаткой, но выделяется тем, что значительно выше, чем другие. Бале приподнимает угол палатки и, лукаво прищурив один глаз, смотрит на меня.
Чем же наполнены эти три мешка? На ощупь — кругляшки, монеты. Сами мешки похожи на те, в каких перевозили золотые деньги из банков Петрограда в Смольный.
На мой вопрос, как у них оказались мешки с золотом, Бале объяснил, что перед самым отъездом из Петрограда правительственного поезда к вагону, занятому первым взводом, подошел В. Д. Бонч-Бруевич. Вслед за ним подъехал грузовик. Бонч-Бруевич вызвал командира взвода и передал три мешка под охрану до Москвы. Командир поручил охрану этих мешков Я. Бале и еще одному стрелку. По приезде в Москву в спешке с разгрузкой эшелона никто мешков не истребовал. Стрелки забрали их с собой. Теперь они спят на и их и охраняют.
Я вскоре нашел В. Д. Бонч-Бруевича и изложил ему жалобу двух стрелков о том, что им на золоте жестко спать.
В. Д. Бонч-Бруевич выслушал меня, схватился за голову и воскликнул:
- Ох, батеньки, в этой спешке о мешках совсем, совсем забыл! Спасибо товарищам, мешки сейчас заберут.
Я считал, что вопрос о мешках с золотом исчерпан.
Вскоре я встретил сияющего Жана. Он рассказал, что сейчас он и Бале получили от заместителя коменданта отличные матрацы. Они выданы по распоряжению Ленина, переданному через Бонч-Бруевича.
На другой день утром случай свел меня с Владимиром Ильичем. Я поприветствовал его
и прохожу мимо. Владимир Ильич остановил меня:
- Товарищ командир! Что у вас делается в отряде? Избаловались стрелки, на золоте им спать жестко!
Смотрю на приветливое лицо Владимира Ильича, вижу веселые искорки в его глазах и понимаю — Владимир Ильич шутит. Говорю:
- Владимир Ильич, в самом деле на золоте спать жестко.
- Да, действительно, но теперь нашему государству каждая копейка дорога. Передайте товарищам спасибо за бережное отношение к народному добру.
Затем Владимир Ильич поинтересовался, получили ли стрелки матрацы.
О разговоре с Владимиром Ильичем я рассказал Бале и его товарищу. Они были очень рады, что заслужили похвалу Ильича.
Пост часового у кабинета Владимира Ильича, а также пост у кабинета председателя ВЦИК Я. М. Свердлова проверялся лично комендантом Кремля П. Д. Мальковым. Однажды, кажется, это было в апреле или мае 1918 года, командир первой роты А. Бичулис доложил мне, что часовые во время дежурства у кабинета Владимира Ильича сидят и читают книги. Я решил проверить, так ли это и вызвал к себе часовых. В ответ на мое замечание, что на посту так делать не полагается, одни из часовых сказал:
- Так ведь это Владимир Ильич вынес мне стул и велел даром не терять времени и читать.
- Расскажите, как было дело, — попросил я.
Часовой рассказал следующее. Как-то в первом
часу ночи выходит из кабинета Владимир Ильич, подходит к часовому и спрашивает, не скучно ли ему стоять на посту.
- Не скучно, Владимир Ильич, ведь я вас охраняю, — ответил стрелок.
Владимир Ильич обводит рукой вокруг и спрашивает:
— От кого?
Часовой оглядывается. И действительно — кругом ни души. Тогда Владимир Ильич говорит:
- Вы зря теряете время, товарищ. Всем нам теперь надо много читать и учиться нашим государством рабочих и крестьян управлять. У вас есть книга?
- Есть, Владимир Ильич, в сумке, — отвечает часовой.
Владимир Ильич возвращается в кабинет и выносит оттуда венский стул:
- Вот стул, сидите, читайте и учитесь.
Когда стрелок окончил свой рассказ, я спросил:
- Ну и как, всегда у вас гладко получается?
- Не совсем, товарищ командир, — ответил стрелок и рассказал такой случай. Пришел на прием к Владимиру Ильичу посол Германии граф Мирбах. Проходя в кабинет, он внимательно посмотрел на часового, а тот сидит и читает книгу. Через некоторое время Мирбах вышел из кабинета, остановился против часового, вынул монокль. Хочет узнать, что читает часовой. Переводчик сказал Мирбаху, что часовой читает книгу Августа Бебеля «Женщина и социализм». Услышав это, Мирбах был чрезвычайно удивлен. Кроме того, ему, воспитанному на дисциплине пруссачества, факт, что часовой на посту читает книгу, показался отсутствием дисциплины.
Переговорили по этому вопросу с Мальковым. Все были согласны, что так оставить дело нельзя. Решили, что я как командир отряда должен обратиться к Владимиру Ильичу за советом.
Я доложил об этом Владимиру Ильичу при первой же встрече с ним. Владимир Ильич выслушал меня и, улыбнувшись, сказал:
- Товарищ Берзин, часовой не виноват, он делает это с моего разрешения.
Я повторил, что считаю это грубым нарушением воинской дисциплины. Владимир Ильич сказал:
- Да, дисциплину нарушать нельзя. Я за дисциплину, но ни в коем случае нельзя допускать, чтобы товарищи зря теряли время. Они должны, обязательно должны как можно больше читать и учиться. Как же быть?
Владимир Ильич задумался, потом добавил:
- А нельзя ли сделать так: если я в кабинете, пусть товарищ стоит как полагается на посту, но если я выезжаю из Кремля, пусть сидит и читает. Можно так сделать?
Я обрадовался, что Владимир Ильич сам нашел выход из Положения.
С тех пор часто во время отсутствия Владимира Ильича стрелки, дежурившие у его кабинета, использовали это время для чтения. Ведь стрелки понимали, что им не хватает знаний, и стремились читать, учиться, чтобы быть политически грамотными.
В мае 1918 года было решено наш отряд переформировать в 9-й латышский стрелковый полк и зачислить в Латышскую дивизию. Пока шло переформирование, произошла задержка с выдачей продовольствия и жалованья стрелкам. Мы обратились по этому вопросу к Я. М. Свердлову, который постоянно шефствовал над нашим отрядом и многих стрелков знал лично. Он сказал, что жалованье выплатить можно, только чек на такую крупную сумму должен подписать Владимир Ильич. К Ленину я отправился вместе с Мальковым. Был поздний вечер. Владимир Ильич работал в своем кабинете. Он сразу же принял нас, выслушал нашу просьбу и подписал чек. Когда мы собрались уходить, Владимир Ильич, обращаясь ко мне, спросил:
- А продовольствие стрелки получили?
Услышав удовлетворительный ответ, Владимир
Ильич сказал:
- Это хорошо, о товарищах нужно заботиться.
Не успели мы выйти, как Владимир Ильич вновь склонился над бумагами.
Стрелки знали, что Владимир Ильич интересуется их жизнью, заботится об их досуге, и относились к нему с большой любовью. От Малькова или Бонч-Бруевича я узнавал, что, когда Владимир Ильич бывал доволен выполнением его распоряжений стрелками, он говорил: «Хорошо, очень хорошо». Эти слова вождя служили нам лучшей наградой.
Воспоминания о времени, проведенном вблизи Владимира Ильича в Смольном и в Кремле, являются для меня самыми дорогими.
Полностью публикуется впервые