ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ В СЕМЬЕ
Когда мне приходилось бывать у Владимира Ильича дома, меня всегда поражало и трогало то изумительно товарищеское, глубокое и задушевно теплое отношение, которое проявлял он на каждом шагу и к Надежде Константиновне, и к ее матери1, которая всегда жила с ними. Надежда Константиновна изо всех сил старалась ничем не обременять Владимира Ильича и дать ему возможность заниматься спокойно теми многими научными и политическими вопросами, которыми он всегда был перегружен. Но это ей удавалось нелегко. Владимир Ильич, когда был дома, — а он часто уходил на многие часы в библиотеки, — находясь в своей небольшой чистенькой, просто обставленной комнатке, чутко прислушивался к тому, что делается в соседней комнате и на кухне, где женская половина семьи в известные часы занималась хозяйством.
Нередко бывало, что, несмотря на весьма тихий разговор, Владимир Ильич улавливал, что к чаю нет хлеба или надо еще что-либо купить. Тут он вдруг появлялся в растворенной двери и решительно заявлял:
- Ну уж за хлебом это я пойду! Почему ты, Надя, мне раньше этого не сказала? .. Должен же я принимать участие в хозяйстве...
Перечить Владимиру Ильичу было нельзя: он мигом одевался и уходил в соседнюю булочную или лавочку и приносил все, что было надо.
— А это по моему личному выбору, — торжественно заявлял Владимир Ильич, вынимая то, что купил самостоятельно, быстро уходил к себе и продолжал прерванную работу.
Обедали они, пили чай и ужинали в строго установленные часы. Если в это время приходил кто-либо из товарищей, Владимир Ильич самым внимательным образом ухаживал за пришедшим, угощал всем, что было на столе.
Еще большее внимание постоянно оказывал Владимир Ильич матери Надежды Константиновны. Она нередко похварывала. Надо было видеть, как Владимир Ильич заботился о ней: ходил за доктором, покупал лекарства и ободрял больную.
— На время болезни главное, — говорил Владимир Ильич, — не падать духом.
Мы знаем, как он сам давал этому разительный пример, терпеливо вынося адскую боль при воспалении межреберных нервов — болезнь, которой он нередко болел и которой очень сильно мучился перед II съездом. Изумительную стойкость проявлял он во время женевского съезда Заграничной лиги социал-демократов, когда сильно расшибся и, несмотря на ужасную боль, не покинул заседания, сделав в этот же вечер большой доклад о работе II съезда партии и расколе, происшедшем на нем.
Известно также, какое мужество проявил он после, во время ранения 1918 г. Относясь так спокойно к собственным заболеваниям, он был особо внимателен и чуток ко всем, кто заболевал рядом.
Его отношения с Надеждой Константиновной могут служить действительным образцом нашей социалистической семьи. Постоянное дружески-товарищеское внимание, стремление побыть вместе, поделиться новостями и новыми мыслями, обсудить сообща все важное в политической жизни и после напряженной работы отправиться вдвоем на отдых — таковы были отношения в семье Ленина. Владимир Ильич очень любил прогулки, и, когда удавалось ему вырвать свободный часок, он сейчас же стремился за город с Надеждой Константиновной и с сестрами, когда они навещали его. Он очень дружил с ними, переписывался, расспрашивал о них товарищей, которые приезжали из России и которые видались с ними. Когда Надежда Константиновна заболела базедовой болезнью, Владимир Ильич самым внимательным образом заботился о ней, беря на себя многие домашние дела, и не позволял ей переутомляться и волноваться. Он перебывал с ней у лучших врачей. Когда он убедился, что операция неминуема, он попросил произвести ее знаменитого бернского хирурга профессора Кохера, и сам присутствовал в клинике, где делали эту операцию. В течение долгой болезни Надежды Константиновны Владимир Ильич самым внимательным образом изучил литературу о базедовой болезни, способах ее лечении. Мне не раз приходилось слышать от докторов, что Владимир Ильич, говоря о болезни Надежды Константиновны, рассуждал, как заправский специалист. Такое особое внимание к Надежде Константиновне он проявлял всегда.
Долго живя за границей, Владимир Ильич внимательно следил за состоянием здоровья, настроением и всеми интересами своей матери, Марии Александровны, которую он нежно любил. Как бы он ни был занят, какие бы самые насущные дела ни отнимали у него все время, казалось, без малейшего остатка, он всегда находил возможность, урывая от сна и отдыха, обязательно написать ей заботливое, теплое письмо, рассказать и о себе, и о Надежде Констаитиновне, и о сестрах, если они были с ним.
И вот однажды, когда Владимир Ильич жил в Лозанне, собираясь отправиться в двухнедельное путешествие по Швейцарии, я приехал к нему, чтобы переговорить о многих делах и наших изданиях, а также условиться, куда пересылать экстренную почту и газеты. Встретил я Владимира Ильича весьма оживленным:
— Пойдемте-ка, — сказал он мне, — я покажу вам, какой замечательный подарок мама прислала нам с Надей!—и он быстро, увлекая меня, пошел к выходной двери. Мы спустились вниз во дворик дома. Здесь стояли только что распакованные новенькие прекрасные два велосипеда: один мужской, другой женский.
— Смотрите, какое великолепие! Все это Надя сделала. Написала как-то маме, что я люблю ездить на велосипеде, но что у нас своих нет. Мама приняла это к сердцу и коллективно, со всеми нашими сколотила изрядную сумму, а Марк Тимофеевич (это был Елизаров, муж Анны Ильиничны) заказал нам в Берлине два велосипеда через общество «Надежда», где он служил. И вот вдруг — уведомление из Транспортного общества: куда прикажете доставить посылку? Я подумал, что вернулась какая-либо нелегальщина, литература, а может быть, кто выслал книги? Приносят, и вот вам нелегальщина! Смотрите, пожалуйста, какие чудесные велосипеды! — говорил Владимир Ильич, осматривая их, подкачивая шины и подтягивая гайки на винтах. — Ай, да мамочка! Вот удружила! Мы теперь с Надей сами себе господа. Поедем не по железной дороге, а на велосипедах.
Надо было видеть, как радовался Владимир Ильич вниманию к нему и к Надежде Константиновне его матери и его домашних. Это особенно было ему приятно и трогало его.
Надежда Константинов на вся сияла и радовалась за Владимира Ильича.
— Я пойду писать письмо маме, а вы отправьте его заказным, — сказал он мне на ходу и быстро поднялся во второй этаж пансиона.
— Рад, как ребенок! — шепнула мне Надежда Константиновна. — Ужасно любит мать, но не ожидал такого внимания от всех наших и сейчас прямо в восторге...
Мы пошли наверх, где Надежда Константиновна укладывала все необходимое в дорожные мешки.
— Мы все это привяжем к моему велосипеду сзади. Теперь незачем таскать их за плечами. А вот вам письмо. Пожалуйста, отправьте сейчас же, да не забудьте! — подтвердил мне Владимир Ильич.
Обо всем переговорив и условившись об адресе для телеграмм и писем, мы спустились по парадной лестнице вниз.
— До свидания, товарищи! Надя, садись! — крикнул Владимир Ильич и быстро вскочил на велосипед. Надежда Константиновна, раскланиваясь с нами, уверенно выехала за ним, и они быстро скрылись за поворотом шоссе, утопающего в цветущей зелени.
В первой редакции опубликовано в журнале «Смена» (№ 1. М., 1945) под названием «Из воспоминаний о Ленине» Печатается по первому изданию настоящего сборника (М., 19(55).
Примечания:
1 Е. В. Крупская (1842- 1915) - мать Н. К. Крупской. Вместе с В. И. и Н. К. Ульяновыми жила и в ссылке, и в эмиграции. Участвовала в революционной работе, выполняла различные поручения, помогала вести переписку, хранила нелегальную литературу. (Стр. 58.)