В. Бонч-Бруевич
ПЕРВЫЕ ДНИ СОВНАРКОМОВСКОГО АППАРАТА
Дней через пять после Октябрьской революции в Петрограде Владимир Ильич, ужиная у меня поздно ночью, перед тем как, казалось, пора уже было идти спать, вдруг оживленно заговорил о том, что наступило время приступить к органической работе управления страной, для чего надо немедленно создавать аппарат прежде всего при центральном правительстве. Было совершенно очевидно, что схема всего управления страной у него давно продумана и, можно сказать, отчеканена, так как на каждый вопрос он немедленно давал ясный и точный ответ.
— Вы беритесь за весь управленческий аппарат, — сказал он мне, — необходимо создать мощный аппарат Управления делами Совета Народных Комиссаров, так как, несомненно, и в первые дни, пожалуй, и долгое время, в наше управление со всех сторон будут стекаться всевозможные дела. Берите все это в свои руки, имейте со мной непосредственное постоянное общение, так как многое, очевидно, придется разрешать немедленно, даже без доклада Совету Народных Комиссаров или сношения с отдельными комиссариатами. Наладить комиссариаты, — прибавил он, — дело нелегкое.
Я согласился взяться за дело, и на другой день прежде всего с утра отправился в Смольный смотреть помещение, где можно было определить место для отдельного кабинета Владимира Ильича, удобного лично для него по отношению к его квартире в Смольном, куда собирались его поселить. Первые дни революции он жил у меня в квартире.
В кабинете Владимира Ильича мы предполагали собирать Совет Народных Комиссаров. Рядом с этим кабинетом нужно было иметь большую площадь для Управления делами Совнаркома, где расположить всех секретарей, делопроизводителей и прочий персонал. Помещение Смольного мило неудобно для всех этих учреждений, так как комнаты были очень огромны, без перегородок. Однако удалось выйти две смежных комнаты, одну меньшую, другую большую, где мы и обосновались. Прежде всего я оборудовал кабинет Владимира Ильича и озаботился поставить коммутатор для телефонной связи через центральную телефонную станцию Петрограда. Рабочий-телефонист, член нашей партии, поставленный мной к телефонному аппарату, был ют первый служащий, которого я пригласил для обслуживания Совнаркома.
На Пулковских высотах и вокруг Петрограда шли бои, приходилось все время раздваиваться и не только думать о создании правительственного аппарата, но и принимать участие в военных действиях, организуя снабжение армии, отправку оружия, эвакуацию раненых и пр. В то же время к нам в Смольный повалили со всех сторон и обыватели, и рабочие, и представители дипломатического корпуса, и всевозможные военные атташе, и иностранцы, случайно в то время проживавшие в Петрограде. Из провинции поступало огромное количество телеграмм, запросов, и на все это надо было немедленно отвечать. Революционный комитет был завален работой по своей специальности, а управленческий аппарат для страны совершенно отсутствовал. Волей-неволей приходилось торопиться с его созданием. Я пригласил двух-трех товарищей для того, чтобы хоть как-нибудь разместиться в помещении. Мы стали устанавливать столы, табуретки, скамейки, сделали барьер и перегородку, преграждавшие вход в ту часть залы, где мы работали, устроили две приемные комнаты, у входа в которые поставили двух часовых и столы для регистрации всех посетителей, приемки почты, пакетов и пр., устроили раздевальню. У дверей кабинета Владимира Ильича была назначена особая смена испытанных и хорошо нам известных красногвардейцев, которым запрещено было кого бы то ни было пускать в кабинет Владимира Ильича без моего разрешения, кроме списка тех лиц, который был им объявлен и которых они в лицо должны были знать.
Первое время приходилось работать не только дни, но почти все ночи напролет. Всяких просителей приходило так много, что не было возможности их принять. С полного согласия Владимира Ильича я с первых же дней ввел самое корректное обращение с каждым посетителем, кто бы он ни был, давая возможность каждому совершенно свободно прийти в правительство для заявления своей нужды. Очень много народу приходило из любопытства, по самым малейшим пустякам, и в первые же дни стало ясно, что таких просителей необходимо направлять в другие места. В скором времени мы их стали направлять в Городскую думу, раз это касалось городских дел, где все дела подбирал в свои крепкие руки Михаил Иванович Калинин.
Вокруг помещения Управления делами Совнаркома стали вырастать здесь же, в Смольном, временные управленческие аппараты других комиссариатов. Первый комиссариат, который мы здесь организовали, был Комиссариат по иностранным делам, на что толкала нас сама жизнь, так как необходимо было организовать прием дипломатических иностранцев из всех посольств, которые к нам почти ежедневно валили валом.
Возникла необходимость организовать Комиссариат финансов. В комиссары финансов был выдвинут тов. Менжинский. Его назначение состоялось поздно вечером. Тов. Менжинский был в то время чрезвычайно переутомлен работой. Для того чтоб немедленно привести в исполнение предписание правительства, он собственноручно, с одним из товарищей, принес большой диван, поставил его около стены тут же, в Управлении делами, собственноручно же крупно написал на писчем листе бумаги: «Комиссариат финансов», укрепил эту надпись над диваном и лег спать на диван, мгновенно заснул, и его спокойное похрапывание разлилось по Управлению делами Совнаркома.
Владимир Ильич вышел из кабинета, и я сказал ему:
— Смотрите, мы идем семимильными шагами вперед! У нас уже организован и второй комиссариат, и тут же, близехонько. Позвольте вас познакомить с ним, — и я подвел Владимира Ильича к дивану, на котором тов. Менжинский блаженно спал.
Владимир Ильич прочел надпись, увидел спящего комиссара и стал самым добродушным образом хохотать и говорить, что это очень хорошо, что комиссары начинают с того, что подкрепляются силами и что, действительно несомненно, дело наше должно двигаться вперед быстро. Вот так-то, шутя и напряженно делая дело, шаг за шагом мы вырабатывали советский аппарат, который вскоре заработал довольно четко. В Управлении делами Совнаркома приходилось разрешать всевозможнейшие вопросы, и разрешать быстро, потому что многие из них не требовали ни малейшего отлагательства. Владимир Ильич просил меня обращаться к нему только в самых важнейших случаях, все же остальное, пока не организуются комиссариаты, брать на собственную ответственность, «делать и делать», — как говорил он. Я только настоял на одном, чтобы он разрешил мне докладывать ему в самом сжатом виде решительно обо всем, что за истекший день было сделано в Управлении делами Совнаркома. Важнейшие же бумаги и распоряжения, конечно, я всегда считал для себя обязанным давать на его визу или на прямое утверждение. В некоторых случаях приходилось советоваться с отдельными товарищами, назначенными комиссарами, которые в первое время еще не могли приступить к работе в тех бывших министерствах, которые они должны были принять, так как саботаж чиновников быстро обнаружился и очень сильно разлился по всему управленческому аппарату Петрограда.
Наш управленческий аппарат Совнаркома все более и более развивался, хотя число работающих в нем было всегда очень мало. Через некоторое время нам удалось для заседаний Совнаркома устроить особый зал и избавить Владимира Ильича от бесконечных посетителей в его кабинете, перенеся многие дела и совещания в зал заседаний Совнаркома.
Так продолжалось дело до отъезда правительства в Москву, где аппарат Управления делами менее разбрасывался в своей работе, так как комиссариаты уже наладили свою деятельность и работали значительно более четко.