СЕРГЕЙ КОНЕНКОВ
ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА
За моими плечами девять десятилетий жизни. На моих глазах творилась история нового мира. Я видел, как пробуждался, как вступил в борьбу, как победил рабочий класс России — создатель этого нового мира.
В.И.Ленин и М.Я. Свердлов на Красной площади перед мемориальной доской, установленной в память павших бойцов Октябрьской революции. 7 ноября 1918 г.
Петербург. 1902 год. По праздному Невскому движется рабочая демонстрация: тесный строй угловатых сильных людей и над ними — красное знамя. В алом полотнище, пламенеющем в сереньком петербургском дне,— неодолимая притягательная сила. И вот уже я шагнул, как с берега в реку, с тротуара на мостовую, в колонну. «Смело, товарищи, в ногу. Духом окрепнем в борьбе...» Движение убыстряется, к демонстрантам присоединяются новые силы. Потом пронзительный крик, повисший над толпой: «Полиция!» — цокот копыт, свист нагаек. Спокойный твердый голос из первых рядов: «Разойдемся, товарищи!» В переулке, где я оказался после разгона демонстрации, мне отчетливо представилось: революция неизбежна, революция близка, только что я видел силу, против которой царю не устоять.
В ту пору мне, молодому художнику, русский народ представлялся легендарным Самсоном, разрывающим узы. Этот образ я с большим подъемом воплощал в своей дипломной работе по скульптуре, как выпускник Петербургской академии художеств.
...На квартире издателя Колпинского собиралась в ту пору революционно настроенная молодежь. Бывал там и Горький. У Колпинских впервые услышал я окающий медлительный басок Алексея Максимовича. Негромко, но внушительно он первым произнес витавшие тогда в воздухе слова: «Пусть сильнее грянет буря!»
Революционные события в России развивались логично, с неизбежной последовательностью.
В семнадцатом сбросили царя. В семнадцатом я впервые услышал имя Ленин. И я понял, что именно с этим именем связано все происходящее в стране.
В ленинских словах раскрывались величественные перспективы России: «Революция пролетариата совершенно уничтожит деление общества на классы, а следовательно и всякое социальное и политическое неравенство». Слово его было подобно молоту, разбивающему скалы. Слово Ленина поднимало революционный народ на священный бой за свое молодое Советское государство. Голодные, босые солдаты революции бесстрашно громили отлично вооруженные, хорошо экипированные войска Антанты на Севере, на Юге, на Западе и на Дальнем Востоке.
«Победа будет на стороне эксплуатируемых, ибо за них жизнь, за них сила числа, сила массы, сила неисчерпаемых источников всего самоотверженного, идейного, честного, рвущегося вперед, просыпающегося к строительству нового, всего гигантского запаса энергии и талантов так называемого простонародья. За ними победа».
Ленин, как никто другой, умел вызвать к жизни энергию народа, «просыпающегося к строительству нового». Коммунистические субботники, план кооперации крестьянских хозяйств, мечта о России электрифицированной, постоянная забота о науке, просвещении, культуре для самых широких масс — все эти великие начинания революции связаны с именем Ленина.
Мне довелось встречаться с Владимиром Ильичем. Это незабываемо. Никто не вправе сделать бесценный опыт общения с Лениным только своим личным достоянием. Мы обязаны передать эстафету ленинских мыслей, дел и поступков идущим за нами поколениям.
14 апреля 1918 года был опубликован подписанный В. И. Лениным декрет о снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг, и выработке проектов памятников Российской социалистической революции. В нем нашел выражение знаменитый ленинский план монументальной пропаганды — план создания скульптур, обелисков, украшения зданий монументальными надписями, барельефами, пропагандирующими идеи революции.
В первый же год существования Советской власти началась большая работа по осуществлению ленинского плана монументальной пропаганды.
Это было летом 1918 года. Я был тогда председателем Московского союза скульпторов и работал в ИЗО Наркомпроса. И вот меня вызвали в Кремль на заседание Совета Народных Комиссаров, как представителя ИЗО Наркомпроса, с докладом о новых памятниках.
Когда я пришел в Кремль, заседание уже началось. Всего несколько минут ждал я в приемной, пока меня вызвали. В зале заседаний я впервые увидел Владимира Ильича. Мне пришлось приложить все усилия, чтобы быстро овладеть собой, чтобы не выдать охватившего меня волнения.
Меня пригласили сесть за длинный стол, и тут же Владимир Ильич предоставил мне слово. Я поднялся и начал говорить.
Владимир Ильич подался вперед, и я сразу же почувствовал, что он слушает с большим вниманием. Это помогло мне тогда войти в русло деловой обстановки заседания.
Говорил я недолго, а в заключение зачитал список революционных и общественных деятелей, которым предполагалось воздвигнуть памятники.
Владимир Ильич предложил участникам заседания высказаться по поводу моего сообщения. Первым выступил историк М. Н. Покровский.
Большинство выступавших дополняли список. Выли названы имена Спартака, Робеспьера, Жореса, Гарибальди.
Владимир Ильич и народные комиссары одобрили большинство поправок, и тут же новые имена были внесены в список.
Потом Владимир Ильич спросил меня о том, какие меры необходимо принять, чтобы незамедлительно приступить к делу.
Я ответил, что, учитывая самые короткие сроки, о которых говорил Владимир Ильич, надо установить постаменты и фигуры до наступления морозов и снега. Скульпторы должны представить проекты памятников в гипсе в натуральную величину. Я подчеркнул, что особенно важны первые проекты, которые будут приняты и одобрены как показательные.
Владимир Ильич тут же спросил о примерной стоимости каждого монумента.
- Примерно восемь тысяч рублей,— ответил я.
Владимир Ильич подчеркнул, чтобы именно такая сумма
была выделена каждому скульптору вне зависимости от его имени, а потом спросил, устроит ли нас, если все суммы будут выделены в трехдневный срок.
Я ответил:
- Вполне.
- Запишите в протокол: в трехдневный срок, — сказал Владимир Ильич и обычную фразу: «Вопрос исчерпан» — сказал как-то особенно приветливо, сопроводив ее одобрительной улыбкой.
Я раскланялся и вышел из зала заседания. Прямо из Кремля пошел в ИЗО Наркомпроса, где меня ждали многие скульпторы.
Трудно передать сейчас, какие чувства обуревали меня, как мне понравился Ильич. Меня поразила его бодрость, то, как строго и деятельно вел он заседание, как мягко и привлекательно звучал его голос.
Первая встреча с Лениным поразила меня и как художника, особенно его поистине сократовский лоб, большой и открытый, окаймленный слегка вьющимися волосами золотистого оттенка. Я с восхищением рассказывал тогда товарищам-скульпторам о Владимире Ильиче.
* * *
Моя вторая встреча с Владимиром Ильичем связана с открытием мемориальной доски павшим борцам Октябрьской революции. Эта встреча состоялась у Кремлевской стены на Красной площади 7 ноября 1918 года.
Страна праздновала первую годовщину Октябрьской революции.
Владимир Ильич предложил Московскому Совету ознаменовать эту историческую дату установкой мемориальной доски в память погибших бойцов Октября на Сенатской башне Кремля. Московский Совет объявил тогда открытый конкурс. Это был первый конкурс, проводимый при Советской власти. Мой проект прошел по конкурсу и был утвержден. Я должен был осуществить его в исключительно короткий срок. Работать в своей мастерской на Пресне пришлось днем и ночью. Доска размером 7X8 аршин должна была гармонировать с Кремлевской стеной и архитектурой Красной площади.
В обычных условиях осуществление такого замысла должно было бы занять по крайней мере несколько лет. Мы же осуществили тогда эту работу в невероятно короткий срок.
Владимир Ильич, который только что оправился после тяжелого ранения, несколько раз интересовался ходом этой работы. Он поручил Николаю Дмитриевичу Виноградову наблюдать за исполнением мемориальной доски и других памятников и докладывать в Совнарком о ходе работы. Трудно было тогда достать необходимый материал — белый цемент, гипс, краски. Энергия Виноградова помогла нам преодолеть многие трудности.
Доска состояла из 49 частей. Каждая часть специальным болтом должна была быть прикреплена к соответствующему скрепу, вделанному в Кремлевскую стену. Последние дни работы я буквально жил у Кремлевской стены. Наконец все было готово. Торжественный красный занавес скрыл своими складками доску, которую должен был открыть Владимир Ильич.
С утра 7 ноября Красная площадь начала заполняться делегациями заводов и фабрик, красноармейских частей.
Я не успел опомниться, как увидел Ленина, который шел пешком в окружении товарищей к Сенатской башне. На Владимире Ильиче было пальто с черным каракулевым воротником и черная шапка-ушанка. Владимир Ильич поздоровался со мной, как со старым знакомым.
Началась короткая церемония открытия. К стене была приставлена небольшая лесенка, на которую должен был взойти Владимир Ильич, чтобы разрезать ленточку, прикрепленную к занавесу.
Я держал в руке специально сделанную мной ко дню открытия шкатулку, в которой лежали ножницы и выполненная мной деревянная печатка для запечатания занавеса. На этой печатке изображена была голова гения революции и значилось: «МСРКД» (Московский Совет рабоче-крестьянских депутатов).
Владимир Ильич обратил внимание на шкатулку и на печатку.
- А ведь это надо сохранить. Ведь будут же у нас свои музеи,— сказал Владимир Ильич, внимательно рассматривая печатку.
Он взял шкатулку и отдал одному из товарищей, который стоял рядом.
- Передайте в Моссовет. Это надо сохранить,— сказал Владимир Ильич.
Кто-то из товарищей, окружавших Владимира Ильича, хотел помочь ему взойти на подставку, но, по-видимому, сделал это недостаточно осторожно, и я услышал, как Владимир Ильич тихо сказал: «Осторожней, пожалуйста, у меня еще болит плечо».
Я передал ножницы Владимиру Ильичу. Он разрезал красную ленту.
Когда раскрылся занавес, заиграл духовой оркестр и хор исполнил специальную кантату, написанную композитором Иваном Шведовым на слова Есенина, Клычкова и Герасимова.
На мемориальной доске была изображена крылатая фигура женщины, олицетворявшая собой Победу. В левой руке ее — зеленая пальмовая ветвь, а в правой — темно-красное знамя. У ног — сломанные сабли и воткнутые в землю ружья. Все это было дано на фоне восходящего солнца, в золотых лучах которого было написано: «Октябрьская — 1917 — Революция».
На мемориальной доске были начертаны слова: «Павшим в борьбе за мир и братство народов». Эти слова были девизом моей работы, и мне радостно было сознавать, что они одобрены и утверждены В. И. Лениным.
Только замолкли оркестр и хор, как Владимир Ильич взошел на трибуну и произнес свою известную речь в честь героев Октябрьских дней.
«Товарищи! Почтим же память октябрьских борцов тем, что перед их памятником дадим себе клятву идти по их следам, подражать их бесстрашию, их героизму»,—сказал Владимир Ильич, и его с величайшим вниманием слушали все собравшиеся у Кремлевской стены.
С тех дней прошли славные и трудные десятилетия, но так же, как и тогда, Советский Союз выступает во главе всемирного движения за мир и братство на земле.
* * *
В третий раз я встретился с Владимиром Ильичем 1 мая 1919 года, опять на Красной площади. В этот день на Лобном месте состоялось открытие памятника Степану Разину. Этот памятник, исполненный из дерева, носил временный, эскизный характер и представлял собой многофигурную композицию. Работа предназначалась мной для музея и была выставлена на Лобном месте только для временного показа.
Открытие памятника Степану Разину вылилось тогда в большое событие.
Красная площадь была переполнена. Море голов и знамен. Чудесный весенний день.
Никогда не забыть мне, как шел Владимир Ильич к Лобному месту. Он шел без пальто, в своем обычном черном костюме, со стороны Исторического музея через всю площадь, и ликующая толпа, словно по мановению волшебной палочки, расступилась перед ним, образуя широкий коридор.
Владимир Ильич шел быстрой, деловой походкой. Вот он взошел на Лобное место, оперся рукой на деревянный барьер, а потом, выбросив руку вперед, приветствуемый бурей аплодисментов, начал речь о Степане Разине.
Речь была короткой, но произнес ее Владимир Ильич с огромным подъемом.
Когда спустя много лет мне пришлось думать над скульптурным образом Ленина, он как живой стоял передо мной именно таким, каким я его видел на Лобном месте во время произнесения речи. Именно потому в своем скульптурном портрете, который сейчас находится в Академии наук СССР, я изобразил Ленина говорящим.
* * *
1 мая 1920 года я видел Ленина и говорил с ним в последний раз.
Эта встреча также была связана с осуществлением плана монументальной пропаганды.
1 мая в три часа дня у храма Христа-спасителя в Москве, на месте снесенного памятника царю Александру III, состоялась закладка памятника Освобожденному труду.
Набережная Москвы-реки была заполнена народом. Речь на митинге, посвященном закладке памятника, произнес Ленин. В этой речи Ленин поставил перед нами, людьми искусства, большую творческую задачу — прославить свободный труд. В моей жизни художника это и стало основным, главенствующим.
По окончании митинга Анатолий Васильевич Луначарский предложил Владимиру Ильичу поехать на автомобиле в Музей изящных искусств (ныне Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина), где были выставлены проекты монумента Освобожденный труд.
Владимир Ильич отказался от автомобиля, сказал:
- Тут недалеко, пойдем пешком.
Мне посчастливилось идти рядом с Владимиром Ильичем. Запомнилось, что кепку свою он нес в руке. По дороге говорили о субботнике, который состоялся с утра в этот праздничный день.
В музее Владимир Ильич обошел выставку проектов. Ни один из проектов Владимиру Ильичу не понравился. Большинство носило ярко футуристический характер и представляло собой какое-то нагромождение геометрических фигур. У некоторых из них Владимир Ильич останавливался и от души смеялся. А потом махнул рукой и сказал:
- Пусть в этом разбирается Анатолий Васильевич!
* * *
Я счастлив, что мне пришлось принимать участие в осуществлении ленинского плана монументальной пропаганды.
Владимир Ильич уделял огромное внимание искусству, и в частности скульптуре. Он лично следил за тем, как осуществляется изготовление памятников и мемориальных надписей, негодовал на ротозеев и саботажников, тормозивших дело, которому он придавал большое значение.
В декабре 1923 года с выставкой «Русское советское искусство» в составе делегации художников я отправился за границу, в Америку. Мы ехали через Ригу и задержались там в связи с оформлением бумаг. И там, в Риге, получили горестное известие о смерти Владимира Ильича. Потрясенный страшным сообщением, я принялся по памяти рисовать его портрет...
И тогда, и впоследствии я много думал о высоком смысле рождения на земле такого человека, как Ленин.
Ленин — явление исключительное.
Прихода Ленина — человеколюбца, мудреца, вождя, мыслителя — человечество ждало во все времена. Все развитие общества и общественных отношений, бури революций и смены социальных формаций, откровения светлых гениев и духовное противоборство добра и зла готовили его приход. Лениным впервые в истории человечества претворены в жизнь коммунистические идеалы, в основе которых лежит прообраз общественных отношений на началах подлинной справедливости. Никогда не будет построено царство правды и красоты без главнейшего условия — справедливости. Жажда справедливости — особенность нового человека.
Ленин в жизни был принципиально, до конца справедлив. Каждый его поступок мудр и обдуман, он был необычайно скромен и прост. Он вместе со всем народом делил тяготы антантовой блокады. В личной жизни он принципиально довольствовался самым малым во всем, начиная от выбора квартиры в Кремле. А его записочки в Румянцевскую библиотеку с твердым обещанием вернуть необходимые ему для работы книги к утру! А его щепетильная скромность в просьбе к Бонч-Бруевичу купить пальто подешевле! И сказанная энергично, даже запальчиво ленинская фраза: «Вот именно имею против постановки себе памятника». Его любовь к жизни природы! Мне помнится рассказ про случай на охоте, когда Ильич залюбовался рыжей лисицей и не нажал на спусковой крючок, а после, счастливый, что так получилось, оправдывался перед егерем: «Загляделся. Прохлопал».
Все в нем — и его мировоззрение, и вся неутомимая, деятельная жизнь во имя торжества полной справедливости — пример на века.
* * *
В лично моей жизни художника Ленин оставил глубокую борозду до конца дней моих. Мои устремления и помыслы давно уже связаны с Лениным, с тем, что я услышал от него и прочел у Владимира Ильича. Я понял, правда, не сразу — так часто бывает с людьми,— как это важно — художнику точно определить, насколько твое творчество служит народу. Как важно, чтоб каждый человек находил в твоем произведении отзвук своих мыслей и чувств. Теперь уже программным требованием стало признание того, что художественное начало должно еще более одухотворять труд, украшать быт и облагораживать духовный мир человека. Но тогда многие не в этом видели задачу искусства.
Владимир Ильич смотрел на искусство как на активную силу в строительстве новой жизни. Обычно очень осторожный в рекомендациях, касающихся искусства, Ленин в беседе с Луначарским дает ясную программу монументальной пропаганды. «Вы помните,— обращался он к А. В. Луначарскому,— что Кампанелла в своем «Солнечном государстве» говорит о том, что на стенах его фантастического социалистического государства нарисованы фрески, которые служат для молодежи наглядным уроком по естествознанию, истории, возбуждают гражданское чувство — словом, участвуют в деле образования, воспитания новых поколений. Мне кажется, что это далеко не наивно и с известным изменением могло бы быть нами усвоено и осуществлено...»
Насколько прав был Владимир Ильич! Все мы теперь, когда пришла пора практических дел, ощущаем настоятельную необходимость в художественной пропаганде великих идей через образный строй настенных росписей, памятников, фресок...
Владимир Ильич открывал первые памятники, лично вникал во все нужды скульпторов и вообще людей искусства. Ленин понимал, что практическая работа по осуществлению плана монументальной пропаганды есть начало культурной революции. Памятник стоит на площади, он вызывает интерес к тому, кому он поставлен, с памятником сливается жизнь горожан, памятник становится частицей души человека.
Много поколений художников будет осуществлять гениальную ленинскую мысль о монументальной пропаганде, и каждого, взявшегося за нелегкий и благородный труд увековечения идей и свершений нашей эпохи, будет незримо поддерживать сознание того, что у истоков социалистической культуры стоял В. И. Ленин — человек, чья жизнь была творчеством, непрестанным горением, давшим свет и тепло человечеству на многие и многие века.