ЕВГЕНИЙ РЯБЧИКОВ
ГЛАВНЫЙ КОСМОДРОМ
Солнце и ветер...
Лед согнала студеная Ладога, и холодом дохнула Нева. Но солнце сверкало на медных горнах пионерских отрядов. Медью и никелем сияли гремевшие барабаны.
Торжественные пропилеи перед Смольным и площадь Пролетарской диктатуры, и сквер вокруг памятника В. И. Ленину, и широкие ступени смольнинского здания — все окрест алело флагами и пылало тысячами пионерских глаз.
В честь 95-й годовщины со дня рождения В. И. Ленина пионерские отряды собрались на общегородскую линейку.
Громче и веселее забили барабаны. На сбор юных пионеров прибыли пионеры освоения вселенной.
Веселые, бодрые, вошли космонавты в сквер и остановились. С энергично поднятой рукой, полный революционной страстности и вдохновения, огня и веры в победу, стоял перед ними бронзовый Ленин.
Юрий Гагарин смотрел на скульптуру Владимира Ильича, на бушующее море юности, и его светлые, с васильковой синевой глаза подернулись дымкой. Она застилает очи самых мужественных людей, когда вспоминают они зарю своей жизни. Первый космонавт мира вспомнил смоленские избы, деревянную школу, бой пионерского барабана...
Вихрастым мальчуганом с сияющими глазами ходил Юрий Гагарин с такими же лобастыми, круглолицыми, как и он, парнишками на пионерский сбор давать клятву жить и работать по-ленински, во всем следовать Ленину.
Клятва пионера подвергалась тягчайшим испытаниям. Еще совсем мальчонкой Юрий Гагарин увидел, как заполыхали смоленские деревни и березняки. В дом ворвались чужие, страшные люди и увели в неизвестность старшего брата Валентина и сестренку Зою. Все изменилось в жизни, стало иным, страшным, совершенно непохожим на жизнь до войны. Мальчонкой Юрий Гагарин привык видеть, как жилистые руки отца — колхозного плотника Алексея Ивановича— рубили бревенчатые избы, делали немудреную деревенскую мебель; мать Юрия Анна Тимофеевна, дочь путиловского рабочего Матвеева, день-деньской была занята по хозяйству, растила ребят. А тут в избу ворвались чужие люди в шинелях, с оружием в руках, забирали последнее добро, хватали детей и взрослых...
В бурях войны закалялся характер юного Гагарина. Закалку прошел он и в огне литейного цеха, и в первых полетах над широко разлившейся у Саратова Волгой, где суждено было Юрию Гагарину совершить посадку после своего звездного рейса.
Внук путиловского рабочего, ныне Герой Советского Союза, полковник, признанный всем миром Колумб Вселенной, стоял перед Смольным и салютовал пионерам.
Его примеру последовал Герман Титов. Он тоже был пионером. Ходил с красногалстучной стаей в тайгу и на речку брать в детской игре города, бил в барабан и копал грядки в пришкольном саду. И хотя далекое сибирское село на речке Бобровке не подверглось в войну пожарам и лихоимству врага, но и сюда пришло горе: на фронтах умирали смертью храбрых воины-сибиряки, и на Алтай летели черные похоронные вести. Один из друзей Германа, Юрка, остался круглым сиротой, другие товарищи потеряли отцов и братьев.
Война пришла в Полковниково тяжелой мужской работой для стариков, женщин и мальчишек. Герман Титов вместе с матерью работал в поле, помогал по хозяйству — и скирдовал солому, полол огород. И когда было очень трудно и очень хотелось есть, на выручку приходил дед с рассказами о коммунарах, поехавших из Питера по совету Ленина на далекий Алтай создавать коммуну и жить в ней по-новому. Журавлихинские партизаны-сибиряки создали коммуну в новом селе Майское Утро и грудью встали на защиту ее от набегов кулацких банд и белогвардейских отрядов.
Пионер Герман Титов слушал скупые рассказы о героях- коммунарах, о борьбе за новую жизнь по Ленину и чувствовал, как крепчали его мускулы и закалялась его воля.
И вот он стоит в городе Ленина, откуда уходили питерские рабочие по совету Ленина на Алтай строить новую жизнь, поднимать целину, смотрит на Смольный и на пионеров, и по его лицу пробегает свет. Все в нашей жизни — и большое и малое — связано вот с этими местами, где многие годы назад рождалась новая власть рабочих и крестьян.
Скрывая нахлынувшее волнение, Герман Титов сощурил свои большие умные глаза со стальным отливом, весело подмигнул пионерам и по-пионерски отдал им салют.
Кто знает, сколько Гагариных, Титовых, Леоновых, Беляевых вырастет из пионеров, заполнивших сквер и площадь перед Смольным! Они — будущее народа, будущее партии, страны. Но Смольный заставлял думать и о прошлом, думать о тех, кто творил новый мир,— прежде всего думать о Ленине.
Алексей Леонов — натура поэтическая, живая — взором художника старался проникнуть в прошлое и увидеть Смольный в те грозовые дни Октября, когда здесь горели трескучие костры, землю и небо обшаривали лучистые прожекторы. На полном скаку врывались к широким ступеням подъезда всадники на взмыленных конях, соскакивали из седел и бежали в Смольный с важными и срочными донесениями. Перевязав крест-накрест свои шинели пулеметными лентами, пулеметчики стояли около своих «максимов», готовые открыть огонь по врагу. И тут же грозно ощерились стволами пушки.
Перед мысленным взором Алексея Леонова мелькали картины — одна чудеснее другой. Он видел, как, чеканя шаг, проходили отряды солдат и вооруженных питерских рабочих. Часовые проверяли у входа пропуска, и в Смольный устремлялась река шинелей, винтовок, папах, кожаных фуражек и пулеметов. Чуткое музыкальное ухо Алексея
Леонова словно бы улавливало сквозь дробь пионерских барабанов и пение труб, ржание коней, цокот копыт, военные команды и бряцание оружия. Он думал о десяти днях, которые потрясли мир. А я думал о десяти минутах Алексея Леонова, которые тоже потрясли мир наших дней.
Совсем недавно миллионы людей в разных странах и городах, цепенея от страха, следили за тем, как на экранах телевизоров вековая сказка превращалась в звездную быль.
Медленно вращаясь в космической бездне, плыл перед нашими глазами земной шар. Находясь на Земле, люди видели свою Землю с космической дистанции. Космовидение позволило человечеству как бы забраться в кабину корабля «Восход-2» и, словно на уроке географии, изучать свою планету. И она проплывала со своими дымчатыми далями океанов, желто-коричневыми пустынями Африки, зелеными просторами Сибири и тускло сверкавшими ледниками Памира.
Но океаны и континенты служили лишь фоном для потрясающего события второй половины XX века: из шлюза космического корабля «Восход-2», пролетавшего над Землей, выглянул человек.
— Я Алмаз... Я Алмаз...— повторил свой космический радиопароль Алексей Леонов.— Всё в порядке... Чувствую себя отлично!
Начиналась реальная фантастика.
Чуть выплыв из узкого колодца шлюзовой камеры и схватившись руками за обрез люка, Алексей Леонов выглянул в космос.
Первым из людей он видел прежде невиданное и незнаемое.
Наступил миг наивысшего напряжения не только для самого Леонова, но и для всех ученых, врачей, конструкторов и инструкторов — для всех, кто готовил человека к плаванию в космосе.
В науке существовало тогда убеждение, будто перед человеком, идущим в космос, возникнет «психологический барьер»—всемогущим может стать рефлекс страха, ведущую роль займет инстинкт самосохранения.
Сможет ли человек победить «страх высоты»? Сумеет ли он вполне овладеть собой и «зажать в кулак» древние и могучие инстинкты? Не случится ли так, что, заглушенные воспитанием и образованием, волей и силой разума, первобытные рефлексы при соприкосновении человека с новым миром сорвут все оковы и целиком завладеют человеком?
Перед глазами — огромная высота, пустое, ничем не ограниченное пространство. Как боязно потерять в этот миг привычную среду, опору — последний кусочек Земли — корабль. У человека невольно возникнут бурные эмоциональные реакции, появится мышечная скованность, иллюзия падения.
Что может случиться с человеком в первые секунды его встречи с открытым космосом?
Шок? Паралич? Нервное потрясение? Галлюцинации? Пароксизм страха?..
Леонов не страшился неизвестного. Он решительно вышел из шлюза, держась гермоперчаткой за край люка.
Вместе с космическим кораблем он летел со скоростью 28 тысяч километров в час. Он видел индиговую синеву Черного моря. Видел чашу Цемесской бухты, видел Новороссийск, белые, как кристаллы, здания сочинских санаториев, зеленые поля Кубани.
Наконец, получив команду от Павла Беляева, Алексей Леонов отнял руку от края люка — от своей последней опоры. И тотчас отплыл от корабля.
Он плыл.
Он парил.
Он летел...
Двадцать минут находился Алексей Леонов в открытом космосе, из них десять минут, потрясших мир, плыл вне своего космического корабля.
...Человек, совершивший со своим другом — командиром космического корабля «Восход-2» Павлом Беляевым — великий подвиг в бездне Вселенной, стоял теперь перед зданием Смольного, смотрел на скульптуру Ленина, на юных ленинцев и думал о прошлом — о времени, давшем жизнь всем подвигам сегодня. Алексей Леонов много читал об Октябре. Его всегда интересовала жизнь и борьба Ленина, и он с особой четкостью представлял себе, как поздним вечером на Выборгскую сторону, на квартиру М. В. Фофановой, пришел за Лениным посланный ЦК РСДРП Э. Я. Рахья. Прежде чем идти с ним в Смольный, Ленин тщательно загримировался: он знал, с какой лютой ненавистью ищут его шпики, как повсюду следят за ним. Ленин надел на голову парик и подвязал платком щеку. Убедившись в том, что грим хорош, Ленин пошел в Смольный. Увидев трамвай, направлявшийся в парк, Ленин сел в него, потом вышел из вагона и шел пешком дальше, и только поздно ночью вошел в здание, около которого теперь собрались пионеры, школьники и космонавты.
Владимир Комаров, понимавший, о чем думает Алексей Леонов, в задумчивости сказал:
- Вот здесь проходил в Смольный Ленин...
И, как бы следуя за Ильичем, космонавты вошли в Смольный.
В длинных коридорах, на лестничных площадках, в залах— всюду встречали космонавтов цветами и улыбками. Алексею Леонову представилось, как десятилетия назад, вот в этом сводчатом, длинном коридоре, чеканя шаг, гремя оружием, проходили матросы и солдаты. В сизых тучах махорки шли питерские пролетарии, сжимая в своих жилистых руках винтовки. Поскрипывая кожаными тужурками и сапогами, проходили мотоциклисты.
Вот и второй этаж. Дверь открыта в комнату № 86. Здесь жил и работал Владимир Ильич Ленин.
Космонавты вошли в комнату № 86. Перед ними стояли низенький овальный стол, одетые в полотняные чехлы кресла, хорошо известные всем по фильмам и картинам художников. Здесь Ленин работал, принимал ходоков, проводил совещания, обедал, решал генеральные задачи вооруженного восстания.
Владимир Комаров шагнул за невысокую деревянную перегородку, покрашенную в белый цвет. Две простые железные солдатские кровати, столик, стулья — вот и вся наискромнейшая обстановка комнаты, в которой жили Ленин и Надежда Константиновна Крупская.
- Кажется, так не волновался на старте, как здесь...— сказал Владимир Комаров.
Алексей Леонов дотронулся рукой до железной спинки кровати.
- Многому нужно всем нам учиться у Ильича...
Павел Беляев, человек на редкость сдержанный и спокойный, гонял по щекам желваки и, хмуря брови, осматривал комнату — штаб Октября, центр восстания. Он подошел к столику и пробежал глазами пожелтевшие страницы газет той поры, осмотрел телефон, которым пользовался Ленин, и остановился на простой деревянной ручке, которой Ленин подписывал первые декреты Советской власти, писал статьи и решения ЦК партии.
Командира космического корабля «Восход-2» заинтересовали воспоминания Н. К. Крупской о смольнинской поре жизни Ильича. Он взял книжку и прочитал:
«Мы поселились с Ильичем в Смольном. Нам отвели там комнату, где раньше жила какая-то классная дама. Комната с перегородкой, за которой стояла кровать. Ходить надо было через умывальную... Придя поздно ночью за перегородку комнаты, в которой мы жили в Смольном, Ильич все никак не мог уснуть — опять вставал и шел кому-то звонить, давал какие-то неотложные распоряжения, а заснув наконец, во сне продолжал говорить о делах... В Смольном работа шла не только днем, но и ночью. Вначале в Смольном было все — и партийные собрания, и Совнарком, тут же шла и работа наркоматов, отсюда посылались телеграммы, приказы, в Смольный стекались люди отовсюду».
Научный сотрудник, сопровождавший космонавтов вместе с руководящими работниками обкома КПСС, обратил внимание гостей на то, что поздно ночью, прибыв в Смольный, Ленин написал воззвание «К гражданам России», в котором было объявлено о низложении буржуазного Временного правительства и о переходе всей власти в руки Военно- революционного комитета — органа Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. В тот день на весь мир и прозвучали из Смольного слова Ленина:
«Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась».
Слушая научного сотрудника, «обласканный , солнцем» Алексей Леонов — золотоволосый и ясноглазый,— сказал своему другу Павлу Беляеву:
— Художники будущих поколений всегда найдут здесь великие темы для великих произведений. Я могу только жалеть, что я не художник и не могу восстановить на полотне события той героической поры. А так важно показать всем людям, как вот здесь, в Смольном, выходила на орбиту революции ракета Октября.
Из ленинской комнаты № 86 космонавты прошли в белокаменный актовый зал Смольного. В этом зале на II Всероссийском съезде Советов было образовано первое в истории рабоче-крестьянское правительство — Совет Народных Комиссаров во главе с Лениным.
Глухое эхо большого зала умножало шаги звездолетчиков. Выйдя на середину актового зала, космонавты вместе с Героем Советского Союза генерал-лейтенантом Н. П. Каманиным встали четкой шеренгой и отдали по-военному честь.
- Здесь родилась Советская власть, а с ней и мы,— сказал Юрий Гагарин.
«А с ней и мы...» За этими словами — могучее революционное преобразование партией всей страны, рождение нового человека...
Ленин думал и заботился о людях — во имя счастья и свободы человека свершалась Октябрьская революция, шла кровавая борьба, погибали солдаты революции. Космонавты, стоявшие посредине актового зала в Смольном, зримо выражали достижения партии, Советской власти за минувшие десятилетия. Они — достойные преемники дел и подвигов тех, кто в октябре штурмовал Зимний, кто бил по цитадели самодержавия с бастионов Петропавловки и с бака легендарного крейсера революции «Аврора».
Герман Титов бывал на «Авроре» и раньше, но для остальных космонавтов посещение бронированной громады— исторического памятника Октября — стало большим и радостным событием.
Из-за туч, наплывших со стороны моря, выглянуло солнце, сверкнуло надраенными частями орудий крейсера и словно салютовало космонавтам. Герман Титов, знакомый с «Авророй», шел первым и на ходу рассказывал друзьям о боевом корабле. Каждый, кто хоть раз бывал на трехтрубном крейсере, испытал и волнение, и чувство восторга, и удивления, и радости, и поклонения.
Быстрым и легким шагом прошли космонавты на спардек, встретились с моряками, дружески приветствовали они первого комиссара «Авроры» Александра Викторовича Белышева и с ним прошли на бак — к орудию, стрелявшему по Зимнему дворцу.
- Двадцать пятого октября, в двадцать один час сорок пять минут, на фортах Петропавловской крепости был подан сигнал,— рассказывал А. В. Белышев,— и тогда я дал команду комендору Е. Огневу выстрелить из шестидюймового носового орудия. Вот из этого...— показал А. В. Белышев.
Космонавты смотрели на пушку, на седого, низкого ростом, в демисезонном пальто, человека, говорившего о чудесах Октября так просто и строго, и явно волновались. Они понимали: залп «Авроры» теперь продолжен залпами космических ракет, и они — преемники дел А. В. Белышева, всех авроровцев, всех, кто штурмовал Зимний. Революция продолжается, ее огонь бушует в дюзах ракет, выводящих на звездные орбиты советские космические корабли, ее страсть и накал переплавились в научные знания, в дерзновение открывателей, в мужественное спокойствие звездопроходцев. В наш век дороги в коммунизм и к звездам переплелись и стали едиными.
Я смотрел на космонавтов, стоявших на баке «Авроры» около легендарного орудия, и думал о нашем времени, о преемственности поколений, о светоче ленинских идей, освещающих путь в будущее. Факт встречи космонавтов с первым комиссаром А. В. Белышевым превращался в символ нашего времени, означающий вечность революционной преемственности, движения народа по восходящей к вершинам коммунистического завтра, рождения нового человека, о котором так страстно мечтал Ильич.
Александр Викторович Белышев внимательно, чуть щурясь от солнца, всматривался в лица космонавтов, по-отечески касался их рук и плеч, задавал им вопросы, охотно отвечал сам на их вопросы, и — по всему было видно — старый комиссар остался очень доволен своими наблюдениями. Что значила для него встреча на борту «Авроры» с представителями нового поколения молодежи? Кто они? Хранят ли они в своих сердцах идеалы Ленина? Живут ли они по Ильичу? Не означает ли космический старт нечто спортивное, жажду успеха, погоню за сенсацией? Седой комиссар слушал космонавтов, говорил с ними, заглядывал в их глаза, лицо его озаряла радостная улыбка, и он повторял про себя:
— Авроровцы!.. Боевые коммунистические парни! Настоящие ленинцы!
Не ради славы и корысти — во имя благоденствия человечества, во имя развития науки совершают подвиги советские космонавты.
Наши победы в космосе — прямое следствие забот Ленина о развитии науки.
Способность предвидеть будущее — одна из самых важных сторон ленинизма.
Еще в 1909 году, в пору реакции после поражения революции 1905 года, с опубликованием книги В. И. Ленина «Материализм и эмпириокритицизм» в «туманы идеализма, мистицизма, богоискательства тех дней,— писал академик С. И. Вавилов,— решительно врезался острый, светлый луч ленинской материалистической критики. Беспощадно разрывая паутину эмпириокритицизма, В. И. Ленин противопоставил ему на страницах своей книги несокрушимую теорию познания диалектического материализма». Вышедшие на сцену науки «революционер-радий» и электрон позволили Ленину увидеть начало переворота в естествознании, ибо каждое из этих открытий давало возможность науке вторгаться в одну из двух внутренних сфер атома: электрон открывал дверь в атомную оболочку, радий и радиоактивность — в атомное ядро.
Все попытки физиков старой школы построить модель атома на основе «классического» представления об электроне-шарике, или точечном электроне, наделенном определенными физическими свойствами, не дали результатов и завели науку в тупик. Ленин гениально вскрыл причину ошибки — электрон трактовался учеными старой «классической» школы как «последняя», «исчерпаемая» частица материи. В действительности же он оказался столь же неисчерпаемым, как и атом, нет что и указывал Ленин.
От бесконечно малого атомного мира Ленин переносил свой взгляд в таинственные дали Вселенной. И как знаменательно, что в Горках стоял телескоп,— Ленин любил смотреть в небо, изучать звезды, думать о Солнце — источнике жизни на Земле, о таинственных созвездиях и космической бездне.
Широта интересов Ленина в науке была необычайной: теория относительности и гипотезы о строении Земли, Курская аномалия и проблемы электрификации, исследования в области радиотелефонии и радиофикации, использование горючих сланцев и сапропелей, конструирование тепловозов, изготовление химически чистых реактивов, освоение богатств Карабогаза, орошение Муганских степей, разведка ухтинской нефти, помощь Пулковской обсерватории, забота о трудах академика Павлова. Тогда же Ленин выдвигает идею создания Всемирного географического атласа и сам дал его схему.
«...Еще летом 1918 года, в самый разгар борьбы, Владимир Ильич находит время интересоваться вопросами науки,— пишет Н. П. Горбунов,— и обращается в Академию наук с предложением наметить вопросы, по которым Академия наук могла бы развернуть полезную для данного момента работу. Одновременно Владимир Ильич поддерживает проект организации двух первых научно-технических исследовательских советских учреждений — Нижегородской радиолаборатории, ставшей теперь всемирно известной, и Российского пищевого института... В декабре 1918 года Владимир Ильич одобряет проект учреждения центрального научно-технического руководящего правительственного органа и ставит задачей этого учреждения организацию научно-технической работы в стране».
Ленин был человеком дела, срочных решений, практического претворения в жизнь принятых планов. Молодая республика Советов сражалась на фронтах гражданской войны, голодала, переносила неслыханные лишения и трудности, но уже строила свою науку для народа, для счастья народа и его будущего. В 1918 году Ленин пишет исторический «Набросок плана научно-технических работ», подписывает декрет о создании Ленинградского физико-технического института, где под руководством академика А. Иоффе выросла плеяда выдающихся физиков-атомников; создает Радиевый институт и Радиевый завод, ЦАГИ, Нижегородскую радиолабораторию. И на этом фоне проявляется интерес Ленина к космосу.
Проблемы электрификации деревянной России, жившей при лучине, исследование энергетических возможностей атома, взгляд в космос — вот что, воедино сплавившись, захватывало внимание Ленина.
Старая большевичка Е. Драбкина описывает такой интересный эпизод из того времени, когда проходили заседания VIII съезда Советов. Ленин сидел в кресле и говорил об электрификации России и об атомной энергии. Поводом для разговора на атомную тему послужила статья в английском журнале «Нэйшн». В этом журнале было опубликовано диковинное сообщение от 20 ноября 1920 года:
«Радиотелеграф принес известие, что один из русских ученых полностью овладел тайной атомной энергии. Если это так, то человек, который владеет этой тайной, может повелевать планетой. Наши взрывчатые вещества для него смешная игрушка. Усилия, которые мы затрачиваем на добычу угля или обуздание водопадов, вызовут у него улыбку. Он станет для нас больше, чем солнце, ибо ему будет принадлежать контроль над всей энергией...»
Если в то время солидный английский журнал счел возможным опубликовать подобную сенсацию, то это свидетельствовало о том, что в Англии уже тогда верили в силы молодой советской науки и ждали от нее чудес.
На VIII съезде Советов, как известно, обсуждался план электрификации России — гениальный ленинский план ГОЭЛРО. Как знаменательно, что именно тогда Ленин говорил об атомной энергии.
В Большом театре, на VIII съезде Советов, в перерывах, Ленин говорил и о космосе. Его слушали Мещеряков, Скворцов-Степанов. Ленин знал, что настанет время космических полетов, и о них мечтал с товарищами по борьбе за будущее. Е. Драбкина в статье «Невозможного нет», опубликованной в № 12 журнала «Новый мир» в 1961 году, и описывает эту «космическую беседу» Ленина.
Космической темы коснулся Ленин и в беседе с прославленным английским писателем-фантастом Г. Уэллсом. Хорошо известна главная тема беседы исторической встречи выдающегося представителя буржуазной интеллигенции с «кремлевским мечтателем», как окрестил Ленина Г. Уэллс: разговор шел о возможности построения социализма в стране, разоренной войнами и голодом, эпидемиями и нищетой. Уэллс не верил в возможность преобразования разоренной страны, он оплакивал ее будущее и, конечно, не верил ни одному слову Ленина об электрификации России.
«Кремлевский мечтатель» поразил Г. Уэллса не только «электрической утопией», но и думами об исследованиях космоса. Г. Уэллс записал:
«Ленин сказал, что, читая роман (Уэллса) «Машина времени», он понял, что все человеческие представления созданы были в масштабах одной нашей планеты. Эти представления основывались на предположении, что техническая мощь никогда не перейдет земного предела. Но если, продолжал Ленин, мы сможем установить межпланетные связи, тогда придется переосмыслить все наши философские, социальные и моральные представления. И в этом случае техническая мощь, став безграничной, положит конец насилию, как одному из факторов прогресса».
Ленин верил в беспредельную мощь человечества и видел победу над атомом и космосом.
30 декабря 1921 года Владимир Ильич Ленин встретился с выдающимся ученым и изобретателем Ф. А. Цандером. Встреча произошла на губернской конференции изобретателей в Москве, на которой Ф. А. Цандер выступал с докладом о проекте межпланетного корабля-аэроплана. Перед докладом Ф. А. Цандеру сказали, что на конференции будет Ленин. Изобретатель разволновался — в ту пору мало кто серьезно относился к проблемам космонавтики — страна жила еще тяжело, во всем была нехватка, в самом зале конференции сидели в пальто — не было дров на отопление, а Ленин выбрал время приехать на конференцию и внимательно слушал изобретателя. После его доклада Ленин встретился с Ф. А. Цандером.
Беседа проходила в небольшой, смежной с залом комнатке. Ленин протянул руку изобретателю, внимательно всматриваясь в худое взволнованное лицо Цандера, и усадил его на стул. Цандер выслушал вопросы Ленина и, освоившись, стал отвечать. Слегка прищурив глаза, подперев кулаком подбородок, Ленин внимательно слушал молодого инженера, а потом вдруг спросил его:
- А вы первым полетите?
- Я иначе и не мыслю,— ответил Цандер.— Я должен показать пример, а после меня полетят другие.
Прощаясь с Ф. А. Цандером, Ленин крепко пожал его руку, пожелал успехов в работе и обещал поддержку.
«Всю ночь я не мог заснуть, находясь под впечатлением встречи с вождем пролетариата Владимиром Ильичем Лениным,— рассказывал годы спустя своему товарищу по работе Цандер.— Всю ночь шагал я по своей комнатушке и думал о величии этого человека. Я думал: ведь страна наша разорена из-за войны, хлеба мало, угля мало, заводы стоят, а этот человек, который руководит таким большим государством, выкраивает еще время, чтобы послушать о межпланетных полетах. Значит, осуществится моя мечта,— думал я».
Забота Ленина о науке, его внимание к проблемам космонавтики дали замечательные плоды: Страна Советов идет впереди всего мира в исследовании океана Вселенной и ее сыны — выдающиеся ученые, конструкторы, космонавты, рабочие и инженеры, создающие космическую технику, — первыми прокладывают пути к звездам, изучают и осваивают космическое пространство.
Главный конструктор космических кораблей, Теоретик космонавтики и все звездные братья — ленинцы, осуществляющие заветы Ильича, знающие ленинский закон: «Ум человеческий открыл много диковинного в природе и откроет еще больше, увеличивая тем самым свою власть над ней».
Покорить, преобразовать природу, использовать все ее возможности для блага человечества — вот задача, выдвинутая Лениным. Ее решают на Земле и в звездном океане советские ученые и космонавты.
Перед тем как отправится на старт, советские космонавты едут в Москву — на Красную площадь, к Ленину. Таков закон Звездного городка.
Пусть круглые и квадратные башни Кремля, соборы и палаты, звонницы и зубчатые стены и устланная брусчаткой Красная площадь никак не вызывают мыслей о космодроме с его силовыми металлическими фермами, бетонными бункерами, узлами связи, стальными путями, складами и другими сооружениями стартовой площадки,— тем не менее Красная площадь стала главным космодромом страны.
Юрий Гагарин первым из космонавтов пришел сюда, на Красную площадь, встал перед Мавзолеем и долго думал о своей стране и ее истории, о Ленине, о партии, о себе. Он думал о предстоявшем полете и старт космического корабля связывал с Лениным, с его жизнью, волей к победе, с его гениальным видением звездных далей человечества.
Было время, когда Ленин, чуть сощурив глаза, смотрел вот здесь, где стоял космонавт, в небо, наблюдая за полетом одного-единственного самолетика, изображавшего воздушный парад над Красной площадью. Один самолет... Но Ленин видел будущее — он видел могучий воздушный флот Страны Советов, он видел космические корабли, о которых мечтательно говорил Г. Уэллсу. И вот к Ленину — почерпнуть Силы, дать клятву — пришел первый космонавт.
Он вошел в Мавзолей, спустился в усыпальницу и поклялся Ильичу выполнить задание, как полагается коммунисту. А 14 апреля 1961 года Юрий Гагарин — первый космонавт мира — взошел на трибуну Мавзолея и перед всей Москвой, перед всем миром выступил с рапортом партии и Советскому правительству, всему народу о своем полете, об увиденном им таинственном космическом мире, о нашей Земле, открывшейся взору из небесных далей.
И так повелось — перед каждым стартом идут к Ленину космонавты.
Светлым мартовским утром приехали в 1965 году на Красную площадь космонавты Павел Беляев и Алексей Леонов. Поеживаясь от холода, они вышли из зеленого автобуса, доставившего их на Красную площадь из Звездного городка, и посмотрели на еще пустынную, залитую солнцем площадь. Подтянутые, по-военному собранные, четко печатая шаг, пошли они мимо Спасской башни к Историческому музею, где уже показалась человеческая река — река народного внимания и памяти, любви и верности Ленину. Космонавты вошли в эту реку и двинулись с ней к сиявшим граням Мавзолея.
Автору этих строк привелось идти вместе с космонавтами в Мавзолей и видеть, как волновались эти закаленные, готовые к подвигу люди. Сняв фуражки, они ступили на серый мрамор и прошли мимо поста № 1. Часовые стояли не шелохнувшись, а мимо них шли и шли люди разных национальностей и рас, разные по возрасту и профессиям, судьбам, взглядам, мечтам,— все они считали нравственной потребностью прийти к Ленину, увидеть его, поделиться с ним своими мыслями и планами, почерпнуть сил и вдохновения.
Павел Беляев и Алексей Леонов спустились по ступеням в Траурный зал — к саркофагу Ленина и, чуть замедлив шаг, на мгновение остановившись перед Лениным, прошептали:
— Клянусь!..
По счастливому совпадению они стартовали на космическом корабле-спутнике «Восход-2» в День Парижской коммуны — 18 марта. Почти сто лет назад Карл Маркс назвал парижских коммунаров людьми, штурмующими небо. Ленин, вспоминая слова Маркса, писал: «Рабочий класс России доказал уже раз и докажет еще не раз, что он способен «штурмовать небо»».
Штурм неба продолжается: советские люди изучают и осваивают околосолнечное пространство, готовятся к межпланетным полетам во имя мира, ради будущего человечества, перед которым открываются поразительные дали Вселенной.
И в далеком далеке, заселяя безмерный океан Вселенной, люди планеты Земля будут всегда помнить Ленина, вдохновившего на штурм старого мира и давшего план строительства мира нового, призванного формировать нового человека.