Тайный союзник - 1. Документы, подлоги и мистификации

1. Документы, подлоги и мистификации

В марте 1918 г. видный американский журналист Артур Буллард, находившийся в России после Февральской революции в качестве доверенного лица советника президента США полковника Э. Хауза, подготовил меморандум «О германском золоте». Предназначенный тогда для строго служебного использования этот документ спустя много лет благодаря научным изысканиям известного американиста В. Л Малькова стал достоянием общественности¹. Прежде чем познакомить читателя с этим несомненно заслуживающим внимания документом, следует сказать хотя бы кратко о его авторе. Занимаясь журналистикой, А. Буллард еще в начале XX в. проявил повышенный интерес к России, овладел русским языком, наблюдал своими глазами революцию 1905-1907 гг. Неудивительно, что и после Февральской революции он снова оказался в России, и будучи формально представителем Комитета общественной информации, выполнял секретное поручение полковника Хауза — периодически передавать по каналам дипломатической связи аналитические обзоры происходивших в России событий. Среди таких обзоров оказался и специально посвященный «германскому золоту», содержание которого выражалось в ряде тезисов.

1. Обвинение большевиков и Ленина в том, что они находились на «содержании» у Германии, не ново. Оно в виде слухов появлялось и исчезало и до октября 1917 г. После же прихода к власти большевиков «сомнительнее по виду и таинственные фигуры» стали буквально осаждать союзнические миссии в России с предложениями продать информацию о «германском следе». При ближайшем ознакомлении выяснилось, что эта информация не дает оснований для однозначного вывода с любым знаком.

2. Новая вспышка старого скандала не за горами и соответствует самой природе русского революционного движения, представители которого всегда полагали, что «цель оправдывает средства».

3. Правильное понимание ситуации с «грязными деньгами» может быть составлено только в связи с историей революционного движения в России. Личный опыт Булларда, приобретенный в годы первой русской революции на посту секретаря «американского общества друзей русской свободы» еще до приезда в Россию, говорит о том, что многие выдающиеся представители русского демократического движения (Е. К. Брешко-Брешковская, Н. В. Чайковский, П. Н. Милюков) не гнушались получать финансовую поддержку американцев при прямом посредничестве Булларда. Во время русско-японской войны партия эсеров с согласия японского правительства и на деньги еврейских банкиров в Нью-Йорке вела агитацию против самодержавия в японских лагерях для русских военнопленных... Почти все революционные партии России открыто брали японские деньги. Они не гнушались брать и английские деньги, и англичане, в период русско-японской войны, относящиеся враждебно к России, также вложили большие деньги в русскую революцию, в частности, в транспортировку оружия. Иными словами, в период с 1905 по 1908 г. все революционные партии были «одной миррой мазаны... ».

4. Ни одна из революционных, антицаристских партий, пропагандировавших поражение царизма после 1914 г., не была настроена прогермански. Действительно прогерманской партией в России была только дворцовая партия. Но именно потому, что антицаристские партии были настроены против кайзера, они легко соглашались использовать его деньги в собственных целях.

5. Едва ли Ленина занимал вопрос, откуда он получал деньги, и в то же время естественно, что немцы одобрительно относились к идее возвращения Ленина в Россию после революции. Получили ли они в обмен на согласие транспортировать Ленина на Восток какие- либо обещания, не имеет значения. Ленин все равно не чувствовал себя связанным ими. Конечно, для человека с Запада, оказавшегося в России, факт согласия большевиков взять деньги является доказательством того, что они — орудие в руках немцев. Для русского революционера все представляется иначе. Очень возможно, что Ленин принял деньги с намерением в подходящий момент «надуть» своих благодетелей. Одним словом, у немцев был свой расчет, у Ленина — свой.

6. Причиной снятия обвинения Временным правительством с сидящих в тюрьме большевиков является то, что эсеровская партия сама получала деньги от Антанты. Боясь скандальной огласки, ее руководители посчитали за благо снять вопрос с повестки дня.

7. Доказательства виновности большевиков в виде предания гласности документов было достаточно, чтобы любой американский штатный прокурор мог возбудить дело, но они не могли бы рассматриваться американским судом в качестве основания для разбирательства, а жюри присяжных вынесло бы свой оправдательный приговор за отсутствием необходимых улик.

8. Если даже большевики и получали «германское золото», их действия после того, как власть перешла к ним, показывает, что они перехитрили взяткодателей.

9. Генератором дела о «германском золоте» стала партия кадетов, которая финансировалась Антантой. Все материалы, поступившие в американское посольство, — из этого источника «Все они представляют собой копии с оригинала. Никто не видел оригинала»².

Выпукло представленная проницательным и, как видно, хорошо информированным (даже по современным представлениям) Буллардом история вопроса о «германском золоте» была связана с только что попавшими в США материалами, которые в скором времени получат название «Документов Сиссона», и была предназначена для того, чтобы помочь американскому правительству определить к ним свое отношение. Дело в том, что вопрос о целесообразности публикации этих материалов вызвал неоднозначную реакцию президента В. Вильсона и государственного секретаря Р. Лансинга. Сам автор меморандума, по вполне понятным причинам, занимал нейтральную и осторожную позицию. «Если эта коллекция доказательств в лучшем случае и имеет какую-либо ценность или даже их аутентичность окажется признанной, — писал он, — все это ничего не докажет, кроме разве того, что большевистские лидеры в прошлом получали деньги из Германии». Вместе с тем Буллард признавал, что «как газетная сенсация в Америке эта история могла бы стать страшным ударом по пацифистскому движению»³.

Последнее обстоятельство определенно повлияло на окончательное решение данного вопроса. Как позднее замечал по этому поводу американский профессор Э. Саттон, «в 1918 г. правительство США захотело повлиять на мнение американцев после непопулярной войны с Германией, и документы Сиссона, драматически доказывая исключительную связь Германии с большевиками, обеспечивали дымовую завесу... »⁴. Еще более важным фактором, побудившим американское правительство пойти на эту акцию, было негативное отношение к произошедшей в России Октябрьской революции. Образование Советской республики, пишет американский историк С.Ленз, «было не просто еще одной проблемой для государственных деятелей западного мира, а проблемой совершенно иного порядка... Утверждение большевизма в России намного усилило, сделало более реальной другую опасность — опасность революции. Теперь западные лидеры вынуждены были защищать свою безопасность с двух флангов, а не с одного, как это было прежде. Это была отнюдь не радужная перспектива»⁵. Объяснение новой революции в России «торжеством германских интриг» хотя бы на время снимало «головную боль», отсюда такая заинтересованность

правящих кругов в появлении компромата на большевиков. Тем более, что американский посол Д. Фрэнсис еще 10 декабря 1917 г. сообщал из Петрограда в Госдепартамент: «Только что узнал из заслуживающего доверия источника, что правительство в Смольном находится под абсолютным контролем германского генерального штаба»⁶. Американский историк К. Лэш пишет по этому поводу: «Нужда поверить в это предположение объясняет сильный интерес в США к так называемым документам Сиссона, которые имели целью доказать, что большевики были тайными агентами Германии. Ни одна другая союзная держава не придавала этим документам такого внимания, какое они привлекли в США, где они были изданы огромным для того времени тиражом в 137 тыс. экз. Только в США они были опубликованы правительством, одобрены самим президентом, заявившим об их полной аутентичности, хотя на самом деле они свидетельствовали об обратном. Только в США их аутентичность была удостоверена известными историками и большинством прессы»⁷.

Сразу же после публикации «Документов Сиссона» в США осенью 1918 г. возникли серьезные сомнения в их подлинности. Однако из-за недоступности засекреченных оригиналов этих «документов» в течение многих лет вопрос оставался открытым. Первым и, насколько мне известно, единственным исследователем, державшим в своих руках эти оригиналы, попавшие в 50-е годы из Белого Дома в национальный архив США, был видный американский дипломат и историк Джордж Кеннан, глубокие наблюдения которого над текстом этих оригиналов привели к вполне определенным выводам и положили конец многолетним спорам о подлинности этих документов. Главный вывод, к которому пришел Кеннан в исследовании, опубликованном в 1956 г. в «Журнале современной истории», состоял в том, что «Документы Сиссона» были составлены человеком, хорошо осведомленным об исторических событиях в освещении прессы⁸. В результате анализа собранных Госдепартаментом документов по делу о публикации «Документов Сиссона» он установил, что подлинным автором этих документов был петроградский журналист, специализировавшийся на германской тематике, Ф. Оссендовский, сумевший при помощи своего посредника Е. Семенова (Когана) убедить в их подлинности американского разведчика Э. Сиссона, который и приобрел их в марте 1918 г. за 25 тыс. долларов. Изучение образцов машинописи оригиналов привело Кеннана к выводу о том, что «документы якобы из русских источников были в действительности изготовлены в том же самом месте, где и документы, претендующие на то, что они исходят от германских учреждений — это признак обмана»⁹. Особенно убедительно он это показал на документах «Контрразведки при Ставке», которая должна была бы располагаться в Могилеве, а ее документы были почему-то написаны на тех же машинках, что и документы «Комиссара по борьбе с контрреволюцией и погромами» и «Разведовательного бюро Большого Генерального штаба», находившимся в Петрограде.

К этому остается добавить, что известный петербургский историк В. И. Старцев, признанный специалист в области источниковедения, работая в 90-е годы в Национальном архиве, обнаружил несколько десятков «документов», аналогичных «документам Сиссона». Проанализировав структуру и содержание обнаруженных в фонде Госдепартамента США документов, Старцев не только доказал их органическое сходство, но и указал на единый источник их происхождения — «мастерская» Ф. Оссендовского. Этот талантливый мистификатор, как установил Старцев, с ноября 1917 г. по апрель 1918 г. изготовил около 150 поддельных документов о «германо-большевистском заговоре»¹⁰. Им использовались напечатанные поддельные бланки с угловыми штампами трех германских учреждений: «Центрального отделения Большого Генерального Штаба Германии», «Генерального Штаба Флота открытого моря Германии» и «Разведовательного бюро Большого Генерального Штаба» в Петрограде. Ни одного из этих учреждений в Германии или в России в действительности не было. В связи с этим американский исследователь Э. Саттон писал: «Даже из поверхностного обследования германского бланка становится ясно, что лица, изготовлявшие эти подделки, были крайне неосторожны, возможно, работая на легковерный американский рынок. Немецкий текст усыпан ошибками, граничащими со смешными... »¹¹.

Казалось, после такой убедительной критики «Документы Сиссона» были настолько скомпрометированы, что должны были быть выведены из исторических источников. Если в западной историографии это так и произошло, то в России в 90-е годы они обрели свою вторую жизнь. Впервые познакомившиеся с «Документами Сиссона», публицисты, журналисты, писатели и даже историки нашли в них, как будет далее показано, неисчерпаемый кладезь сенсационных фактов и обвинений против большевиков как агентов германского генерального штаба. Далеко не последнюю роль в этом сыграло постоянное стремление советского руководства уберечь общественность и историков от тлетворного влияния западной пропаганды. С «Документами Сиссона» даже исследователь мог познакомиться в спецхране по письму-отношению из научного учреждения. О существовании русской версии «Документов Сиссона», опубликованной в Вашингтоне в 1919 г. под названием «Немецко-большевистская конспирация»¹², советские историки даже не подозревали. Разумеется, «Документы Сиссона» являются далеко не единственным подложным источником о «германско-большевистском заговоре». В этом можно убедиться обратившись к опубликованному в 1926 г. в издательстве Народного комиссариата иностранных дел сборнику «Антисоветские подлоги: история фальшивок. Факсимиле и комментарии». Современным открывателям «секретного» Ленина было бы полезно познакомиться с поучительной историей публикации подложного письма Ленина, датированного 21 июня 1921 г. и адресованного проживавшему в Берлине хорошо знакомому по швейцарской эмиграции¹³. Ознакомившись с поступившим от агента «письмом» еще до его публикации в газете «Рижский курьер», Ленин отреагировал на него немедленно. «Т. Чичерин, — писал он 27 июля 1921 г. наркому иностранных дел. — Это подлог. Кто прислал? Что предпринять? Верните с ответом»¹⁴. Чичерин незамедлительно ответил: «Возвращаю Вам “подлог”». Этот материал получается через Стокгольм. Не ручаюсь, что осведомитель сам не выдумал. Этот подложный документ никогда и нигде не был опубликован. Так что нечего его опровергать. Мы несчетное число раз заявляли, что теперь находится в обращении масса приписываемых нашим деятелям подложных документов. Если этот подлог где-нибудь попадет в печать, тогда займемся опровержением, но не за Вашей подписью, а просто от “Роста”»¹⁵. По ознакомлении с ответом Ленин распорядился передать это «письмо» в архив, где оно находилось в его фонде на секретном хранении вплоть до середины 1990 г. Тем не менее на этом основании еще нельзя считать это «письмо» подлинным. Здесь мы полностью разделяем мнение В. П. Козлова, который считает, что «для Ленина “письмо”, очевидно, представляло исторический интерес, как отражение представлений о нем в среде его политических противников»¹⁶. Как потом выяснилось, таких «документов» в секретном фонде Ленина оказалось немало, но, увы, от длительного хранения они не стали подлинными.

Появление и распространение подложных документов о продавшихся немцам большевиках было одной из форм политической борьбы против пришедших к власти Ленина и его сторонников. Все они имели своей целью показать широким массам неприглядное лицо новых правителей России, удовлетворить интерес общественности к этой закрытой для нее теме. «Фальсификации всегда обостряют наши представления об известных исторических явлениях, событиях, действиях и мыслях людей, позволяя выявить дополнительные черты их характеристик, — пишет известный историк - источниковед В. П. Козлов. — В подлогах, как в капле воды, отражаются не только исторические процессы, современные времени их изготовления, но в случае реанимации фальсификаций даже после разоблачения — современные и периодам их бытования, неожиданного “возвращения” из небытия»¹⁷.

Ярким примером такого «возвращения из небытия» являются так называемые «документы российской контрразведки». Особое впечатление на любителей сенсаций произвела «Сводка российской контрразведки, составленная из циркуляров Генерального штаба и Министерства иностранных дел», которая была «открыта» ими в бывшем Центральном партийном архиве¹⁸. Сам факт обнаружения этих «документов» в «секретном» фонде Ленина стал для таких специалистов по разоблачению большевиков как германских агентов единственным доказательством их подлинности.

Не задаваясь вопросом о происхождении этих документов, их подлинности и достоверности содержащихся в них сведений, эти авторы щедро черпают из них «факты», делают смелые выводы и строят целые концепции. Познакомившийся в архиве со «Сводкой российской контрразведки» А. А. Арутюнов, характеризующийся на обложках его сенсационных произведений не иначе как «известный историк и публицист», сразу же установил, что «значение содержащихся в ней документов трудно переоценить. Они чрезвычайно важны для установления истины самых драматических и трагических событий истории России и доказательства предательской деятельности Ленина и его сообщников в пользу кайзеровской Германии»¹⁹. Если это действительно так, то Арутюнов должен был бы прежде всего выяснить подлинность этих документов и их связь с другими, уже опубликованными источниками, а уж потом делать на их основании далеко идущие выводы. Тогда он обнаружил бы, что «Сводка российской контрразведки», составленная якобы из «циркуляров Генерального штаба и министерства иностранных дел Германии», опубликована почти полностью еще в 1918 г. Э. Сиссоном в его брошюре «Германо-большевистский заговор», на которую он многократно ссылается в своей книге. Но в данном случае Арутюнов почему-то «не заметил», что Сиссон в приложении к основной части брошюры напечатал «Документы, распространяемые антибольшевиками в России», те самые, которые Арутюнов «открыл» в «секретном фонде» Ленина. При этом Сиссон признавал, что «большое число подобных комплектов на русском языке было выпущено в Петрограде и в других местах России оппонентами большевиков зимой 1917-1918 гг.»²⁰. По свидетельству находившегося тогда в Петрограде американского журналиста А. Булларда, после прихода в октябре 1917 г. к власти большевиков союзнические миссии в России стали получать многочисленные предложения купить документы о связях большевиков с Германией²¹.

Неудивительно поэтому, что один из таких экземпляров «документов» под названием «Документы, находящиеся в российской контрразведке» попал в петроградскую Публичную библиотеку (ныне Российская национальная библиотека), где он хранится по сей день в «Русском фонде»²². Хотя составитель сборника «Тайна Октябрьского переворота» В. И. Кузнецов и считает, что эти «машинописные документы» требуют «специальной экспертизы», тем не менее он приводит их в качестве одного из доказательств «секретной германо-большевистской аферы»²³. Но прежде чем обратиться к экспертизе всех этих документов, следует отметить действительно удивительный и важный факт: один экземпляр таких документов достиг в апреле 1918 г. берегов Америки и был конфискован в Нью-Йорке сотрудником почтовой цензуры при досмотре багажа прибывшей на пароходе из России Л. Никифоровой, жены одного из российских специалистов, работавших в США. Конфискованный экземпляр, призывавший «способствовать наибольшему распространению» и озаглавленный «Документы о работе немцев, перехваченные в разное время и в разных местах и находившиеся в российской контрразведке», был передан по назначению в Госдепартамент. Позднее их обнаружил в Национальном архиве США известный петербургский историк В. И. Старцев, опубликовавший их как «Документы Никифоровой»²⁴.

Таким образом, нам известны сегодня, по крайней мере, четыре комплекта «документов», претендующих на то, что они принадлежат российской контрразведке: машинописные тексты на русском языке — «Сводка российской контрразведки» и «Документы, находящиеся в российской контрразведке», хранящиеся в РГАСПИ и РНБ, «Документы Никифоровой», представляющие собой копию фотостата русского машинописного текста, обнаруженные В. И. Старцевым в Национальном архиве, и английская версия этих «документов», попавшая в феврале 1918 г. к американскому разведчику Э. Сиссону и опубликованная им в том же году от имени Комитета общественной информации США.

Поскольку современные искатели «германского золота» предпочитают не знакомиться с достижениями своих коллег и предшественников и верят только тому, что нашли сами, попробуем путем текстологического анализа обнаруженных ими новых «документов» ответить на вопрос, могут ли они считаться таковыми. Тем более, что выявленные комплексы «документов российской контрразведки» не были предметом специального рассмотрения. Все они по составу имеющихся в них «документов» идентичны и представляют собой по форме как бы переведенные на русский язык одним и тем же лицом циркуляры генерального штаба и Министерства иностранных дел Германии. Самые полные из них — «Сводка российской контрразведки» и «Документы Никифоровой» содержат по 19 «документов», абсолютно совпадающих по содержанию и датировке начиная со 2 января 1914 г. и кончая 2 октября 1917 г.

Не имея здесь возможности проанализировать содержание всех 19 «документов российской контрразведки», остановимся на наиболее существенных из них, в особенности на тех, которые уже введены в «научный оборот» некоторыми авторами, полностью доверившимися этим «документам». Но прежде чем мы это сделаем, необходимо сказать о том общем впечатлении, которое они производят после знакомства с ними. Оно состоит в том, что начиная с первого документа невольно ловишь себя на мысли, что эти документы никогда и не переводились с немецкого языка, а были сразу же написаны на русском языке. В пользу такого предположения свидетельствует сам стиль этих «документов», типично русские построения фраз и словоупотребления, формы обращения и др. Однако обратимся теперь непосредственно к анализу содержания самых ярких «документов». Несомненно одним из них является циркуляр от 18 февраля 1914 г., адресованный «всем группам германских банков и по соглашению с Австро-Венгерским правительством “Остеррейхише-Кредитенанштальт”». В нем доводилось до сведения всех немецких банков, ведущих дела за границей, что «Имперское правительство признало крайне необходимым просить дирекции всех означенных кредитных организаций в срочном порядке учредить свои агентства в Люле, Хапаранде и Варде на границе с Финляндией, в Бергене и Амстердаме. Учреждение таких агентств необходимо для более действительного наблюдения за материальными интересами русских, французских и английских предприятий, что может потребоваться при некоторых обстоятельствах, изменяющих конъюнктуру промышленного и финансового рынка. Кроме того, усиленно рекомендуется дирекциям кредитных учреждений озаботиться установлением теснейших и совершенно секретных сношений с финляндскими и американскими банками. В этом направлении министерство позволяет себе рекомендовать шведский “Ниа-банкен” в Стокгольме, банкирскую контору “Фюрстенберг” и торговый дом “Вальдемар Ганзен” в Копенгагене, как предприятия, поддерживающие оживленные сношения с Россией»²⁵. Я специально процитировал почти полностью этот документ, чтобы не только показать не свойственный немецким документам стиль, но и характер заложенной в нем информации.

Дело в том, что среди действительно существовавших банков названа и банкирская контора «Фюрстенберг», которой не было и в природе. Я. С. Ганецкий (Фюрстенберг) жил в то время еще в Польше, перебиваясь с хлеба на воду, и даже вынужден был просить денег взаймы у В. И. Ленина, перебравшегося с его помощью в Швейцарию²⁶. Только в 1915 г. Ганецкий объявится в Копенгагене и станет директором-распорядителем экспортно-импортной фирмы, принадлежавшей Парвусу. Откуда же тогда появилась в «циркуляре» банкирская контора «Фюрстенберг» и с какой целью? Источником ее появления стала антибольшевистская пресса июля 1917 г., в которой она фигурировала вместе с реально действовавшим «Ниа-Банкен». Появление же в этом ряду фантастической вымышленной банковской конторы «Фюрстенберг» должно было убедить, что коварная Германия, готовясь к Первой мировой войне, уже имела план использования в своих целях «предателей-большевиков» и потому заблаговременно обеспечила их финансирование в нейтральных странах. И надо признать, что автор этого документа сумел убедить в этом не только разведчиков, журналистов и политиков того времени, но и даже некоторых современных историков. Комментируя «циркуляр» от 18 февраля 1914 г., Арутюнов приходит к собственному выводу о том, что «так называемый польский социал-демократ Яков Ганецкий почти за восемь месяцев до начала Первой мировой войны нанимается в немецкую разведку для работы против России, заправляя банковской конторой»²⁷.

Обличение Германии как главного виновника и инициатора Первой мировой войны и финансирование ею лидеров большевиков в их подрывной деятельности против России — основная тема «документов российской контрразведки». Но они, имея «благородную» цель — скомпрометировать Германию и ее «приспешников — большевиков», содержат грубые «проколы», свидетельствующие о том, что «документы» создавались ретроспективным методом, значительно позднее тех событий, о которых в них шла речь. Циркуляр Генерального штаба Германии от 9 июня 1914 г., адресованный «военным агентам в государствах, смежных с Россией, Францией, Италией и Норвегией», извещал их о том, что «во всех отделениях германских банков в Швеции, Норвегии, Швейцарии и в С.А.С. Штатах открыты специальные военные кредиты на вспомогательные нужды войны» и предлагал «пользоваться в неограниченном размере этим кредитом для уничтожения неприятельских фабрик, заводов и важнейших военных и гражданских сооружений»²⁸. Но, спрашивается, как в июне 1914 г., до начала войны, можно было в точности знать, какие именно страны останутся нейтральными? Как объяснить тот странный факт, что в составе антигерманской коалиции значится и Италия, в то время как в июне 1914 г. она была членом Тройственного союза и, следовательно, союзницей Германии? Объяснение может состоять только в том, что этот «циркуляр» составлялся позднее, когда Италия уже присоединилась к Антанте и стала союзницей России. Такой же ретроспективный характер носит и циркуляр Имперского банка представителям «Ниа-Банкен» и агентам «Дисконто-Гезельшафт» и «Дейч-Банк» от 2 ноября 1914 г. В нем сообщалось, что «в настоящее время закончены переговоры между полномочными агентами Имперского банка и русскими революционерами гг. Зиновьевым и Луначарским. Оба названных лица обратились к некоторым финансовым деятелям, которые, в свою очередь, обратились к нашим представителям. Мы согласны поддержать проектируемую ими агитацию и пропаганду в России, при одном непременном условии, чтобы агитация и пропаганда, намеченная вышеупомянутыми гг. Зиновьевым и Луначарским, коснулась армий, действующих на фронте. Если агенты Имперского банка обратятся к вашим банкам, просим открыть им необходимый кредит, покрытие коего будет совершено по первому вашему требованию в Берлине»²⁹. Опять же объяснить появление в «циркуляре» в одной связке Зиновьева и Луначарского можно только исходя из ситуации после 25 октября 1917 г., поскольку в 1914 г. Зиновьев вместе с Лениным жил в Швейцарии, а Луначарский во Франции сотрудничал с Троцким и Мартовым против Ленина и Зиновьева, вел фракционную борьбу в составе так называемых «отзовистов». Но этого не мог знать автор «циркуляра», далекий от внутрипартийной склоки между российскими социал-демократами, но после 25 октября Зиновьев и Луначарский оказались вместе у власти. Примечание к этому «циркуляру» также выдает неосведомленность его автора в деталях жизни российских социал-демократов в эмиграции и их возвращения в Россию после Февральской революции. «Продав свои услуги Германскому Имперскому банку, — говорилось в этом примечании, — гг. Луначарский и Зиновьев-Апфельбаум совместно с другими большевиками тотчас же по приезде в Россию в «запломбированном» вагоне после революции стали исполнять свой контракт с Германским банком. С этой целью они начали проповедовать братанье с немцами, чем в корне разрушили мощь русской армии... »³⁰. Какие титаны — вдвоем разрушили мощь русской армии! Если иметь в виду, что в начале апреля 1917 г. в «запломбированном» вагоне из Швейцарии через Германию вернулся только Зиновьев, а Луначарский добрался до Петрограда спустя полтора месяца через Англию и Скандинавию вполне легально, то можно только удивляться, как им так быстро удалось сговориться и разрушить мощь русской армии.

Еще менее правдоподобным, даже фантастическим представляется так называемый «Приказ 2 марта 1917 г. представителям германских банков в Швеции». Редко кто из пишущих на тему о германском золоте большевиков отказывает себе в удовольствии процитировать и прокомментировать этот «убийственный» для лидеров большевиков «документ». Не откажем себе в этом и мы: «Настоящим доводим до сведения, что из России через Финляндию будут поступать требования на отпуск денег на цели пропаганды в России. Требования эти будут поступать от следующих лиц: Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого, Суменсон, Козловского, Коллонтай, Сиверса и Перкальна, счет которым был открыт в согласии с нашим предписанием за № 2754 в агентствах частных германских кредитных учреждений Швеции, Норвегии и Швейцарии. Все эти требования должны быть скреплены одной из двух подписей: Диркау или Молькенберг. При наличии этих удостоверительных подписей требования вышепоименованных деятелей из России считать правильными и подлежащими немедленному исполнению»³¹. Содержательная часть этого документа вне всякой критики. Начать с того, что набор лиц, которым немцы платили «за пропаганду мира» в марте 1917 г., производил впечатление более чем странной комбинацией имен, к тому же они находились в то время в разных концах Европы и даже в Америке и оказались вместе только после прихода к власти большевиков. Неувязка и с датой об открытии счета— 2 марта 1917 г. по новому стилю: «документ» исходил от германской стороны. Получается, что распоряжение появилось за 10 дней до Февральской революции, успело попасть из Германии в Петроград, где было перехвачено Охранкой. Остается только гадать, как мог уцелеть именно этот «документ», когда весь архив Охранного отделения был разграблен и сожжен в дни Февральской революции? Но даже если поверить в его чудесное спасение, то почему российская контрразведка, располагая таким убийственным документом, не арестовала этих лиц в июле 1917 г., ведь улики в этом «документе» против них были самые прямые. Единственное объяснение, по моему мнению, состоит в том, что этот «документ» был изготовлен в качестве компромата на уже пришедших к власти большевиков. Судя по тому, что этот «приказ Имперского банка» отсутствует в «Сводке документов российской контрразведки», хранящейся в Российской национальной библиотеке, он появился позднее других «документов», чтобы стать ударным документом, проданным позднее американскому разведчику Сиссону.

Проведенный здесь даже выборочный анализ «документов российской контрразведки» 1914-1917 гг. дает основание полагать, что они, выражаясь научным языком, являются апокрифом, или, попросту говоря, подделкой на потребу политического момента. Лица, получившие возможность с ними ознакомиться в «секретном» фонде Ленина в бывшем Центральном партийном архиве и профессионально не подготовленные к их критическому анализу, стали жертвами архивного фетишизма. В связи с этим нельзя не согласиться с высказанным мнением известного петербургского историка члена-корреспондента РАН Р. Ш. Ганелина, который определяет понятие архивного фетишизма как «расхожее представление, согласно которому само обстоятельство, что документ попал в архив, удостоверяет истинность его содержания, а уж если он был или стал секретным, сомнений в ней не может и быть»³². Между тем известно немало примеров того, что архивный источник содержал заведомо недостоверную информацию. В случае с «документами российской контрразведки» жертвами архивного фетишизма стали не только поверившие в их подлинность, но и действующие в них лица³³.

Только с появлением в 1958 г. английской публикации «Германия и революция в России 1915—1918»³⁴, основанной на документах МИД Германии, попавших к союзникам в конце Второй мировой войны, стало возможным начать серьезное изучение окутанной тайной и запутанной стремившимися в нее проникнуть проблемы взаимоотношений правящих кругов Германии с русскими революционерами. Правда, эти документы носят фрагментарный характер и не столь впечатляют, как «Документы Сиссона» и «Документы российской контрразведки». Неудивительно поэтому, что современные искатели «германского золота» большевиков по-прежнему предпочитают вдохновляться источниками, отвергнутыми западными исследователями. Теперь, когда опубликованные документы МИД Германии находятся не в спецхране, а доступны всем желающим с ними познакомиться — они напечатаны в переводе на русском языке³⁵, появилась возможность получить конкретное представление о планах и действиях Германии в отношении русских революционеров как в эмиграции, так и в самой России.

Знакомство с опубликованными документами германского МИД показывает, что главной фигурой в отношениях между представителями Германии и русскими революционерами с самого начала был Парвус (А. И. Гельфанд), ставший тайным немецким агентом еще до Первой мировой войны. Впервые здесь опубликованный «Меморандум д-ра Гельфанда» содержит подробный план организации массовой политической забастовки в России весной 1916 г. с ее центром в Петрограде³⁶. Главная цель этой акции состояла в достижении сепаратного мира России с Германией, для чего Парвус среди прочих мер предлагал оказать «финансовую поддержку для группы большевиков в русской социал-демократической партии, которая борется против царизма», а также тем авторитетным русским социал-демократам и социал-революционерам в Швейцарии, Италии, Копенгагене и Стокгольме, которые выступают «за немедленные активные действия против царизма»³⁷. Как видно из документов, Германия положительно откликнулась на эти предложения³⁸. Показательно, что в документах МИД Германии не содержится сколько-нибудь убедительных сведений о стремлении лидеров большевиков и прежде всего Ленина к сотрудничеству с германскими представителями в Швейцарии. Активное содействие дипломатических и военных кругов Германии возвращению в Россию Ленина и его сторонников стало их первой реальной помощью, имеющей документальное подтверждение. Наиболее полная подборка документов об этом содержится в книге В. Хальвега «Возвращение Ленина. Документы», появившейся еще за год до выхода английской публикации³⁹. В 1990 г. эта книга вышла на русском языке⁴⁰.

Проделанный отечественным исследователем А. В. Ткачевым анализ книги В. Хальвега⁴¹ избавляет от необходимости на ней останавливаться. Как показывают документы МИД Германии, после Февральской революции германские правящие круги сделали ставку на «экстремистов», с которыми они в первую очередь ассоциировали большевиков во главе с Лениным. Однако вопрос о финансовой помощи большевикам до их прихода к власти из этих документов не столь очевиден, как это представляется некоторым историкам. Другое дело — после 25 октября 1917 г., когда Германия, крайне заинтересованная в заключении сепаратного мира с Россией, стала сразу же оказывать финансовую помощь большевистскому правительству, дабы оно удержалось у власти⁴². Эта помощь особенно усилилась после установления дипломатических отношений Советской России с Германией и прибытия в апреле 1918 г. в Москву германского посла графа Мирбаха⁴³. К сожалению, в интересной советской публикации «Документы германского посла в Москве Мирбаха»⁴⁴ сюжеты, связанные с финансовой помощью Германии Советской России, были опущены ввиду существовавшего тогда запрета на эту секретную тему.

В 90-е годы, когда цензура ушла в прошлое, на страницах отечественных журналов и газет появилась масса сенсационных «документов» все из того же старого арсенала. На этом фоне осталась почти не замеченной ценная публикация документов «Дело Ганецкого и Козловского», подготовленная известными архивистами Ю. Н. Амиантовым и Р. А. Ермолаевой⁴⁵. Как видно из этой публикации, возникшее летом 1917 г. персональное дело Я. С. Ганецкого в связи с появившимися в печати обвинениями в адрес В. И. Ленина и других руководителей большевиков «в преступных сношениях с Германией» было предметом неоднократного обсуждения в ЦК РСДРП (б). Однако в опубликованных протоколах ЦК РСДРП (б) за 1917 г. пункты, относившиеся к персональному делу Ганецкого,

были опущены как в первом издании (1929), так и во втором (1958). Хотя составители и мотивировали эти купюры недостаточно полным и ясным освещением этих вопросов в тексте протоколов, главная причина состояла в том, что все связанное с обвинением Ленина и большевиков в связях с Германским генеральным штабом, не могло появиться в советской печати (партийная тайна!). Ценность публикации Амиантова и Ермолаевой состоит во введении в научный оборот не только полностью восстановленных протоколов ЦК большевиков, но и материалов различных комиссий, создававшихся для рассмотрения дела Ганецкого. В связи с этим особый интерес представляет впервые публикуемое письмо К. Радека В. И. Ленину от 28 июня 1917 г. Отвергая выдвинутые против Ганецкого обвинения в спекуляции и контрабанде, Радек писал: «Раз считаем допустимым, чтобы члены партии занимались торговлей, то единственным ограничением можно считать только соблюдение общих правил юридического и морального характера. Если бы следователь, рассматривая коммерческие книги Ганецкого, нашел малейшее доказательство того, что он занимается нечестной спекуляцией или контрабандой, то Ганецкий был бы отдан под суд. Понятно, что на нашу точку зрения влияет тоже глубокая уверенность, что Ганецкий занимался вообще торговлей не для личной наживы, а для того, чтобы помогать материально партии. Последние два года Ганецкий не одну тысячу дал нашей организации, несмотря на то, что все рассказы о его богатстве пустая сплетня... »⁴⁶. Можно только удивляться, как искатели компромата на большевиков прошли мимо такого документа.

Осталось не замеченным и основанное на документах французской разведки блестящее исследование С. С. Поповой⁴⁷. Она убедительно доказала, что французская разведка сыграла определяющую роль в сборе компромата на большевиков. Именно французский министр по делам вооружений социалист Альберт Тома, прибывший в апреле 1917 г. в Петроград, чтобы поддержать Временное правительство, убедившись в опасности антивоенной пропаганды большевиков, поручил своей разведке заняться последними. «Нужно дать правительству Керенского возможность не только арестовать, но и дискредитировать в глазах общественного мнения Ленина и его последователей, а для этого необходимо выяснить, при каких условиях противники революции смогли проникнуть на территорию новой Республики, откуда поступают деньги, которые они так легко раздают, и кто за ними стоит, — наставлял он французского атташе в Стокгольме. — По моим первым сведениям, ключ проблемы в Швеции. Срочно направьте все ваши поиски в этом направлении и держите русское правительство в курсе ваших действий и поисков»⁴⁸. Мы еще вернемся к «действиям и поискам» французской разведки.

Еще одна сенсационная публикация — «Новые документы о финансовых субсидиях большевикам в 1917 году» — принадлежит американскому историку С. Ляндресу, который напечатал ее в 1993 г. в нашем журнале «Отечественная история»⁴⁹. Сенсационность этой публикации состоит в том, что представляет собой документы из так называемых «особых папок» Секретариата ЦК и Оргбюро за 1923-1927 гг., которые свидетельствуют о том, что члены Заграничного бюро ЦК большевиков в течение 1917 г. неоднократно получали денежные субсидии от швейцарского социалиста Карла Моора. Как позднее выяснилось, Моор был «особо доверенным агентом» Германии и являлся в 1917 г. посредником в сношениях с заграничным бюро ЦК большевиков в Стокгольме. В опубликованных документах названы точные суммы полученных от Моора на партийные нужды субсидий в иностранной валюте — всего 113926 шведских крон, или 32837 долл.⁵⁰ Возможно, искатели германских миллионов у большевиков будут удивлены и огорчены столь незначительной суммой, но ее ценность в том, что она зафиксирована в документах, которые, по мнению автора публикации, являются «на сегодня единственным строго документированным свидетельством получения большевистской партией денег от агента немецкого правительства в 1917 г.»⁵¹

К этому остается добавить, что полученные от Моора деньги, как и установил С.Ляндрес, в Россию не пересылались, а были использованы с ведома В. И. Ленина на организацию третьей Циммервальдской конференции, состоявшейся в сентябре 1917 г. «Принимая во внимание цели конференции и состав ее участников, — пишет в связи с этим С. Ляндрес, — можно с уверенностью сказать, что “немецкие деньги”, на которые она была устроена, были использованы в не меньшей степени против правительства кайзеровской Германии, чем против Временного правительства А. Ф. Керенского, предпринявшего неудачную попытку юридически доказать измену большевиков, организовавших на “немецкие деньги” антивоенную пропаганду в России»⁵².

Среди опубликованных в последние годы источников о «преступных сношениях большевиков с Германией» нельзя не обратить внимания на вышедший в 2001 г. сборник документов, статей и воспоминаний «Тайна Октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор». Во-первых, по причине его сенсационного и претенциозного названия. Во-вторых, из-за состава публикуемых источников, поскольку в аннотации подчеркивается, что «многие материалы этого уникального сборника взяты из спецхранов, вчера еще сверхсекретных архивов, иностранных и белоэмигрантских источников». Наконец, в-третьих, из-за категорического утверждения составителя В. И. Кузнецова, что его сборник «должен помочь выяснению истины»⁵³. Увы, должен предупредить тех, кто еще не знаком с этим «уникальным сборником», все, что касается «сверхсекретных архивов», сильно преувеличено. Начать с того, что вступительная статья В. И. Кузнецова «Они предали Россию» не помогает добраться до истины, поскольку ее автор, давно и бесповоротно уверенный в своей правоте, безапелляционно выносит в ней окончательный приговор Ленину и другим предателям-большевикам. Отсюда и предпочтение, отдаваемое составителем так называемой «немецко-большевистской переписке», все тем же «Документам Сиссона», в подлинность которых он свято верит. Сам факт помещения в сборнике воспоминаний Е. П. Семенова «Белые разведчики в Смольном» говорит о многом. Хотя теперь уже доказано, что «все рассказы Семенова о работе “группы” в Смольном и в Наркоминделе являются вымыслом»⁵⁴, и Кузнецов по-прежнему уверен, что этот «патриот-разведчик» действительно организовал «добычу» в Смольном подлинников и фотографий документов, изобличающих большевиков в тайных связях с германской разведкой. В чем, однако, можно согласиться с составителем, так это в том, что «немецко-большевистская переписка» на русском языке в сборнике напечатана впервые⁵⁵.

Из обзора опубликованных источников, как подлинных, так и подложных, можно сделать заключение, что они требуют дальнейшего осмысления и сравнительного изучения. Только такой подход, а не слепое доверие к одним источникам и неприятие других, может привести к разрешению «тайны Октябрьского переворота». При этом объективный исследователь не должен пройти мимо опубликованных ленинских документов, прямо или косвенно имеющих отношение к данной проблеме. Сегодня нет серьезных оснований полагать, что главные ленинские документы по этой теме еще могут быть обнаружены. По данным авторитетных специалистов Центрального партийного архива, к 1990 г. из 3700 неопубликованных ленинских документов на особом хранении находились 6 тыс., которые в 1990-1991 гг. были рассекречены и большая их часть опубликована в 1999 г. в сборнике «В. И. Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922»⁵⁶. Позволю себе здесь не согласиться с рецензентами этого сборника, считающими вполне вероятным тот факт, что неизвестные документы по проблеме «Ленин и немецкие деньги» могут находиться до сих пор на секретном хранении в так называемом Кремлевском или Президентском архиве⁵⁷. Во-первых, Д. А. Волкогонов, возглавлявший президентскую комиссию по рассекречиванию партийных и советских документов и обследовавший весьма тщательно секретный фонд документов В. И. Ленина, по праву первого использовал наиболее существенные из них в своей книге о Ленине. Но, как будет показано, подлинных документов, содержащих сведения о «германском золоте» большевиков, не обнаружил. Во-вторых, на ниве рассекречивания ленинских документов немало потрудились члены созданной в 1991 г. «временной депутатской комиссии парламентского расследования причин и обстоятельств государственного переворота в СССР». По признанию одного из них, А. Г. Латышева, за 1991-1995 гг. только он «рассекретил» посредством публикации в газетах и журналах более 100 никогда не публиковавшихся ленинских работ⁵⁸. Правда, автор этих многочисленных публикаций настолько торопился (или впал в архивный фетишизм?), что не смог или не захотел отличить подлинные документы от подделок, о чем будет сказано ниже.

Проделанное в последние годы тщательное и даже пристрастное обследование фонда Ленина в бывшем Центральном партийном архиве, в результате которого были опубликованы ранее секретные ленинские документы, позволяет согласиться с мнением доктора исторических наук В. Т. Логинова о том, что «засекреченного Ленина» больше не существует⁵⁹. Со своей стороны, я даже уверен, что теперь незачем ломиться в бронированные двери, за которыми хранился секретный фонд Ленина, чтобы найти там то, что не обнаружил даже Д. А. Волкогонов. Задача исследователей, как она мне представляется, теперь состоит в том, чтобы объективно оценить содержание опубликованных ленинских работ, имеющих отношение к проблеме «немецкого золота» большевиков. В связи с этим существенный интерес, на мой взгляд, представляет конфиденциальная переписка В. И. Ленина и И. Ф. Арманд, содержащаяся в 49-м томе полного собрания сочинений Ленина. Внимательное изучение этой переписки помогло бы избежать многих домыслов, связанных с «контактами с немцами» в швейцарской эмиграции и возвращением в Россию через Германию. В 1996 г. американский историк Р. Пайпс опубликовал в подготовленном им сборнике документов «Неизвестный Ленин. Из секретного архива» письмо Ленина И. Ф. Арманд от 19 января 1917 г., которое, по его мнению, является прямым доказательством «контактов Ленина с немцами»⁶⁰. Основанием для такого утверждения послужила содержавшаяся в этом письме фраза: «Насчет немецкого плена и прочее все Ваши опасения чрезмерны и неосновательны. Опасности никакой. Мы пока остаемся здесь»⁶¹. Если бы Пайпс внимательно ознакомился с перепиской Ленина и Арманд этого времени, опубликованной еще в 1964 г., то он, вероятно, не сделал бы этого сенсационного открытия. Потому что он нашел бы там другое письмо Ленина той же Арманд от 16 января 1917 г., в котором он делился с ней своими опасениями относительно возможности вовлечения Швейцарии в войну, и не более того⁶².

Проблема германского вмешательства в дела революционной России в том или ином аспекте затрагивалась в воспоминаниях участников тех событий — политических деятелей, дипломатов, военных, разведчиков, журналистов, литераторов. Среди них — А. Ф. Керенский, П. Н. Милюков, В. Д. Набоков, Джордж Бьюкенен, А. И. Деникин, П. А. Половцов, Н. В. Валентинов, Б. Н. Никитин, Е. П. Семенов, Г. А. Алексинский и многие другие. Обращаясь к их воспоминаниям, нельзя забывать, что это были политические противники Ленина и большевиков, и потому они не могли не быть пристрастными. «Безусловно, каждый актер исторической драмы способен усилием мысли подогнать описания поведения и поступков современников и своих собственных к той приблизительной точке зрения, с которой их будут оценивать через десять, двадцать, тридцать и более лет, — признавал А. Ф. Керенский. — Но исторический очерк подобного рода не может претендовать на историчность, ибо для историографии необходима дистанция во многие десятилетия от произошедших событий»⁶³.

Существенный интерес для нашей темы представляет написанные в 20-е годы в эмиграции воспоминания бывшего начальника Петроградского охранного отделения, полковника К. И. Глобачева «Правда о русской революции»⁶⁴, которые, можно сказать, стоят особняком в этом жанре. По характеристике товарища министра внутренних дел В. Ф. Джунковского, Глобачев был «отличным во всех отношениях офицером, прекрасно разбиравшимся в розыскном деле»⁶⁵. Сам Глобачев в своих воспоминаниях писал: «Мне как лицу, близко стоявшему к правящим сферам, с одной стороны, и по роду своей деятельности имевшему непосредственное соприкосновение с разными слоями населения — с другой, приходилось много беседовать, наблюдать и видеть такого, что могло ускользнуть от внимания простого обывателя или мало компетентного в вопросах внутренней политики лица. Многие мелочи, конечно, ускользнули из моей памяти благодаря тому, что со времени совершившихся событий прошли годы, но все, что касается характеристики политических деятелей и характера и значения событий, это осталось живым в моей памяти. К большому моему сожалению, многого я не могу подтвердить документами, так как все дела Охранного отделения и личное мое имущество были частью сожжены, частью разграблены, а частью попали в руки новой революционной власти в первые дни переворота»⁶⁶. Тем большее значение приобретают свидетельства бывшего начальника Петроградского охранного отделения. Отвечая на вопрос о том, что привело Россию в 1917 г. к революции, Глобачев в особенности выделил роль ее руководителей: «В течение двух лет я был свидетелем подготовлявшегося бунта против верховной власти, никем не остановленного, приведшего Россию к небывалым потрясениям и гибели. Говорю “бунта”, а не революции, потому что русский народ еще до революции не дозрел и потому что в общей своей массе он в перевороте не участвовал. В самом деле, что необходимо для самого существа революции? Нужна идея. Ведь если заглянуть в историю, то мы увидим, что революции совершались под влиянием какой-либо идеи, захватившей всю толщу народа. Большая часть этих идей были патриотически-национальными. Была ли идея у руководителей русской революции? Была, если этим можно назвать личное честолюбие и своекорыстие главарей, вся цель которых заключалась лишь в захвате какой бы то ни было ценой власти в свои руки. Россия вела грандиознейшую войну. Казалось бы, для успешного ее окончания нужно было напрячь все силы, забыть все свои личные интересы и все принести в жертву отечеству, помнить только о том, что прежде всего необходимо выиграть войну, а затем уже заняться своими домашними делами. А между тем что делает цвет и мозг нашей интеллигенции? При первой же военной неудаче он старается подорвать у народа доверие к верховной власти и к правительству. Мало того, он старается уронить престиж носителя верховной власти в глазах серых масс, обвиняя его с трибуны представителей то в государственной измене, то в безнравственной распущенности. Государственная дума — представительный орган страны — становится агитационной трибуной, революционизирующей эту страну. Народные представители, к которым прислушивается вся Россия, не задумываясь о последствиях, решаются взбунтовать темные массы накануне перелома военного счастья на фронте, исключительно в целях удовлетворения своего собственного честолюбия. Разве здесь есть патриотическая идея? Наоборот, в существе всей работы этих людей заложена государственная измена. История не знает примеров подобного предательства. Вся последующая работа социалистов и большевиков по разложению России является лишь логическим последствием предательства тех изменников, которые подготовляли переворот, и последних нельзя так винить, как первых. Они по-своему были правы, они хотели преобразовать государственный и общественный строй России по своей программе — по тому рецепту, который являлся конечной целью их многолетней работы и мечтой, лелеянной каждым социалистом, какого бы он ни был толка. Это являлось существом их идеологии»⁶⁷.

Отвечая на вопрос о возможности участия Германии в Февральской революции в России, Глобачев писал: «Я положительно утверждаю, что Германия никакого участия ни в перевороте, ни в подготовке его не принимала. Для Германии русская революция явилась неожиданным счастливым сюрпризом»⁶⁸. «Русская февральская революция, — считал необходимым подчеркнуть он, — была созданием русских рук»⁶⁹.

Примечания:

¹ Мальков В. Л. О «документах Сиссона» (находки в США) // Первая мировая война. Дискуссионные проблемы истории. М., 1994. С. 280-289.

² Там же. С. 286-288.

³ Там же. С. 288.

⁴ Саттон 9, Уолл-стрит и большевистская революция / Пер. с англ. М., 1998, С, 44,

⁵ Lena S, The Futile Crusade. Chicago, 1965. P. 15,

⁶ Papers Relating to the Foreign Relation of the United States. 1918. Russia. Vol. 1. Washington, 1931. P. 289.

⁷ Lasch Chr. Tne American Liberals and the Russian Revolution. New York, 1962. P. 81.

⁸ Kennan G. The Sisson Documents // Jornal of Modern History. 1956. Vol. XXVII. N 2. P. 134.

⁹ Ibid. Р. 142-143.

¹⁰ Старцев В. И. Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского. СПб., 2001 С. 14, 157-175, 189-201 и др.

¹¹ Саттон 9, Уолл-стрит и большевистская революция / Пер. с англ. М., 1998, С, 43

¹² Немецко-большевистская конспирация // Тайна Октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор. Документы, статьи, воспоминания / Сост. В. И. Кузнецов. СПб., 2001.

¹³ См.: Козлов В. П. Обманутая, но торжествующая Клио. Подлоги письмен­ных источников по российской истории в XX веке. М., 2001. С. 7-13.

¹⁴ Там же. С. 12

¹⁵ Там же. С. 13

¹⁶ Там же.

¹⁷ Там же. С. 4.

¹⁸ Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 4. Оп. 3. Д. 52.

¹⁹ Арутюнов А. А. Ленин. Личностная и политическая биография. Т. 1. М., 2002 С. 74.

²⁰ The German-Bolshevik Conspiracy / Issued by the Commitee on Public Information. 1918. P. 26.

²¹ Мальков В, Л. Указ. соч. С. 283-284.

²² Российская национальная библиотека (РНБ). Русский фонд. №37582. 348.

²³ Тайна Октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор. Документы, статьи, воспоминания / Сост. В. И. Кузнецов. СПб., 2001. С. 351.

²⁴ Старцев В. И. Указ. соч. С. 267-275.

²⁵ Документы, находящиеся в российской контрразведке. (РНВ. Русский фонд. № 37.582.348). Док. № 2.

²⁶ См.: Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 49. С. 7-8.

²⁷ Арутюнов А. А. Указ. соч. С. 75.

²⁸ Документы, находящиеся в российской контрразведке. Док. № 4.

²⁹ Документы Никифоровой. Док. № 6 // Старцев В. И. Ненаписанный роман Фердинанда Оссендовского. СПб., 2001. С. 269.

³⁰ Там же.

³¹ Там же. Док. № 12. С. 272.

³² Ганелин Р. Ш. Советские историки: о чем они говорили между собой. Страницы воспоминаний о 1940-х-1970-х годах. СПб., 2006. С. 116.

³³ Составитель сборника «Тайна Октябрьского переворота» В. И. Кузнецов уверен, что «Сводка российской контрразведки» «окончательно лишает Ленина почти мистического ореола неуловимого конспиратора» (Тайна Октябрьского переворота... С. 28).

³⁴ Germany and the Revolution in Russia 1915-1918. Documents from Archives from German Foreign Ministry / Ed. by Z. A. Zeman. London, 1958.

³⁵ См.: Германия и русские революционеры в годы Первой мировой войны. Документы // Николаевский Б. И. Тайные страницы истории. Ред.-сост. Ю. Г. Фелынтинский. М., 1995. С. 233-411; Тайные депеши из архивов МИД Германии // Тайна Октябрьского переворота. Ленин и немецко-большевистский заговор. Документы, статьи, воспоминания / Сост. В. И. Кузнецов. СПб., 2001. С. 293-348.

³⁶ Германия и русские революционеры в годы Первой мировой войны... С. 239 - 252

³⁷ Там же. С. 251.

³⁸ Там же. С. 255-257.

³⁹ Halweg Werner. Lenins Ruckknr nach Russland 1917. Die Deutcshen Akten. Leiden, 1957.

⁴⁰ Хальвег В. Возвращение Ленина в Россию в 1917 году. М., 1990.

⁴¹ Ткачев А. Делопроизводственные документы МИД Германии марта-апреля 1917 года как исторический источник // Политическая борьба в России в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции: Межвуз. сб. научных трудов. Л., 1987. С. 19-34.

⁴² Германия и русская революция в годы Первой мировой войны... С. 336, 341, 406.

⁴³ Там же. С. 383, 384, 387, 391.

⁴⁴ Документы германского посла в Москве Мирбаха / Предисловие и комментарии С. М. Драбкиной // Вопросы истории. 1971. № 9. С. 120-128.

⁴⁵ См.: Кентавр. 1992. № 1/2, 5/6.

⁴⁶ Амиантов Ю. П., Ермолаева Р. А. Дело Ганецкого и Козловского // Кентавр. 1992. № 1/2. С. 74-75.

⁴⁷ Попова С. С. Французская разведка ищет «германский след» // Первая мировая война. Дискуссионные проблемы истории. М., 1994. С. 264-273.

⁴⁸ Там же. С, 266

⁴⁹ Ляндрес С. Новые документы о финансовых субсидиях большевикам в 1917 году // Отечественная история. 1993, № 2, С. 128-142.

⁵⁰ Там же. С, 137-138,

⁵¹ Там же. С. 128.

⁵² Ляндрес С. Немецкое финансовое участие в Русской революции // Россия в 1917 году. Новые подходы и взгляды. Вып. 1. СПб., 1993. С. 63,

⁵³ Тайна Октябрьского переворота... С. 5.

⁵⁴ См.: Старцев В, И. Указ. соч. С. 109.

⁵⁵ Тайна Октябрьского переворота... С. 53 -54.

⁵⁶ В. И. Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922. М., 1999. С. 5

⁵⁷ Ирошников М. П., Кулегин А. М. В. И. Ленин. Неизвестные документы. 1891-1922 [Рец.] // Вопросы истории. 2002. № 8. С. 161.

⁵⁸ Латышев А. Рассекреченный Ленин. М., 1996. С. 9.

⁵⁹ В. И. Ленин. Неизвестные документы... С. 581.

⁶⁰ The Unknown Lenin. From the Secret Archive / Ed. by R. Pipes. New Haven; London, 1996. P. 34.

⁶¹ B. И. Ленин. Неизвестные документы... С. 200.

⁶² Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 49. С. 367.

⁶³ Керенский А. Ф. Русская революция 1917. М., 2005. С. 6.

⁶⁴ Глобачев К. И. Правда о русской революции // Вопросы истории. 2002. № 7-10.

⁶⁵ Джунковский В. Ф. Воспоминания. Т. 2. М., 1997. С. 169.

⁶⁶ Глобачев К. И. Указ. соч. // Вопросы истории. 2002. №7. С. 114.

⁶⁷ Там же.

⁶⁸ Там же // Вопросы истории. 2002. № 9. С. 69.

⁶⁹ Там же.