Глава седьмая
БОЛЬШЕВИКИ ВЫХОДЯТ ИЗ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИЗОЛЯЦИИ
«Корниловский мятеж» окончательно расколол российское общество, нарушил сложившееся соотношение политических сил, резко обострил социально-политическую обстановку в стране. Суть возникшего еще в июле 1917 г. и вырвавшегося в конце августа наружу конфликта между главою Временного правительства
А. Ф. Керенским и верховным главнокомандующим русской армией генералом Л. Г. Корниловым пытались разгадать тогда и потом многие политические и военные деятели. Более близко к ее пониманию подошел, как мне представляется, член Чрезвычайной следственной комиссии по делу Корнилова полковник Н. П. Украинцев. «Двоевластие в стране было злом как в глазах Керенского, так и Корнилова, — писал он впоследствии. — Созданная революцией, никаким законом не предусмотренная фактическая власть Советов успешно конкурировала с властью законного правительства Керенского, и потому ликвидация ее была для последнего желательна. Была она желательной и для Корнилова ввиду безудержной пропаганды Совета против войны, вести и выиграть которую было постановлено Корнилову. На этой почве и создалось соглашение с обеих сторон, неискреннее и с оговорками, Корнилова и Керенского, о Конном корпусе для борьбы с Советами. К этой цели Корнилов шел открыто. Керенский мог идти к этой цели только скрыто. Корнилов торопился, считал, что промедление смерти подобно. Керенского останавливали соображения идеологического характера, желание сохранить чистоту своих революционных принципов, необходимость лавировать перед могучим Совдепом»1. Это расхождение в тактике и скрытое соперничество за власть и привело к их разрыву и решению Корнилова действовать самостоятельно. Но посвященных в эту интригу было немного и повсюду — на собраниях, митингах, в прессе — раздавались призывы дать отпор поднявшей голову контрреволюции.
В последние дни августа 1917 г. обстановка в Петрограде стала накаляться усиленно распространявшимися слухами о новом «заговоре большевиков», якобы приуроченном к полугодовщине Февральской революции — 27 августа. Однако в этот воскресный день тревожные ожидания в столице разрешились сенсационным известием о начавшемся по приказу генерала Корнилова движении войск на Петроград.
«Корнилов бесспорно задумал вооруженный переворот — и задумал его давно —во всяком случае, не позже начала августа,— писал впоследствии П. Н. Милюков. — Но он понимал, что надо совершить его с “максимумом легальности”, то есть в настолько тесной кооперации военной власти с гражданской, насколько это было возможно. С другой стороны, и глава правительства, казалось, понимал, что для того, чтобы найти опору против возраставшей силы большевиков, ему остается только опереться на военную силу, следовательно, войти с ее представителями в возможно тесный контакт... К несчастью для России, оба лица, которые занимали эти посты и от которых зависело сделать успешной эту последнюю попытку к спасению, были до последней степени не приспособлены и для этой задачи и для взаимного союза»2. Они и в самом деле говорили на разных языках и не могли ни сговориться, ни даже понять друг друга: Керенский до конца продолжал хитрить и балансировать, страхуя себя от большевиков и слева и справа, в то время как для Корнилова все деятели Советов, в том числе и их министры, были изменниками, предателями и германскими агентами.
Не сумев одолеть своего конкурента путем закулисной борьбы, Керенский был вынужден предать гласности предпринятую Ставкой попытку военного переворота и одним росчерком пера превратил Корнилова в «бунтовщика» и «изменника». Но теперь это выступление контрреволюции вызвало гнев и возмущение рабочих, солдат и матросов против всего генералитета, помещиков, банкиров и всех «буржуев». И на этот раз нельзя было все свалить на провокаторов и подстрекателей-шпионов, нанятых германским Генеральным штабом.
Примечания:
1 Александр Керенский: любовь и ненависть революции. Дневники, статьи, очерки и воспоминания современников / Сост. Г. Л. Соболев. Чебоксары, 1993, С. 219-220.
2 Милюков П.Н. Россия на переломе. Т. 1. Париж, 1926. С. 119-120.