3. Проблема сепаратного мира в тайной дипломатии германского и русского дворов
Глубочайший социально-экономический и политический кризис, охвативший Россию в годы Первой мировой войны, стимулировал и облегчал проведение против нее подрывной работы со стороны Германии, хотя и другие воюющие страны, разумеется, занимались такой же деятельностью. «Наряду с аэропланами, танками, удушливыми газами и прочими чудесами военной техники в последней мировой войне появилось новое могучее средство борьбы — пропаганда, — писал генерал А. И. Деникин. — Широко поставленные технически, снабженные огромными средствами органы пропаганды Англии, Франции и Америки, в особенности Англии, вели страшную борьбу словом, печатью, фильмами и ... валютой, распространяя эту борьбу на территории вражеские и нейтральные, внося ее в области военную, политическую, моральную и экономическую»1. Разумеется, каждая из воюющих сторон стремилась обвинить в подрывной работе противоположную. Если А. И. Деникин сожалел впоследствии, что Россия не использовала это «новое могучее средство борьбы», то министр иностранных дел Австро-Венгрии О. Чернин утверждал в своих мемуарах, что Россия стала укреплять свое влияние в Румынии еще до начала Первой мировой войны. «Задолго до войны, — писал он, — она не жалела миллионов для того, чтобы создать настроение в свою пользу. Большинство газет было закреплено за русскими; многие лица, игравшие выдающиеся роли в политической жизни страны, были связаны с русскими интересами, в то время как Германия и Австро-Венгрия совершенно пренебрегали этими подготовительными работами. Оттого-то Россия и имела с самого начала войны громадное преимущество перед центральными державами, — преимущество, которое впоследствии стало труднее отбить, что с первого же дня войны Россия еще шире раскрыла свои золотые шлюзы, и Румыния была затоплена рублями»2. Но если это и правда, то всего лишь частный случай в сравнении с той пропагандистской кампанией, которая была развернута Германией. Она потратила на так называемую мирную пропаганду по крайней мере 382 млн марок, причем до мая 1917 г., на Румынию и Италию средств было потрачено больше, чем на Россию, что не помешало, между прочим, и Румынии и Италии выступить потом в войне на стороне Антанты. Десятки миллионов марок были истрачены на подкуп четырех газет во Франции3.
Не имея возможности соперничать с английской и французской пропагандой, Германия сконцентрировала свои усилия на Восточном фронте, против России. Эта подрывная работа шла в самых различных направлениях — политическом, военном, социальном и др., немецкие спецслужбы вели активную революционную и.сепаратистскую пропаганду в лагерях военнопленных. С этой целью были созданы «Комитет революционной пропаганды» в Гааге, «Союз освобождения Украины» в Австрии, «Комитет интеллектуальной помощи русским военнопленным в Германии и Австрии» (Женева). Одновременно предпринимались попытки наладить издание и распространение пропагандистской литературы в самой России. Но особых успехов, если судить по документам, здесь достигнуто не было. Руководитель германской контрразведки Штейнвакс, отчитываясь в мае 1916 г. о полученных им в апреле 1915 г. 130 тыс. марок, выданных Министерством иностранных дел на русскую пропаганду, мог указать на ряд информационных листков и небольших брошюр, которые были переправлены его агентами в Россию. Глава контрразведки ставил себе в заслугу организацию «информационной службы на вокзале и в Стокгольме, которая информирует русских, едущих из Америки и Канады, как избежать мобилизации в русскую армию, или, если мобилизация неизбежна, убеждает их иллюстративными материалами и устно, что русские пленные в Германии находятся в хороших условиях». Испрашивая очередные 130 тыс. марок на русскую пропаганду, Штейнвакс, между прочим, включил в них и «расходы на перевод и издание на нескольких языках книги, описывающей положение в России на основании выступлений русских членов Думы»4.
Особые усилия Германии были направлены на достижение сепаратного мира с Россией. Начальник германского генерального штаба генерал Фалькенгайн в ноябре 1914 г. признавался: «Пока Россия, Франция и Англия выступают вместе, мы не можем победить наших противников так, чтобы обеспечить себе достойный мир. Или Россия, или Франция должны быть отколоты. Прежде всего мы должны стремиться к тому, чтобы вынудить к миру Россию». В то же время статс-секретарь иностранных дел фон Ягов обращается к бывшему послу Германии в Петербурге Пурталесу с просьбой найти возможность связаться с кем-нибудь из хорошо знакомых русских с тем, чтобы попытаться внести разлад между вдовствующей императрицей, царем, великими князьями и генералитетом. При этом он предупреждал: «Само собой разумеется, мы не должны даже показать, что мы хотим заключить мир»5. В конце декабря в Берлин поступило сообщение из Петрограда о том, что «влияние графа С. Ю. Витте вновь растет», а рейхсканцлер Бетман-Гольвег просит генерального директора судостроительной кампании «Гамбург—Америка лайн» А. Баллина установить контакт с Витте и передать ему «голубя с оливковой ветвью»6. Баллин обещал связаться с Витте через доверенное лицо, которое, по его утверждению, уже много лет находится «на нашем содержании»7. С такой же просьбой обратился к немецкому банкиру 3. Мендельсону и статс-секретарь иностранных дел фон Ягов. Заметив, что Витте вряд ли откликнется, Мендельсон тем не менее представил Ягову проект письма, в котором после сетований на невозможность из- за «этой ужасной войны» распоряжаться финансовыми фондами в России и обещаний «сохранить в неприкосновенности» вклады Витте в Германии следовал вопрос — не считает ли бывший премьер- министр России, что он мог бы убедить общественное мнение своей страны в том, что «война длится уже достаточно долго»8. Витте в своем ответе был достаточно осторожен и единственное средство приблизиться к миру видел в «чистосердечном объяснении двух императоров» и в предложениях, которые могли бы дать «удовлетворение и полные гарантии на будущее России и Франции»9.
Посланный в феврале 1915 г. с посреднической миссией в Петроград государственный советник Дании Андерсен вернулся с неутешительными новостями. Он сообщил, что после его бесед с Николаем II, министром иностранных дел С. Д. Сазоновым, С. Ю. Витте и вдовствующей императрицей Марией Федоровной лишь последняя заверила его в своей готовности «работать» в пользу мира, а все другие — «от царя до министра иностранных дел — идею сепаратного мира с Германией напрочь отвергают»10.
Для работы в пользу сепаратного мира была привлечена и фрейлина императрицы Александры Федоровны княгиня М. А. Васильчикова, которая с начала войны осталась в своем имении в Австрии. В марте-мае 1915 г. она обратилась к Николаю II с тремя письмами, в которых сообщала о стремлении Германии восстановить мир с Россией на выгодных для нее условиях и предлагала организовать в какой-либо нейтральной стране сепаратные переговоры о мире между ними. Все три письма остались без ответа. А на телеграмму датского короля Христиана X дать ответ на его предложение направить в Копенгаген доверенное лицо для переговоров в начале июня 1915 г. был получен «негативный ответ»11. Так же безрезультатно закончился и второй визит в Петроград в июле 1915 г. государственного советника Дании Андерсена, снова встречавшегося с царем и министром иностранных дел С. Д. Сазоновым. Как сообщал из Копенгагена немецкий посланник Брокдорф-Рацау в МИД Германии, «склонности к сепаратному миру Андерсен не нашел»12. Прибывшая в декабре 1915 г. в Петроград с посреднической миссией княгиня М.А. Васильчикова не только не была принята царем, но и лишена придворного звания и выслана в Черниговскую, а затем в Вологодскую губернию13.
По свидетельству английского посла Джорджа Бьюкенена, министр императорского двора Фредерикс получил в декабре 1915 г. письмо от своего давнишнего друга гофмаршала берлинского двора графа Эйленбурга, в котором содержался призыв «положить конец прискорбному недоразумению, произошедшему между государями, и способствовать сближению, которое позволит их правительствам начать переговоры о мире на почетных условиях». Ознакомленный с этим письмом Николай II поручил министру иностранных дел С. Д. Сазонову подготовить ответ графу Эйленбургу в том смысле, что предложение Германии о заключении мира должно быть обращено ко всем союзникам, а не только к России. Однако, по размышлении, царь решил оставить это письмо без ответа, «поскольку любой ответ, каким бы он ни был, может быть принят как свидетельство готовности вступить в переговоры»14.
Определенные надежды на достижение сепаратного мира с Россией у немецкой стороны забрезжили в связи с отставкой министра иностранных дел С. Д. Сазонова и назначением на этот пост в июле 1916 г. Б. В. Штюрмера, известного своими германофильскими настроениями. Барон Б. Э. Нольде, возглавлявший юрисконсультскую часть МИД, считал это назначение Штюрмера «темным» с точки зрения дипломатического смысла и связывал это с какими-то планами в отношении сепаратного мира. В конфиденциальном разговоре с другим высокопоставленным сотрудником юрисконсультской части МИД в сентябре 1916 г. Штюрмер без обиняков спросил, «сколько времени потребовалось бы нашей части на изготовление мирного договора»15. Интересно в связи с этим отметить, что еще в мае 1916 г. в Стокгольме объявился известный авантюрист И. И. Колышко, сделавший в свое время карьеру под покровительством князя Мещерского и бывший чиновником по особым поручениям у Витте в бытность последнего министром путей сообщения и его литературным агентом. В частных беседах с сыном крупного немецкого промышленника Гуго Стиннеса Колышко заявил, что накануне своего отъезда в Стокгольм он имел две встречи с Штюрмером, с которым обсуждались приемлемые для России условия мира16. Хотя некоторые исследователи и склонны верить, что за спиной Колышко действительно стоял Штюрмер, специально добившийся отставки С.Д. Сазонова с поста министра иностранных дел, чтобы развязать себе руки в вопросе о сепаратном мире с Германией, есть серьезные основания в этом сомневаться. «Как реакционер с прогерманскими симпатиями, Штюрмер никогда не сочувствовал идее создания союза с демократическими правительствами Запада из страха, что такой союз может открыть доступ в Россию либеральных идей, — замечал по этому поводу Джордж Бьюкенен. — Однако он был слишком хитер, чтобы защищать идею сепаратного мира с Германией. Он знал, что такое предложение не найдет сочувствия ни у императора, ни у императрицы и почти наверняка будет стоить ему места»17. Что же касается роли Колышко, то его шеф, С. Ю. Витте, писал о нем в своих воспоминаниях, что будучи несомненно способным чиновником, он «держит себя при этом по-хлестаковски, т. е. придает положению, которое он имеет в Петербурге, совсем несоответствующее значение; он играл роль человека, как будто имеющего большое влияние, одним словом, изображал из себя очень важного петербургского чиновника, чего на самом деле, конечно, не было»18. Точно так же, по-хлестаковски, Колышко вел себя и на переговорах в Стокгольме. Как отмечается в немецких источниках, он представился германскому послу в Стокгольме Люциусу как «русский статский советник Иосиф фон Колышко, заместитель министра финансов при графе Витте и личный доверенный последнего, живущий с начала войны в Стокгольме и пользующийся славой либерального русского писателя... »19. Слава «либерального русского писателя» не помешала Колышко предложить свои услуги в качестве платного германского агента: он выразил готовность вести в России через газету «Русское слово» пронемецкую мирную пропаганду, но находившийся в Копенгагене немецкий посланник Брокдорф-Ранцау рекомендовал осторожно отнестись к Колышко и его планам.20 В июле 1916 г. Колышко снова появился в Стокгольме, на этот раз вместе с князем Бебутовым. В ходе переговоров с немецким резидентом Бокельманом они предложили организовать в России издательство, которое стало бы центром пронемецкой пропаганды. Вовлеченный во все детали борьбы за достижение сепаратного мира Гуго Стиннес согласился одолжить МИД Германии 2 млн руб. на финансирование такого издательства в России21. Но точных данных о том, как и на что были истрачены эти деньги, нет. Высказанное же заинтересованными лицами предположение о том, что часть этих денег была передана М. Горькому на издание газеты «Новая жизнь»22, представляется необоснованным. Однако Колышко на этом не остановился: в марте 1917 г. он запросил о срочной встрече в Стокгольме с членом рейхстага М. Эрцбергом на том основании, что «новое русское правительство потребовало, чтобы он немедленно вернулся в Россию, где он будет введен в состав правительства»)23. На прощание этот «почти член правительства» давал заочно несколько советов рейхсканцлеру для выступления в рейхстаге: «1. Германия не вмешивается во внутренние дела России. Русский народ, завоевавший сейчас политическую свободу, может не опасаться Германии. 2. Немецкое правительство не ведет войну против русского народа как такового. 3. Германия не навязывает России позорного мира. По крайней мере при таком положении нельзя слишком настойчиво выдвигать на первый план идею сепаратного мира, скорее следует работать в другом направлении: чтобы Россия пришла к выводу, что она получит почетный мир, тогда она будет вести разговор со своими союзниками. И все прочее тогда уладится само собой»24. Выражая готовность сотрудничать и в дальнейшем именно с М. Эрцбергером, Колышко заявил, что он «ни в коем случае не желает иметь дела с господином Стиннесом, который уже не раз посещал его и предлагал ему 15 млн на создание русских газет25. Остается только добавить, что летом 1917 г. этот соискатель миллионов был арестован в России по обвинению в шпионаже в пользу Германии.
Состоявшаяся встреча в Стокгольме в июле 1916 г. неофициального представителя германского МИД банкира Варбурга с товарищем председателя Государственной думы А. Д. Протопоповым и членом Государственного совета Д. В. Олсуфьевым, возвращавшимися из Парижа и Лондона в составе парламентской делегации, также не прибавила оптимизма германской стороне в вопросе о возможности заключить сепаратный мир с Россией. В отчете об этой встрече Варбург мог лишь высказать свое впечатление о том, что его собеседники были согласны с ним в том, что «продолжение войны бессмысленно», предпочитая при этом задавать вопросы и воздерживаться от изложения собственной позиции26. По ознакомлении с отчетом об этой встрече статс-секретарь иностранных дел Ягов высказал свое мнение: «Эти русские полностью выдоили Варбурга, а сами так ничего и не сказали»27. В свою очередь Протопопов позднее рассказывал, что Варбург имел официальные полномочия передать государю императору условия сепаратного мира, которые в основном сводились к тому, что «русская территория остается неприкосновенной»28. Как не без оснований полагают исследователи, Протопопов «несколько приукрасил германские условия мира»29, поскольку Варбург, со своей стороны, утверждал, что он заявил о необходимости аннексий Германией не только Курляндии, но и Литвы и части Польши. Теперь можно только гадать, что в действительности передал Протопопов Николаю II во время аудиенции 19 июля 1916 г., в заключение которой царь будто бы сказал: «Да, я вижу, враг силен. Я согласен, при нынешнем положении те условия, которые вы передали, для России были бы идеальными условиями. Но разве может Россия заключить сепаратный мир? А как отнеслась бы к этому армия? А Государственная дума?»30.
Однако осенью 1916 г., после разгрома австро-германскими войсками Румынии, в результате чего русская армия была вынуждена почти целиком взять на себя румынский фронт, положение России стало более уязвимым. Теперь уже она начинает интенсивный зондаж при посредничестве голландского журналиста барона де Круифа, выступавшего от имени «русского двора». 16 октября 1916 г. он передал в Берлин и Вену, что Россия, понеся в войне большие жертвы во имя союзников, оставляет за собой свободу действий по вопросу о мире. В качестве условий мира выдвигались: нейтрализация проливов, превращение Турецкой Армении в буферное государство, совместный протекторат трех империй над Польшей. Но германское Верховное командование настояло, чтобы эти предложения были отвергнуты. 24 января 1917 г. с русской стороны последовало новое обращение, упрекавшее центральные державы в нежелании идти на уступки и содержавшее угрозу мощного весеннего наступления Антанты на всех фронтах. В начале марта 1917 г. обращение было сделано от имени Николая II, при этом отмечалось, что предыдущее послание было им одобрено31, В послании обращалось внимание на то, что «требование массами мира растет с каждым днем» и что его игнорирование может дорого стоить правительствам воюющих сторон. Одновременно в послании выражалась готовность России пойти на серьезные уступки. Однако германская сторона отвергла и эти предложения, полагая, что рост антивоенных настроений и экономических трудностей заставят Россию принять мир на еще более выгодных условиях для Германии32.
Таким образом, расширение круга источников, предпринятое исследователями еще в 70-80-е годы прошлого века, позволили по- новому взглянуть на политику царизма по вопросу о сепаратном мире с Германией, определить самые различные факторы и обстоятельства, влиявшие на его позицию в этом вопросе, показать ее эволюцию от однозначно негативного отношения к заключению сепаратного мира в 1915 г. до желания его заключить в конце 1916 г. — начале 1917 г.33 Известный исследователь В. В. Лебедев полагает, что попытки царского двора и самого царя заключить в последний момент сепаратный мир с Германией потерпели неудачу не только из-за упорного нежелания германского военного руководства пойти навстречу мирной инициативе России, но еще и потому, что, «находясь на краю гибели, сам Николай II то демонстративно отстаивал аннексионистские требования, то грозил совместно с союзниками разгромить из-за германской несговорчивости Турцию, то намеревался заключить сепаратный мир с Болгарией. При этом русский двор в последние недели своего существования все более смягчал свои условия мира. Но и здесь он не пошел настолько далеко, чтобы Германия и ее союзники решились сесть за стол переговоров. Алчность и имперские амбиции, похоже, оказались непреодолимы»34. Разумеется, мы и сегодня многого не знаем, ибо выяснить «все хитросплетения тайной дипломатии», по признанию одного из самых авторитетных специалистов В. П. Семеникова, крайне трудно, а во многих случаях «совсем невозможно»35. Показательно, как ошибался А. Ф. Керенский, будущий глава Временного правительства, в своих предположениях о возможном участии царской семьи в подготовке сепаратного мира: «Надо, пожалуй заметить, что Николай II тут ни при чем, — писал он. — Правительство попросту собиралось в определенный момент поставить его перед свершившимся фактом и вынудить подписать сепаратный мир. Не могу сказать, причастна ли как-нибудь к этому Александра Федоровна. Ее ближайшее окружение можно подозревать в чем угодно, а германские агенты без конца вертелись вокруг нее и госпожи Вырубовой. Но я не в праве судить, принимала ли императрица с друзьями какое-то участие в подготовке к заключению сепаратного мира, хотя, придя к власти, всеми силами старался узнать правду»36. И по всей видимости, тогда он ничего не узнал.
В свою очередь, «русский двор» и сам Николай II, весьма вероятно, не знали истинных причин, по которым «германский двор» и Вильгельм II, проявлявшие поначалу такую заинтересованность в заключении сепаратного мира с Россией, проявили затем демонстративную несговорчивость, отказавшись даже обсуждать предложения «русского двора». Политическое и военное руководство Германии к этому времени выбрало другой путь достижения сепаратного мира с Россией — через русскую революцию, план «организации» которой был предложен Парвусом-Гельфандом.
Примечания:
1 Деникин А. И. Очерки русской смуты. Т. 1. Крушение власти и армии. Февраль — сентябрь 1917. Париж, 1921. С. 65.
2 Чернин О. В дни мировой войны: Мемуары / Пер. с нем. М.; Л., 1923. С. 123.
3 Фелъштинский Ю. Крушение мировой революции. Брестский мир. Октябрь 1917— ноябрь 1918. Лондон, 1991. С. 53.
4 Германия и русские революционеры в годы Первой мировой войны // Николаевский Б. И. Тайные страницы истории. М., 1995. С. 262-263.
5 L’Allemagne et les problems de la paix pendant la premiere guerre mondiale: Documents extracts des archives de l’Office allemande des Affaires etrangeres. Publ. et annotes par Scheres et Grunewald. T. 1. Paris, P. 10-14.
6 Ibid. Р. 37.
7 Ibid. Р. 39-40.
8 Ibid. Р. 38-39.
9 Ibid. Р. 62, 64.
10 Ibid. Р. 70, 72, 73.
11 Ibid. Р. 110, 111, 113-114.
12 Ibid. Р. 145.
13 См.: Семенников В. П. Политика Романовых накануне революции. От Антанты к Германии: по новым документам. М.; Л., 1926. С. 32-35; Евдокимова Н. П. Между Востоком и Западом. Проблемы сепаратного мира и маневры дипломатии австро-германского блока в 1914-1917 гг. Л., 1985. С. 47-65.
14 Бьюкенен Джордж. Указ. соч. С. 197-198.
15 Михайловский Г. Н. Записки. Из истории внешнеполитического ведомства. Кн. 1. Август 1914 — октябрь 1917. 1993. С. 194, 198.
16 L’Allemagne et les problems de la paix pendant la premiere guerre mondiale... T. 1. P. 371-372.
17 Бьюкенен Джордж.. Указ. соч. С. 213.
18 Витте С.Ю. Воспоминания. Т. 3. М., 1960. С. 577.
19 Германия и русские революционеры в годы Первой мировой войны. С. 287.
20 Там же. С. 399.
21 Там же.
22 Там же.
23 Там же. С. 287.
24 Там же. С, 290.
25 Там же. С. 292.
26 L’Allemagne et les problems de la paix pendant la premiere guerre mondiale... T. 1. P, 393,
27 Ibid. P. 391.
28 См,: Соколов В, В. К вопросу о возможности русско-германского сепаратного мира в феврале 1917 г. / / Февральская революция. От новых источников к новому осмыслению, М., 1997. С. 40-41.
29 Там же. С, 41.
30 Там же
31 Там же. С. 41-42.
32 Там же. С. 42.
33 См.: Ганелин Р.Ш. Сторонники сепаратного мира с Германией в царской России //Проблемы истории международных отношений. Л., 1972; Дьякова И. А. Сепаратные контакты царской России и кайзеровской Германии в Первую мировую войну // Вопросы истории. 1984. № 8; Емец В. А. Очерки внешней политики России в период Первой мировой войны. 1914-1917. М., 1977; Васюков В. С. Внешняя политика России накануне Февральской революции 1916 —февраль 1917 г. М., 1980; Лебедев В. В. Проблема выхода из войны и кризис самодержавия // Февральская революция. От новых источников к новому осмыслению. М., 1997. С. 45-58.
34 Лебедев В. В. Указ. соч. С. 53.
35 Семенников В. П. Романовы и германские влияния во время мировой войны. Л., 1929.
36 Керенский А. Ф. Указ. соч. С. 96.