Глава восьмая
«ДА ЗДРАВСТВУЕТ МЕЖДУНАРОДНЫЙ МИР!"
Неудача похода генерала Корнилова на Петроград способствовала окончательному разрыву между офицерским составом и солдатской массой, видевшей в своих командирах не только «контрреволюционеров», но и главную помеху на пути к немедленному прекращению войны. Это был вынужден признать и назначенный 30 августа 1917 г. новый военный министр А. И. Верховский, бывший командующий Московским военным округом, отказавшийся подчиняться приказам Корнилова и оставшийся верным Временному правительству, заявивший при этом: «Присягу не меняю, как перчатки». Выступая на состоявшемся во второй половине сентября 1917 г. в Петрограде на Демократическом совещании, Верховский считал необходимым напомнить, что «армия более чем какая-либо часть России несла на себе наследие старого режима. Ее воспитывали на чувстве слепого подчинения приказу. Армия жила только дисциплиной, между тем со времен суворовских армия может жить на основе широкой самодеятельности и творчества своих командных единиц»1. С другой стороны, он считал, что командный состав с политической точки зрения не должен был «возбуждать ни в ком сомнения, по крайней мере в главной массе русской демократии»2. Представители этой демократии были полностью солидарны в этом с новым военным министром. Выступивший на Демократическом совещании в числе первых видный деятель партии меньшевиков, член ЦИК Советов Б. О. Богданов назвал положение русской армии самым больным вопросом: если она не сумеет защитить Россию, то революция неизбежно обречена на поражение. «В условиях революционных, — говорил он, — победить может только армия революционная, и нашей задачей было сделать армию революционной». Богданов обвинил первого военного министра Временного правительства А. И. Гучкова в том, что он саботировал реформы в армии, одновременно выразив удовлетворение тем, что новый военный министр пытается исправить положение3. При этом он считал, что демократия должна взять на себя ответственность за положение в армии, косвенно обвиняя в ее тяжелом состоянии Керенского, которому демократия поручила руководство военной организацией страны, несмотря на то, что он не был специалистом в военном деле. Демократия была вынуждена сделать такой выбор, объяснял Богданов, поскольку у нее «не было знатоков не только в этой области, но и во многих других, если мы многого не сделали, то потому, что мы ко многому были не подготовлены»4.
При всем нежелании руководства Демократического совещания поднимать вопрос о мире, его обсуждения не удалось избежать. И поставили его в первую очередь делегаты с фронта. Выступивший от имени всех армейских фронтовых комитетов Г. Д. Кучин, обвинив все органы печати в клевете на русскую армию, назвал вопрос о мире неотложно важным и потребовал от власти проведения определенной внешней политики, которая не расходилась бы с провозглашенными революционной демократией принципами5. В связи с этим бывший министр юстиции А. С. Зарудный признал, что за время пребывания в составе Временного правительства ему так и не удалось узнать, делалось ли что-либо в вопросе о достижении мира6. Выступивший докладчиком от фронтовой группы меньшевик В. С. Войтинский заявил: «Политика репрессии, политика военно-революционных судов, смертных казней по отношению к революционной армии обанкротилась, и люди, которые больше всего работали по восстановлению боеспособности армии, представители армейских комитетов привезли на Демократическое совещание свое суждение и осуждение такой политики»7. Докладчик в заключение подчеркнул, что только твердая и энергичная политика мира может пробудить в армии решимость и энергию для продолжения войны, выразив при этом убеждение, что «огромное большинство офицеров на фронте идет нога в ногу с солдатской массой и не заслуживает никакого упрека со стороны солдат»8. Хотя в этом утверждении выразилось прежде всего стремление выдать желаемое за действительное, оно вдохновило военного министра Верховского взять слово еще раз. Приветствуемый бурными аплодисментами он заявил, что «в эти дни было сказано новое великое слово на всю Россию: впервые со дня русской революции было выражено единение командного состава с подчиненным составом не на словах, а на деле»9. Комментируя это выступление военного министра, корреспондент газеты «Современное слово» писал: «И когда генерал Верховский при бурных аплодисментах провозгласил “новое слово”, от которого должен был затрепетать Вильгельм с его милитаристской сворой, то, конечно, и сам генерал Верховский, и все, кто ему аплодировали, не могли не знать, что это чудесное новое слово ровно ничего нового в себе не заключает, а буря рукоплесканий вызвана опять-таки заявлением, что новый военный министр — свой, товарищ, от которого нельзя ждать ничего неприятного для действительных господ положения в армии»10. И с этим можно было бы согласиться с одной оговоркой, что армия не хотела больше никаких господ, а желала только мира.
Демократическому совещанию, носившему сугубо совещательный характер, не оставалось ничего другого, как откликнуться на это страстное желание армии мира каким-либо громким заявлением. От имени меньшевистской фракции Ф.И. Дан предложил принять единогласно обращение «К демократии всего мира». В обращении не предлагалось никаких конкретных мер по достижению мира, а содержались одни высокопарные призывы: «Пусть громко во всех странах раздастся, наконец, голос единой демократии, протестующей против дальнейшего затягивания войны и требующей от своих правительств согласия на условия мира, провозглашенные революционной Россией! Народы цивилизованного мира! До конца готовая исполнить свой долг перед человечеством, российская революция ждет от вас деятельной и действенной помощи!»11. Однако единогласно принять это обращение не удалось: против выступили большевики, и выработка текста «Манифеста к демократии всего мира» была поручена президиуму Демократического совещания с участием представителей всех фракций12.
Закрывая Демократическое совещание, председательствовавший на последнем заседании меньшевик О. С. Минор мог все же констатировать: «.. .мы все-таки нашли в этот последний момент, перед тем, как закрыть Совещание — общий язык для всей демократии без различия направлений, фракций и национальностей — “Да здравствует международный мир!”»13. Увы, это был всего лишь очередной призыв, который никого и ни к чему не обязывал.
Примечания:
1 Руднева С. Е. Демократическое Совещание. Сентябрь 1917 г. История форума. М., 2000. С. 91.
2 Там же.
3 Там же. С. 95
4 Там же. С. 96.
5 Там же. С. 118
6 Там же. С. 112
7 Там же. С. 119
8 Там же.
9 Там же. С. 120.
10 Современное слово. 1917. 19 сент.
11 Руднева С.Е. Указ. соч. С. 226-227.
12 Там же. С. 230.
13 Там же. С. 231.