Аркадий Кулешов
ЖИВОЙ ЛЕНИН
Когда прощальный марш звучал в Колонном зале
И по Москве костры горели в зимней мгле,
Над Ильичем, скорбя, знамена мы склоняли,
Но не желали мы отдать его земле.
Не веря в смерть его, сошлись мы в час суровый,
Посланцы городов, станиц, аулов, сёл.
Над ним, как над живым, звучало наше слово:
- Спи, дорогой Ильич, спи, горный наш орел!
Мы не позволили безжалостной могиле
Забрать его во тьму, туда, где солнца нет.
И мы гранитный дом в Москве ему сложили,
Бесстрашному орлу, на сотни долгих лет.
Любил он высоту – с вершины цель виднее –
Стоит гранитный дом у вечных стен Кремля,
На Красной площади, храним страною всею –
Отсюда, как с горы, вся на виду земля.
Любил он моря шум, любил он на просторе
В бушующую даль заглядывать вперёд.
На площади он спит, которая, как море,
Волнуется, шумит в дни празднеств каждый год.
И в дом к нему идя бескрайней чередою,
Обвили мы его не траурной каймой –
Мы опоясали его живой рекою,
Навек ему сплели живой венок людской.
Нет! Понапрасну, смерть, зловеще дни и ночи
Стояла ты над ним, больного стерегла.
Ты в тот январский день ему закрыла очи,
Но ты засыпать их землёю не смогла.
Ты не властна над ним, как не властна над теми,
Кого он посылал на грозные фронты.
Смеялись над тобой бойцы, идя сквозь темень,
Хоть их у Сиваша свинцом косила ты.
Ты не имеешь прав на них, как не имела –
Имеет только жизнь – одна – права на них.
А что сказать о нём, чьё праведное дело
Мильоны за собой солдат ведёт таких?
Спокойно Ленин спит. На страже – часовые.
Течёт из года в год к нему поток людской.
И счёт ведут годам куранты вековые,
Которые завёл он собственной рукой.
Земля не давит грудь, свет негасимо льётся.
Он не в глуши лежит, ветвями осенён –
Он на вершине спит, что площадью зовётся,
Он в центре мира спит среди родных знамён.
Всё ярче, что ни год, огни ракет взметённых,
Всё громче, что ни год, над ним гремит салют.
Всё чаще воины к ногам его кладут
Капитализма чёрные знамёна…
(1949 г., пер. с белорусского)